Кэтлин уже переоделась, когда вернулась Дульси.

— Ох, мисс Кэтлин, какая же вы красивая!..

— Спасибо, Дульси. Я скоро вернусь. Правда, после посещения порта я заеду еще в несколько мест. Да, кстати… Мистер Синклер сегодня ужинает у меня. Пожалуйста, скажи Жюстин, чтобы приготовила что-нибудь попроще.

— Да, мэм.

И Кэтлин вышла из комнаты. Дульси, выпорхнув за ней, пожелала хозяйке удачной поездки. Ной, светловолосый шестнадцатилетний сын нового конюха Силаса, уже ждал ее у крыльца, держа за поводья Аполлона, недавнее приобретение Кэтлин, Горячее животное нетерпеливо перебирало ногами.

— Тише, мальчик мой, тише. — Кэтлин ласково потрепала жеребца по загривку. Молодая женщина улыбнулась: за это короткое время у нее с Аполлоном возникло полное взаимопонимание. Лошадь так и подалась к хозяйке.

— Мисс Валентин. — Ной отдал поводья Кэтлин. — Он очень любит вас.

— Это потому, что мы с ним понимаем друг друга, правда, мальчик мой?

Словно отвечая ей, чистокровный арабский скакун гордо вскинул голову.

Ной хотел помочь Кэтлин сесть на лошадь, однако не успел он протянуть руку, как хозяйка была уже в седле. Юноша с восхищением наблюдал, как Кэтлин проскакала по аллее к широкой наезженной дороге.

Пустив Аполлона рысью, Кэтлин вспомнила Гулливера, великолепного арабского скакуна Эрика. Да, их состязание закончилось бы иначе, скачи она тогда на Аполлоне…

Все воспоминания, связанные с Эриком, дарили ей ощущение счастья: стремительный галоп по зеленеющим лугам, купание в чистых водах бухты, их радостный смех… Кэтлин хранила все это в своей душе и очень дорожила каждой подробностью. Сначала она пыталась отделаться от этих воспоминаний, однако они преследовали ее так, будто жили какой-то своей, независимой жизнью, и в конце концов стали доставлять Кэтлин удовольствие.

Через неделю после ее прибытия в Чарлстон пришло письмо от Мадлен. Кузина сообщала ей тревожные новости. Это заставило Кэтлин почти ежедневно наведываться в шумные доки и узнавать, нет ли новостей с острова. Первое письмо Мадлен повергло Кэтлин в ужасное беспокойство. Она опасалась, что кузина опишет во всех подробностях, как воспринял ее внезапный отъезд капитан Кросс. Кэтлин не слишком удивилась, узнав, что Эрик тоже покинул Кингстон через три дня после нее. Читая послание Мадлен, девушка волновалась все сильнее.

«Не хочу расстраивать тебя, Кэтлин, но, зная, как ты дорожишь дружбой с французом, служившим тебе и твоему отцу, должна сообщить тебе, что месье Рено тяжело болен. Из любви к тебе мой отец делает все, чтобы ему оказывалась самая лучшая помощь. Доктор надеется, что месье Рено поправится. Мы пока мало знаем о том, что произошло. Известно только, что на него напали недалеко от причала, рядом с одной таверной, пользующейся весьма сомнительной репутацией. Там его и бросили умирать. Рено нанесли несколько ударов ножом и саблей, однако только две раны, как говорит доктор, по-настоящему серьезные. Француза нашли не сразу. Сейчас он бредит в горячке. Прошу тебя, поверь, мы сделали для него все, что могли. Напишу тебе, как только будут какие-то перемены…»

Узнав эту ужасную новость, Кэтлин хотела сесть на первый же корабль, направляющийся на юг. Но тут она сообразила, что письмо Мэдди написано лишь неделю спустя после ее отъезда из Кингстона. Что бы ни случилось с Андре Рено, все это уже в прошлом. Кэтлин оставалось лишь ждать обещанного письма Мадлен, но прошло уже больше трех недель, а новостей от нее так и не было. Это приводило Кэтлин в отчаяние.

Даже стихии, казалось, ополчились на нее. От матросов, прибывавших из Вест-Индии почти ежедневно, Кэтлин знала, что ураганы на острове с тропическим климатом разыгрались не на шутку. Возможно, из-за них обещанное письмо задержится на неопределенный срок. Однако Кэтлин надеялась, что в один прекрасный день какой-нибудь корабль доставит добрую весть о выздоровлении Андре. Каждое судно, направлявшееся на Карибы, увозило письма Кэтлин к кузине. Она молила Мадлен сообщить ей о том, что у них происходит, и положить конец бесконечному ожиданию.

Добравшись до доков, Кэтлин с облегчением заметила, что Анна Мария прибыла согласно графику. Она разыскала капитана корабля, и настроение ее снова упало: он не привез для нее писем. Разочарованная, Кэтлин снова направилась в город, чтобы закончить свои дела.

Отсутствие новостей девушка переносила сейчас тяжелее, чем обычно. К тому же день был дурным во всех отношениях. Она никак не могла забыть о своей размолвке с дядей Оуэном. Однако, посетив портниху и обсудив кое-что с мебельщиком, изготовлявшим новую обстановку для «Белых дубов», Кэтлин задумалась о том, как убедить Гая Синклера отказаться от своих планов и не смотреть на нее как на будущую невесту.

Подскакав к аллее Кипарисов, девушка резко осадила Аполлона. Впереди на дороге несколько человек пытались поднять перевернувшуюся повозку. К счастью, пострадавших не оказалось, и Кэтлин повернула назад, чтобы вернуться домой по другой дороге. Слегка пришпорив Аполлона, она натянула поводья, направляя его вправо, и выехала на широкую тропу. И тут перед ней вырос человек, спешивший к опрокинутому экипажу.

Кэтлин чуть не сбила его с ног. Извинившись перед мужчиной, она с удивлением узнала в нем слугу, которого недавно уволил ее дядя.

— Дженкинс! Прости меня, ради Бога… Я чуть не сбила тебя с ног…

Тот в замешательстве отвел глаза.

— Ничего, все в порядке, мисс Валентин. Я даже не ушибся… Дженкинс переминался с ноги на ногу. Его явное смущение могло бы насторожить Кэтлин, но сейчас она не подумала об этом. Девушка не верила своему дяде, обвинившему этого трудолюбивого и достойного уважения человека.

— Простите меня, мисс, я пойду посмотрю, может, там какая помощь нужна. — Дженкинс направился туда, где лежала повозка, но Кэтлин остановила его:

— Одну минутку, Дженкинс. Я бы хотела сказать тебе несколько слов, если ты уделишь мне немного времени. Видишь, мистер Харвей и сам неплохо справляется, повозку скоро поднимут… А нам есть о чем поговорить…

Калеб Дженкинс неохотно остановился, а Кэтлин, спешившись, подошла к бывшему слуге и посмотрела ему в глаза.

— Как я понимаю, у вас произошла какая-то ссора с дядей Оуэном. Признаться, сомневаюсь в выдвинутых им против тебя обвинениях. Поэтому хотела бы послушать, что скажешь обо всем этом ты.

— Не знаю, что рассказал вам дядя, мисс Кэтлин, но мне очень приятно ваше доверие.

— Дядя Оуэн обвинил тебя в том, что ты плохо выполнял свои обязанности в доме и в саду. Кроме того, по его словам, ты присвоил деньги, оставленные мной на ремонт и работы по дому.

— Но это же ложь! — закричал Калеб, но тут же взял себя в руки. — Это неправда, мэм. Ни я, ни Тильда никогда и цента из ваших денег не взяли, это уж точно. Вы ведь всегда были добры к нам, и у нас и мысли не возникало в чем-то ущемить вас. Мы любили «Белые дубы» и надеялись даже провести там остаток дней… — Калеб опустил глаза. — То есть, конечно, я хочу сказать, надеялись оставаться там, пока могли бы помогать вам по дому, мисс Кэйт…

Кэтлин полагалась на слово этого обычно молчаливого человека. У Калеба, превосходного садовника, были золотые руки. А такой прекрасной кухарки и экономки, как его жена Матильда, Кэтлин и вовсе не встречала. Она очень огорчилась, что старики не встретили ее в «Белых дубах», особенно сейчас, когда так нужна помощь слуг. Теперь же, когда Кэтлин собиралась обосноваться в поместье, ей понадобится больше слуг, чем раньше. Кроме того, в «Белых дубах» предстоит много сделать, чтобы подготовиться к зиме. И Кэтлин решила, что значительно облегчит себе жизнь, если Дженкинсы снова вернутся в ее дом.

— Калеб, я не верю в дядины обвинения. И совершенно искренне говорю, что мне не хватает тебя в «Белых дубах». Я вернулась сюда навсегда. За время вашего отсутствия дом разграбили. Теперь надо привести его в порядок, поэтому буду очень признательна, если ты вернешься и поможешь мне превратить «Белые дубы» в самый роскошный особняк в округе.