— Они — это самые обыкновенные матросы, которых отец подобрал на Барбадосе. Обычно он не брал на борт кого попало, однако потери, понесенные им в сражении незадолго до этого, заставили его нанять Кларка и Тулли.

— И они изнасиловали тебя…

Кэтлин горько рассмеялась:

— Изнасиловали? Да нет, капитан, это слишком мягко сказано… Они заманили невинную четырнадцатилетнюю девочку в темный корабельный трюм, сорвали с нее одежду… И пока один из них держал ее, другой снова и снова удовлетворял свою похоть. И так продолжалось до бесконечности. — На глазах девушки выступили слезы гнева, и Эрик сделал шаг к ней.

— Кэтлин…

— Нет! — Она отстранилась. — Вас ведь интересовали детали, не так ли, капитан? Что ж, я с удовольствием расскажу о том, как эти два негодяя бросили ребенка и ушли прочь, громко смеясь. Они пригрозили мне насилием, если я только осмелюсь рассказать обо всем. Более того, они пригрозили, что убьют меня, хотя я предпочла бы смерть тому, что со мной сделали. Но я не могла и слова вымолвить. Отец и его помощник Рено так и нашли меня в темном углу трюма. Прошло немало времени, прежде чем я обрела дар речи.

— А где мерзавцы сейчас? Что с ними стало?

— Отец заподозрил Кларка и Тулли, поскольку другие матросы были нашими преданными друзьями — мы жили как одна большая семья. И он привел их ко мне в каюту. У меня началась истерика, и это убедило отца в том, что он прав. Тогда их отвели на ют, связали веревками, прикрепленными к такелажу одной из мачт и к огромному канату, протянутому под кораблем и тоже прикрепленному к мачте. Потом их, одного за другим, подняли вверх, бросили за борт и протащили под килем, усеянным острыми, как ножи, раковинами моллюсков. Это повторили несколько раз… Отец так и не узнал, что, услышав их крики, я тайком прокралась на палубу и видела все. Теперь в ночных кошмарах я слышу иногда, как кричит от жуткой боли Кларк — кричит громче, чем кричала я. Их тела превратились в конце концов в бесформенную окровавленную массу… Потом их бросили в лодку и пустили в море, навстречу верной гибели.

Эрика не успокоило то, что эти двое уже мертвы. Ему хотелось бы расправиться с ними собственными руками. Теперь он понял, почему его недавние слова о килевании так взволновали Кэтлин. Капитан искренне надеялся помочь ей излечиться от душевных ран, нанесенных этими мерзкими скотами. Но когда он приблизился к Девушке и тихо произнес ее имя, она отпрянула от него:

— Нет! Я не вынесу твоей жалости! Не считай меня глупой и наивной девочкой!

— Да, Кэтлин, ты удивительно смелая и прекрасная женщина. Однако тебе известно лишь то, как отвратительна мужская похоть. Ты ведь до сих пор не знаешь лучшей стороны любовных отношений, приносящих радость и удовлетворение. Все это вовсе не отвратительно, но… Кэйт, чтобы познать это, ты должна забыть о своем прошлом. Забудь и позволь себе узнать настоящую радость, какую могут доставить друг другу мужчина и женщина. Поверь мне, Кэйт…

— Замолчи! Оставь меня одну… Поверить тебе?! Да я скорее поверю ядовитой змее, чем стану выносить твое присутствие! Ты получил ответы на все интересовавшие тебя вопросы… И теперь знаешь мои тайны… Ты получил даже мое тело… Так убирайся же прочь, чтобы я больше не видела тебя!

— Рядом с тобой должен кто-то быть, Кэтлин…

— Нет, капитан, никто мне не нужен! А особенно тот, кто будет постоянным напоминанием о прошлом.

— Значит, я для тебя — всего лишь напоминание о прошлом?

— Да, и так будет всегда. Это моя тайна, мой позор… моя боль.

Эрик с грустью посмотрел на нее. Что ж, может, она и права — он для нее лишь напоминание о прошлом. И, не желая причинять ей боль, Эрик вышел из каюты.

Оставшись одна, Кэтлин с трудом подавила рыдания. Вспоминая о том, как надежно и безопасно чувствовала себя в объятиях Эрика, она мечтала испытать это ощущение снова, но понимала, что это для нее невозможно. Охваченная тревогой, девушка долго ходила по комнате, пока усталость не одолела ее. Кэтлин забылась в беспокойном сне.

Стоя у штурвала, Эрик вглядывался в звездное небо. Пронесшийся шторм — и на море, и в его душе — — кажется, заставил его сильно отклониться от прежнего курса. И если корабль придерживался все того же курса, то капитан впервые в жизни почувствовал себя неспособным управлять собственными эмоциями. Удивляясь тому, что с ним происходит, Эрик спрашивал себя, куда приведет его этот неведомый путь.

«Алакран» почти бесшумно разрезал поверхность кристально чистых карибских вод, подходя к зеленому острову; тот приближался с каждой минутой. Высокая, горделивая женщина стояла на носу корабля. Облокотившись на поручни, она задумчиво смотрела на волны. Мельчайшие брызги воды создавали вокруг нее радужный ореол.

Задумчиво посмотрев на остров, показавшийся на горизонте, Кэтлин перевела взгляд на снежно-белые, надутые ветром паруса «Сейведжа», грациозно скользившего по волнам, и вдруг подумала о том, кто стоит у штурвала этого судна. Сейчас она различала лишь темный силуэт на фоне голубого неба и белых парусов, однако, помнила его внешность хорошо, хотя с того времени, как встретилась с ним в последний раз, минуло уже почти две недели.

Воспоминания о том, что случилось между ними, все еще причиняли Кэтлин острую боль, однако за долгие дни и ночи гнев иссяк. Пытаясь понять, что с ней происходит, она впервые была честна с собой.

Девушка вдруг осознала, что повзрослела. Верный своему слову, капитан Кросс предложил выполнять обязанности капитана на «Алакране» Андре Рено. Временами Кэтлин раздражало бездействие, на которое она обрекла себя. Тогда она бралась за самую черную работу, разделяя ее с другими матросами. Но большую часть времени девушка проводила одна, избегая даже встреч с Андре, искренне пытавшимся успокоить ее. Кэтлин понимала, что се жизнь скоро изменится, ибо она дала клятву отцу оставить море. Корабль, который девушка считала пристанищем и настоящим домом, исчез из ее жизни, как и отец, словно для того, чтобы она не смогла нарушить клятву.

Теперь Кэтлин не питала никакой вражды к Кроссу, понимая, что он ни в чем не виноват перед ней. Однако она была по-прежнему убеждена, что ей не нужен мужчина.

Но, вспоминая по ночам о том, как нежные ласки Эрика воспламеняли ее, Кэтлин признавалась себе, что хочет его.

Она снова взглянула на берег, зная, что скоро ей предстоит сделать первый шаг навстречу новой жизни, мучительной для нее.

— Кэтлин?

Обернувшись, она увидела Андре.

— По-моему, тебе лучше спуститься, — сказал француз. — Не нужно, чтобы тебя заметили из доков.

Девушка покачала головой:

— Мы еще слишком далеко от берега. Кроме того, увидев четыре корабля, любопытные горожане вряд ли обратят внимание, что на палубе стоит женщина. Я люблю океан, Андре, люблю его чистые голубые воды. Скоро мне придется оставить его навсегда, и сейчас я не хочу терять ни одной минуты общения с ним…

— В самом деле, cherie? Но ты уже очень давно стоишь здесь. Я даже решил, что твое внимание привлечено чем-то другим…

— Ты имеешь в виду «Сейведж»? Андре пожал плечами:

— Что ж, если ты предпочитаешь называть его так…

— Не смеши меня, Андре. Ты ведь знаешь…

— Откуда мне знать, мадемуазель? С того дня как этот человек послал за мной, чтобы я забрал тебя из его каюты, ты ни разу не поговорила со мной откровенно. И теперь я как будто вижу перед собой незнакомую мне женщину, а не Кэтлин, моего давнего друга…

Андре отвернулся, и девушка поняла, что ее отчуждение очень задевает его. Но ведь она не могла рассказать ему о том, что произошло между ней и Кроссом! Француз убил бы капитана, поскольку Кэтлин не удалось бы убедить Андре, что все случилось не по вине Эрика.

Кроме того, ей скоро предстояло покинуть Андре, и она хотела отдалиться от него заранее, чтобы смягчить боль разлуки.

— Прости меня, Андре. — Кэтлин положила руку ему на плечо. — Я не хотела обидеть тебя, просто мне нужно было время, чтобы как следует во всем разобраться. Я прощалась с морем и со своей прежней жизнью. Поверь мне, друг мой, ты все равно ничего не смог бы для меня сделать — мне лишь нужно было примириться с самой собой.