— Я не был уверен, что застану вас здесь.

— Я же сказал, что буду ждать, — спокойно произнес Хьюинг. — Мисс Фордайс настояла на том, чтобы тоже остаться.

Я сел на стул, достал сигареты и закурил, отметив с раздражением, что рука дрожит. Эта трудная ночь еще не кончилась, предстояла встреча с Рокингемом. Я сказал Хьюингу:

— Сегодня я убил двух человек…

Он вздохнул, лицо его казалось серым.

— Я боялся, что насилия не избежать. Но вы остались целы?

— Оцарапало пулей руку, только и всего. — Я затянулся сигаретой. — Мне чертовски везло. — Я посмотрел на мисс Фордайс. При слабом освещении она выглядела измученной. Рот на бледном лице казался очень ярким, а темные глаза блестели слишком сильно. Но, несмотря на тени под глазами и морщинки в уголках рта, она все равно оставалась очень красивой женщиной.

— Не пойти ли ко мне в кабинет, чтобы выслушать ваш отчет? — спросил Хьюинг.

— Хорошо. — Мне не хотелось двигаться. Я жадно затягивался сигаретой, и с минуту все молчали.

Наконец Хьюинг сказал:

— У вас усталый вид, Беннет. Хотите выпить? Мы с мисс Фордайс пили кофе, но у меня есть виски.

— Виски? — Я поднял брови, вопросительно взглянув на мисс Фордайс.

Она холодно сказала:

— Мистер Хьюинг держит здесь бутылку для клиентов.

— Я не клиент, но с удовольствием выпью, если вы не против.

Она встала, прошла в кабинет и вернулась с бутылкой и маленьким стаканчиком. Виски оказалось не лучшего качества, но меня вполне устраивало. В этот момент меня, правда, устроил бы и стакан кукурузного самогона. Я налил, снова заметив, что у меня дрожат руки. Хьюинг тоже это заметил.

— Спокойно, Беннет. Все уже позади.

— Верно. — Я глотнул виски. Оно совершенно на меня не действовало. Я поставил бутылку на пол и стал пить из стакана небольшими глотками. Вскоре я ощутил, наконец, приятное тепло, и охватившее меня напряжение несколько спало. Я затянулся сигаретой. Хьюинг подвинул мне через стол пепельницу, но я стряхнул пепел на пол. Я слишком устал, чтобы наклоняться вперед. Мисс Фордайс заметила это, и ее губы сжались. Я догадался, что она очень аккуратная женщина.

— Вы уверены, что способны продиктовать заявление? — спросил Хьюинг.

— Нет, но хочу с этим поскорее разделаться.

— Я тоже. Именно поэтому и дожидался вас. — Он сделал знак секретарше, которая приготовилась записывать.

Я снова отпил виски и заговорил, изложив все по порядку, кончая визитом к Маркхэмам. Несколько раз Хьюинг прерывал меня, чтобы задать вопрос. Это были хитрые вопросы, но я не мог следить за направлением мыслей адвоката. Когда я закончил, он вздохнул и покачал головой.

— Все это ужасно, Беннет, но я восхищен вашей смелостью.

— Смелость здесь ни при чем, — сказал я угрюмо. — Просто не было другого выхода. Меня загнали в угол как крысу.

Он усмехнулся.

— Я бы не сказал… — Он потрогал себя за нос. — Вы уверены, что ничего не пропустили?

— Уверен.

Он нахмурился.

— Но в вашем отчете нигде нет прямых улик против лица, убившего Элвина. Здесь одни предположения.

— Я это знаю.

— Но я думал, что получение таких улик было главной целью вашей э-э… экспедиции.

— Это не было главной целью, — сказал я. — Ничего подобного. Главной целью было раздобыть доказательства неверности миссис Бэйн. Согласен, было бы замечательно, если бы я еще и разоблачил убийцу Бэйна.

— Это наверняка сделала жена Элвина, — сказал он. — Она больше всех выигрывала.

— Или Дэймон.

— Но миссис Бэйн намеренно заманила вас в ловушку.

— Она поступила так из любви к Дэймону, — ответил я. — Но не призналась в убийстве.

— Следовательно, вы убеждены, что ни Дэймон, ни его люди, ни миссис Бэйн не делали этого?

— Не знаю. Пока я не могу обвинять кого-то из них.

Он сжал губы.

— Мне кажется, вы попали в скверное положение.

— Мне уже случалось попадать в такое положение.

— Давайте рассмотрим дело с юридической точки зрения, — предложил он. — Вы ничем не можете подтвердить, что убили двух человек и ранили третьего при самозащите. Потом вы нарушили неприкосновенность жилища Дэймона. А этот шериф Риджуэй сам может поплатиться за то, что закрыл глаза на ваши действия. Убийство остается убийством, какова бы ни была репутация Дэймона.

— У меня не было выхода.

— Но вы не можете этого доказать, — сказал он резко. — Неужели вы этого не понимаете?

— Подручный Дэймона, Джеральд Лонгер, говорил при свидетелях. Он знает, что я защищался, и…

Хьюинг отвел этого свидетеля нетерпеливым движением руки.

— Известный головорез. Какой толк от его показаний? Все целиком опирается на ваши слова и только на ваши слова. Я надеялся, что вы вернетесь с неопровержимыми доказательствами или подписанным признанием.

— Не все сразу. — Я глотнул еще виски, но приятное ощущение тепла прошло, и мне казалось, что внутри меня что-то медленно сворачивается узлом.

— Извините, мистер Хьюинг, — сказала мисс Фордайс, — это тоже записывать?

— Нет, только показания Беннета.

— Можно получить копию? — спросил я у нее. Она взглянула на Хьюинга, который кивнул в ответ.

— Конечно. Сделайте, пожалуйста, две копии, мисс Фордайс.

Она села за пишущую машинку, вставила бумагу, положила перед собой блокнот и начала быстро печатать. Хьюинг с серьезным выражением лица повернулся ко мне и заговорил:

— Беннет, дело нешуточное. Самое серьезное заключается в том, что никто, кроме вас, не может доказать, что Элвин Бейн был мертв, когда вы нашли его.

— Выходит, его убил я. Зовите полицию.

— Это не предмет для шуток, — сказал он резко. — Я по-прежнему выступаю в качестве душеприказчика Элвина и намерен проследить, чтобы правосудие свершилось.

— Вот и хорошо, — сказал я.

Не сводя с меня пристального взгляда, он произнес ровным голосом:

— Вы говорили, что были другом Бэйна, но я никогда о вас не слышал до вчерашнего вечера. Опять приходится верить вам на слово.

— Я сказал правду.

Стук пишущей машинки прекратился, и в наступившей тишине мисс Фордайс с ничего не выражающим лицом делала исправления, потом снова принялась печатать. Хьюинг барабанил пальцами по столу, сжав губы и сузив глаза. Он смотрел в стену поверх моей головы и казался погруженным в глубокую задумчивость. Раздавался только стук пишущей машинки. Я думал о своей постели, о Сэнди, о яичнице с ветчиной, о горячем черном кофе и чувствовал себя дураком. Здесь что-то творилось, а мне не хотелось думать об этом после ночи, которую я пережил.

Я отомстил за себя и за Сэнди, но не отомстил за Элвина. В эту шальную ночь я пренебрег всеми запретами и вполне мог ожидать неприятностей, которые предрекал Хьюинг. Какая-то мысль исподтишка пыталась пробиться из дальнего уголка моего сознания, а я отгонял ее, потому что слишком устал и отупел. Я знал, что впереди неизбежная встреча с Рокингемом, не сулящая мне ничего хорошего. Я чувствовал также, что мне предстоит встретить лицом к лицу что-то еще пока неизвестное. Это угнетало мое сознание в течение нескольких часов, с момента разговора с Джеральдом Лонгером, который думал, что умирает. Я вспомнил Флоренс, жену Стенли Маркхэма, которая ради старой дружбы поддерживала обман. Она могла убить Элвина Бэйна. Другие тоже внесли свою долю, начиная с самого Бэйна. Если бы он не разгласил, что меняет завещание…

Я старался избавиться от этих сумбурных мыслей. Мисс Фордайс перестала печатать, вынула листки, вставила новые и опять затарахтела. Я вдруг обратил внимание, что Хьюинг перевел взгляд и угрюмо и пристально смотрит на меня, будто придя к какому-то решению. Он заговорил:

— Беннет, вы пришли ко мне с пустыми руками. Сожалею, но я не могу действовать, основываясь на ваших показаниях. Вы всего лишь свели ваши личные счеты. Вы не проявили подлинного интереса к главному — уликам против миссис Бэйн и изобличению убийцы Элвина. Мне это не нравится. Я-то полностью полагался на вас и доверял вам.