– Полный бред! Надо ж было такое придумать, мозги реально вспучило. Писателю вашему, похоже, слава Дена Брауна покоя не дает, – сообщил Владимир. – Если об этих посвященных никто не знает, откуда автор о них узнал?

– Ага, сказка о Кощее Бессмертном: смерть в яйце, яйцо в заднице у зайца, заяц в сундуке, сундук неизвестно где, – поддакнул Трофимов, оборвав дискуссию. – Хватит, может, трепаться! Без ваших посвященных тошно. – Вениамин посмотрел на разговорчивого понятого. – Что вы делали в прошлый четверг?

– Что делали – работали мы, – смутился строитель.

– Ночью тоже работали?

– Ночью мы спали и ничего не слышали.

– Совсем ничего?

– Совсем. Мы, это… спим крепко, и объект наш далековато отсюда. За прудом. Ори, не ори – не слышно ничего.

– А писатель ваш, он часто сюда наведывается? Как его зовут, кстати? – снова обратился к строителям Трофимов.

– Константин Аполлонович Трегуб. Вы что, его подозреваете? – испугался строитель. – Не, не он это, точно вам говорю. По всему видно, что убийца обладает хорошими физическими данными, раз крест с девушкой сумел поднять и к стене привалить. А Трегуб – старый пердун; если бы он крест поднял, то прямо тут бы и помер от натуги. И потом, Константин Аполлонович давно здесь не появлялся. Шифруется, гад.

– В каком смысле? – уточнил Трофимов.

– В том смысле, что денег нам за работу должен. Когда уезжал, обещался привезти через пару дней, и до сих пор везет. Нет бы по-человечески сказать – денег нет, мужики. Как будут, так сразу. Нехорошо так себя вести, еще интеллигент называется.

– Согласен, нехорошо так себя вести, – равнодушно сказал Трофимов и потерял к писателю интерес. – Крест, видно, с местного кладбища приволокли, – предположил он.

– Да, оттуда, – снова вступил в разговор строитель. – Две недели тому назад с одной могилы сдернули. Кладбище со второго этажа дома писателя видно. Мы в одно утро с Петькой проснулись, смотрим, а на одной могиле креста нет.

– Что же не заявили? – спросил Трофимов.

– Мы подумали, что это пацаны из соседней деревни нашкодили, отморозки. Повадились, паразиты, у Тараканихи яйца воровать, а к осени так вообще обнаглели и козу сперли. Мы решили бабке подсобить, пошли разбираться. Нашли сосунков, хотели по-людски поговорить, так, мол, и так, совесть надо иметь, бабка старая, тяжело ей, молоком только и живет, возвращайте козу взад. Один заточку вытащил. Другой розочкой от бутылки перед моим носом стал махать. Глаза выкатил, изо рта реально слюна течет – дебил, одним словом.

– Так без козы и ушли? – полюбопытствовал Трофимов.

– Почему? – удивился строитель. – С козой мы ушли, как же без козы! По-людски поговорить не вышло, пришлось разговаривать по-мужски. Пару пенделей говнюки получили, больше к Тараканихе носа не кажут. А насчет креста мы разбираться не пошли, не успели. Повезло ребятушкам, за такие дела, как осквернение могил, мы бы…

– Ладно, откуда крест, это сейчас не главное, – перебил строителя Владимир. – А как его подняли и к стене привалили – в самом деле вопрос интересный. Ну все, Леночку Петровну можно звать и приступать к детальному осмотру. Вень, кликни ее, – попросил он.

Трофимову никуда ходить не пришлось, Елена Петровна вернулась сама и, кряхтя и ругаясь, спустилась в погреб.

– Хорошие новости, ребятки, – доложила она. – Очень хорошие новости. Я даже и не рассчитывала на подобную удачу. Нашелся свидетель, точнее свидетельница. Соседка из дома напротив только что приехала. Она знает, как зовут нашу загадочную арендаторшу.

Месяц тому назад она получила приглашение принять участие в зрительской массовке в популярной передаче «Чудеса света» и поехала на Киностудию имени Горького. Предварительный инструктаж и отбор проводила редактор этой программы. В передаче соседка так и не засветилась, в последний момент сбежала из павильона, природная застенчивость помешала ей стать звездой телеэфира. Но имя редактора в ее голове отложилось и вновь всплыло на прошлой неделе… – Елена Петровна сделала многозначительную паузу, – в минувший четверг! Она здесь только по выходным бывает, работает, но вечером ей позвонил какой-то незнакомый мальчишка и сказал, что ее дом горит. Телефонный хулиган. Она перепугалась и понеслась на ночь глядя. Возвращаться уже поздно было, решила там заночевать и встать пораньше, чтобы успеть на работу. Но уснуть никак не получалось, нервы за день расшалились, вокруг ни души, страшно ей было. В половине двенадцатого ночи женщина услышала шум и увидела в окно, как к дому напротив подъехала машина, марку она не разглядела, большой темный внедорожник. Из машины выпорхнула дамочка, в которой соседка сразу опознала редактора той программы. По описанию – все сходится. Это еще не все! Цыплакова Елена Константиновна, так зовут редактора, приехала сюда не одна, а в компании с ведущим этой программы, известным тележурналистом Артемием Холмогоровым, и юной темноволосой девушкой.

– Ого! – присвистнул Владимир. – Вот тебе и амурное свидание. Значит, девушка по своей воле сюда приехала?

– Выходит, что по своей воле. Во всяком случае, по словам соседки, в дом они вошли втроем. Ничего подозрительного в их поведении женщина не заметила. Разве что ей показалась странной одежда девушки: она была в халатике, а поверх него накинула мужскую куртку. Минут через пять соседка снова услышала шум и в окошко глянула. Редактор программы вышла из дома, одна, села за руль внедорожника и уехала. Больше соседка ничего не видела, спать легла. Проснулась в пять утра и поехала в Москву.

– Лен, я Веньке уже говорил. Как раз предположительно в ночь с четверга на пятницу девушка была зверски замучена, скончалась она, скорее всего, ближе к утру, – сказал Палыч. – И я, кажется, понял, почему никто не слышал ее криков. Не кричала она вовсе. Накачали ее чем-то, прежде чем распять. На теле нет следов борьбы, только незначительные знаки от волочения. Переломов и ушибов тоже нет, значит, в подвал она сама спустилась, и, судя по характеру ран, она боли не чувствовала, когда ей штыри в руки и в ноги вбивали. Либо наркотик, либо психотропный препарат, либо большая доза снотворного.

– Хоть не мучилась, слава богу! – вздохнул криминалист.

– Мучилась, но недолго, – возразил Палыч. – Она в себя приходила. Взгляни на рану правой руки. Потерпевшая пыталась ее высвободить, но слабо пыталась, видно, сил, чтобы сопротивляться и звать на помощь, у нее уже не осталось. Господи, бедная девочка! Что характерно, следов от инъекции я не вижу. Предположительно, препарат она приняла сама, тоже по доброй воле. Или ее обманом вынудили выпить лекарство. После скажу, что там конкретно было.

– Значит, доверяла убийце, раз сама эту дрянь приняла, – сообщил Владимир.

– Или убийцам, – поправила эксперта Зотова.

– Сомневаюсь, что убийц было двое.

– Нашел что-нибудь? – заинтересовалась Елена Петровна. – Следы?

– Со следами все глухо. После того как девочку распяли и крест подняли, за собой все тщательно подчистили и пол помыли. Но смущает меня крюк в стене. – Владимир сел на корточки. – Его ввинтили в стену недавно. Ну-ка, ну-ка, я же говорил! – Рыжов осторожно снял с крюка обрывок ниточки, зацепившейся за кончик, и посмотрел ее на свет. – От веревки канатного типа, – сообщил криминалист и, задрав голову, указал рукой на потолок. – А теперь, Леночка Петровна, туда посмотрите, в потолке тоже крюк. Он давно висит. Думаю, деревенские раньше на нем туши подвешивали.

– И что? – спросила Зотова.

– На сгибе крюк словно бы протерт. Преступник, видимо, использовал два крюка как строительный ворот, чтобы тяжелый крест поднять. Веревку к верхушке креста привязал, затем перекинул ее через верхний крюк, пропустил через крюк в стене, и ему осталось сделать лишь несколько усилий. Доску в полу тоже грамотно проломил, чтобы упор для основания был и крест бы не скользил. Если бы убийц было двое или больше, разве стали бы они так париться? Подняли бы на руках, и все дела. Очевидно, убийца соображает в строительстве или инженерных премудростях.