В самом деле, разве возможно было столько времени грабить и убивать, не попавшись? Разве возможно было нагромоздить столько преступлений и зверств? Родион Раскатников никак не мог этого сделать в жизни. Он лежал в коме, без сознания, разбив голову, беспомощный, как спеленутый младенец. Временами реальность прорывалась в кошмары, но сама представлялась кошмаром в том мире иллюзий, где он блуждал… восемнадцатый день?

Радость переполняла его. Улыбка стала блаженной. Все были живы – и Лика, и Зойка, и Ирина, и даже кобелино Вершин. И тот милиционер был жив. Чуточку жаль, правда, что не существовало Сони, скорее всего, явившейся в кошмары из-за вынужденного воздержания. Но ведь это означало, что и Князя с его людьми не существовало никогда – до ранения и травмы Родион о них в жизни не слышал, значит, и они были порождены больным мозгом…

Вопли мегафона на улице отодвинулись куда-то далеко – мир кошмаров и иллюзий пытался напомнить о себе, но Родион не собирался на него отвлекаться, переполненный тихим блаженством от того, что все было ложью, что все остались живы.

Он смеялся – громко, радостно, совершенно по-детски. С острым наслаждением упивался громыханьем мегафона – теперь, когда наконец-то добрался до истины, любые детали полонившего его кошмара казались смешными и нелепыми.

Сомнения, таившиеся где-то в немыслимом отдалении, можно было не принимать в расчет. Не счесть примеров, когда человек прекрасно осознает во сне, что спит, что окружающие монстры попросту чудятся. Случается, правда, что сон пытается обмануть спящего, подсовывает еще более изощренные иллюзии, уводит все ниже и ниже, на новые уровни нереальности – скажем, снится, что ты проснулся, а значит, сна больше нет, все вокруг предельно реальное. А на самом деле ты преспокойно спишь дальше – и замираешь в смертной тоске от окружающих ужасов, якобы пришедших с пробуждением. Родион не раз с таким сталкивался и в детстве, и после.

Был безотказный способ проснуться – опрометью кинуться вниз, с высоты. Если снился дом – из окна. Если снились горы – с горы. Исключений просто не существовало. Пожалуй, и бред должен подчиняться тем же закономерностям… Отбросив дымящийся окурок на середину кухни, он запустил руку во внутренний карман, нащупал рубчатое яйцо гранаты. Вытащил, нагревшуюся от тепла тела. Зажал в кулаке и вырвал чеку. Швырнул ее в сторону окурка.

Поднялся на подгибавшихся ногах, прижался к стене. Снаружи притихли. Осторожненько высунувшись, он увидел на крыше противоположного дома зеленые верхушки шлемов над парапетом. Расхохотался – смеясь над ними, над кошмариками.

Если он доискался до истины, значит, и выздоровление близко? Быть может, начинает приходить в себя и вскоре увидит Лику?

Одним рывком перевалился через подоконник, бросив тело вперед, словно нырял в воду. Острая боль от застрявших в раме осколков стекла резанула грудь и живот. Серый асфальт и белые крыши милицейских машин неслись навстречу, причудливо вихляясь и кружась, вырастая с немыслимой скоростью, сомнения и страх вновь ожили в нем, в смертном ужасе обрывалось сердце – и Родион разжал пальцы, растопыренной ладонью по-прежнему прижимая гранату к груди, проваливаясь в бездонный мрак, все еще не понимая, смерть или пробуждение таились в бездне…