– Только ты, экстрасенс вшивый, заигрался, – продолжал он неумолимо, поглаживая шею Исмаила кончиком клинка с ловкостью опытного брадобрея. – Совсем забыл, что тут война, никто тебе не станет бегать за адвокатом, и прокурорского надзора в окрестностях вовсе нету. Будешь молчать – размахну, к чертям, глотку, мне молодой все расскажет, он еще пожить не успел…

– Он не расскажет, – заторопился Исмаил. – Это – «черный балахон», от него толку не добьешься…

Его связанный сосед активно заворочался, издав невнятное шипенье, попытался пнуть собрата по несчастью, но Сергей вовремя откатил буяна в сторону, придавил глотку подошвой и тихонько, но внятно посоветовал:

– Тихо лежи, отдыхай, паскуда…

«Ага, – подумал Курловский. – «Балахончик», значит. Видывали мы их, отморозков…»

Пару раз он с ними сталкивался – юные смертнички, которым по лютому фанатизму, проистекавшему от общей неразвитости, терять было абсолютно нечего. Видывал, как эти орелики, в черном с ног до головы, в глухих капюшонах, шли в полный рост посреди улицы и поливали свинцом во все стороны. Необстрелянные солдатики, был такой грех, от них поначалу бегали, но потом сообразили, что «балахоны», хоть и глубоко отмороженные, однако все же не бессмертные. И ничего, наладилось толковое огневое противодействие, еще ни один фанатик не научился пули ртом ловить…

– Ну, так… – задумчиво произнес Курловский. – Судя по тону и реплике, ты, родной, уже во многом раскаиваешься, не правда ли? И готов сотрудничать с законной властью? Это ты правильно. Лучше сидеть в СИЗО по легонькой уголовке, чем за нами числиться по статье о терроризме… а то и вообще среди неопознанных трупов обретаться. Ну, каким ветром тебя из Дербента сюда занесло?

– Люди попросили… За хорошие деньги. Нужен был человек вне всяких подозрений. Нож убери подальше, а то еще в темноте промахнешься…

– Ну, далеко не уберу, а на самую малость… – Курловский слегка отвел лезвие. – Продолжаем…

– Я по-настоящему наловчился с этими травами… Даже ваши, офицеры, берут… Травы и вправду помогают…

– Не спорю, – сказал Курловский. – Если б ты еще при этом не выдавал бараньи бабки и махачкалинские камушки за старинные горские амулеты – цены б тебе не было, народный самородок… Ладно, хватит лирики. Сегодня кого-нибудь ждешь?

Лежащий молчал.

– Слушай, не тяни, – поморщился Курловский. – Жизнь твоя в данный момент копейки не стоит. Скажу тебе по секрету: нам важно не словить курьера – все равно придет какой-нибудь обормот, которому поручили отнести обычное письмо из одного места в другое, и не более того, а всего-то навсего ликвидировать твою «малину». Но никто от нас не требовал, чтобы ты при этом в живых остался. Доложим потом, что наткнулись на вооруженное сопротивление… Думай, Далгатов, думай.

– Он придет.

– Когда?

– Нет точного времени. Где-нибудь перед рассветом, когда часовые приморятся… Начальник, я ничего такого не знаю, мое дело маленькое – принять письмо, передать письмо…

– Сирота казанская, одним словом, – сочувственно сказал капитан Курловский. – Условные сигналы есть?

Второй опять зашевелился, единственным доступным ему способом выражая ярость и возмущение, но его моментально уняли.

– Так что там насчет сигналов?

– Нужно зажечь фонарик и поставить на подоконнике. Вон там, на столе… Огонек тусклый, стеклышко зеленое, с той стороны улицы хорошо видно…

– Только не ври мне, что это – все. Так не бывает.

– Не бывает, – печальным шепотом согласился Исмаил. – Я же не знаю заранее, кто придет… Он скажет, что пришел от дедушки Мурада, который торгует бензином. Я должен ответить, что бензина мне не нужно, а солярка для генератора будет в самый раз…

– Этими именно словами?

– Ну…

– Ладно, поверим, – сказал капитан. – Только имей в виду: когда придут, я рядом с тобой стоять буду. И если выйдет какая-нибудь поганая неприятность, мы тебе из спины ремней нарежем. Тут, голубь мой, нужно либо несгибаемо молчать, либо выложить все до донышка. Любой третий вариант – чреват…

– Да понял, понял… Начальник, только давай сразу договоримся – не надо политических статей, а? По ним сидеть больно уж долго, зачем мне на старости лет…

– Раньше надо было думать, – проворчал Курловский. – Посмотрим, чем все кончится. Будет хороший улов, не продашь и не обманешь – я за тебя походатайствую… Забуду даже, как ты в меня хотел стрельнуть из пистолета с кривым дулом…

– Я с испугу, начальник, из меня и стрелок-то никакой…

– Говорю, посмотрим на результат…

На сей раз ожидание выдалось не таким томительным, потому что целитель со своим юным ассистентом были людьми курящими, а следовательно, и засада имела полное право посменно дымить сигаретками, не опасаясь себя выдать. Мятый жестяной фонарик с самодельным зеленым стеклышком зажгли сразу и примостили на подоконник согласно указаниям Исмаила. Однако расслабляться, понятное дело, не стоило: целитель-аферист, давно, как выяснилось, известный дербентскому угрозыску, мог по неисповедимому порыву души – ну, скажем, в одночасье прикипел душою к ваххабизму настолько, что готов был пожертвовать жизнью не хуже завзятого «балахончика», – подстроить нехитрую ловушку. И зеленый свет на подоконнике означал не безопасность, а нечто совсем даже обратное – вроде настоятельного совета немедленно шарахнуть в окно гранату…

Рация ожила примерно в три сорок шесть:

– Внимание! На моем направлении – два пацака! Идут по стеночке!

– Понял тебя, второй.

– Всем – готовность.

– Третий говорит. На моем направлении – еще двое. Движутся параллельным курсом по другой стороне. Автоматы держат в открытую.

– Мои тоже.

– Все напряглись! Работаем по раскладу!

Те, кто сидел в квартире, быстренько прокрутили в уме картину окружающего, они прекрасно помнили, где кто засел, а как же иначе? Две двойки приближались к их дому с разных сторон по параллельной улице, что ни о чем еще не говорило пока; может, в той квартире, где варили на костерке похлебку, есть невеста и это ее пришли воровать…

– «Капкан», «капкан»! Мои пацаки свернули на вашу стрит!

– Понял тебя, понял…

– Мои темпа прибавили, сближаются…

– Больше никого в окрестностях, чисто.

– Эфира не фиксирую.

– Пацаки наблюдают за домом из-за угла соседнего…

– Мои стоят…

Они обменялись быстрыми жестами, и Сергей с Булгаком выскользнули на лестничную площадку, поднялись чуть выше, притаились меж этажами.

– Пацаки двинули в подъезд.

– Мои – на той стороне улицы, определенно страхуют…

– Когда начнется, снимайте этих подстрахуев сразу. За шум не взыщу, наоборот…

– Поехали!

Ну, смотри у меня, старче божий, – шепотом напутствовал Курловский, ради экономии времени разрезав путы на Исмаиле острейшим ножом. Поднял его на ноги, подтолкнул к двери, в которую уже тихо скреблись. На цыпочках двинулся следом, уперши в спину Исмаилу пистолет.

– Кто там? – вопросил Исмаил, невольно отодвигаясь от дула пистолета, пока хватало места в крохотной прихожей.

– Я от дедушки Мурада, он бензином торгует…

– Бензин мне не нужен, а солярку для генератора возьму, будет в самый раз…

– Открывай быстрее!

Лязгнул самодельный засов. Исмаил отступил, а потом нервишки у него не выдержали – и он метнулся в сторону, прижался к стене. Это нарушало планы Курловского, но – самую чуточку. Капитан, чьи глаза давно привыкли к темноте, поймал стоявшего у двери за кисть правой руки и мощным рывком дернул в прихожую, пропустил мимо себя, как опытный тореадор пропускает быка. Еще на лету визитер лишился автомата, получив взамен шокирующий удар по одной из самых болевых точек организма, уже в комнате был подхвачен Костей и отправлен в угол в лежачем положении.

Чуть ли не в ту же самую секунду на лестнице загремела автоматная очередь, оглушительная в замкнутом пространстве, – второй, оказалось, не стал подниматься к двери, а затаился у самого входа и сейчас палил наугад. Со стен так и летела бетонная крошка.