Единственным фактом, который я отметил про себя во время этого беглого обыска, было то, что я не обнаружил ни малейших признаков деятельности Эндерсона как изобретателя: ни бумаг, ни чертежей, ни аппаратуры.

«Ну и заварил же я кашу! – подумал я с горечью. – Какой леший дернул меня попросить Изабель, чтобы она обзвонила всю эту четверку и сообщила им, что мы собираемся в гости к Эндерсону! Великолепно, нечего сказать! Виновному-то осталось лишь посмеяться в кулачок, когда он узнал об этом. Ведь он-то уж точно знал, что Эндерсон мертв!»

Когда я вернулся к главному входу, Изабель все еще стояла на террасе.

– Ты даже не в состоянии взломать дверь?! – Она драматически закатила глаза. – Какой же ты все-таки бесполезный для полиции субъект!

– Кондиционер не работает, – сказал я. – И внутри еще более душно, чем на воздухе.

Я бросил беглый взгляд на крышу – ни проводов, ни телефонного кабеля, и тут же сообщил об этом Изабель.

– Какая наблюдательность! – Она гневно посмотрела на меня. – И что будем делать дальше? Греться на солнышке?

– Вернемся обратно к гостеприимному торговцу лимонадом, – заявил я. – Может быть, у него найдется телефон.

– Что это на тебя вдруг нашло, Эл? Захотелось позвонить своей милой матушке и сообщить ей, что ты пребываешь в добром здравии?

Я схватил ее за руку и потащил к машине.

– Мне нужно позвонить шерифу и попросить его, чтобы он прислал сюда парочку людей.

– Ты что, внезапно почувствовал одиночество?

– В известной степени, да, – согласился я.

К моему счастью, у владельца лимонада и бензина оказался и телефон. Я позвонил в полицию, и дежурный полицейский обещал мне, что все будет в порядке. Выпив на прощание еще пару бутылок лимонада, мы сели в машину и покатили обратно. Изабель хранила упорное молчание до тех пор, пока мы не переехали горную гряду Бад-Маунтин.

– Знаешь, мой милый, – наконец заявила она ледяным тоном, – это была самая бессмысленная автомобильная поездка за всю мою жизнь!

– А для меня, Изабель, она была одной из самых удивительных! Прокатиться в прекрасный летний день с одной из очаровательнейших женщин на свете – таинственной и недоступной. И в то же время хорошо знать, что под ее твердым панцирем неприступности скрывается…

– А-а, замолчи уж лучше! – фыркнула она.

– Элтон Чейз, кажется, говорил, что Янос собирается к Эндерсону на два-три дня, не так ли?

– Так, – буркнула она.

– А Нина утверждала, что он собирался вернуться только вчера. На самом же деле он вернулся уже в среду, в полночь.

– Разве это имеет какое-нибудь значение?

– Не знаю еще, – ответил я. – А что ты знаешь об этой самой электронной штуковине, над которой работал Эндерсон?

– Очень немногое. – Она на какое-то время задумалась. – Элтон Чейз говорил, что она стоит целое состояние и что ее надо запатентовать так, чтобы к патенту никто не смог подкопаться.

– Мне Янос говорил, что Эндерсон работает над прибором, который способен совершить революцию в технике звукозаписи, – заметил я. – Но ведь для проведения таких сложных работ человек должен иметь под рукой целый ряд приборов, аппаратов и еще не знаю что…

– Совсем не обязательно. Ведь он мог делать только проектную часть работы, а всю техническую часть поручить другому.

– Но я не нашел даже чертежей, – сказал я.

– Может быть, он взял их с собой, – равнодушно заметила она.

– Вряд ли, – не согласился я.

– Меня совершенно не интересует, что он там делал со своими чертежами, – разозлилась она. – Мне жарко, я ужасно устала и очень хочу пить. Ты можешь отвезти меня домой, Эл Уиллер? И не звони мне, пожалуйста. Я сама тебе позвоню. Может быть.

Когда я высадил ее возле дома, она даже не попрощалась со мной. Я нажал на газ и поехал на другой конец города, в контору Яноса.

Дама в приемной сообщила мне, что мистер Янос, к сожалению, уже уехал домой.

– Может быть, я смогу поговорить тогда с мистером Риверсом? – поинтересовался я.

Дама ответила, что мистер Риверс у себя в бюро, но она хотела бы знать, кто его хочет видеть. Я тут же сообщил ей свое имя и звание, она позвонила Риверсу, и тот сразу же сказал ей, что лейтенант Уиллер может пройти в его кабинет.

Кабинет Риверса, намного меньше кабинета Яноса, был обставлен с той же претенциозностью. Это была наша вторая встреча, и сейчас я разглядел, что он не так уж и молод. Просто он, как говорят, хорошо сохранился. Его густые черные волосы были коротко подстрижены, на лице сохранился налет моложавости и юношеского обаяния. Я бы даже сказал, и чистоты, которая, правда, сейчас не в моде. На нем был добротный костюм, вероятно, сшитый на заказ, рубашка цвета хаки и галстук.

– Чем могу вам служить, лейтенант Уиллер? – В голосе его слышалась изрядная доля самоуверенности, на губах играла едва заметная улыбка.

Не дожидаясь приглашения, я плюхнулся в кресло для посетителей и неторопливо закурил сигарету. Он убрал улыбку, сел за письменный стол, огромный и величественный, и с неодобрением посмотрел на меня.

– Я, собственно, пришел только для того, чтобы узнать, хорошо ли вы повеселились на вечеринке у Шепли, – холодно сказал я.

– У Шепли? – растерянно переспросил он. – Но вы ошиблись, лейтенант. Я не был ни на какой вечеринке.

– Значит, вы утверждаете, что на вечеринке не были?

– Да, не был.

– В таком случае прошу вас объяснить, зачем вы брали напрокат костюм.

– Костюм!? – Он снова непонимающе посмотрел на меня, но тут же облегченно вздохнул и заулыбался. – А-а! Понятно! Ведь вы имеете в виду костюм клоуна?

– Вот именно, – подтвердил я.

– Меня об этом попросил Элтон Чейз! Он сказал, что собирается пойти на какой-то костюмированный бал.

– Где вы взяли костюм?

– Да тут есть небольшой магазин на Третьей авеню. – Он презрительно скривил лицо. – Я только не понимаю, как они находят себе клиентов? Хозяин-старикашка ведет себя просто бесстыдно.

– Вы взяли костюм на имя Чейза?

– Нет. – Он слегка побледнел. – Этот бессовестный старик вел себя настолько невежливо, что я испытывал только одно желание – поскорее убраться оттуда. Поэтому сказал, что меня зовут Смит. – Он пожал плечами. – Возможно, вы сочтете все это ребячеством.

– Вы действовали подсознательно, – ответил я с видом человека, хорошо разбирающегося в таких вещах. – Временами человек, сам того совершенно не понимая, действует подсознательно.

– Я очень рад, что вы меня понимаете, лейтенант. – На его лице снова появилась улыбка. – Мистер Янос уже рассказал мне, что беднягу Элтона нашли мертвым в костюме клоуна. Когда я это услышал, я сразу понял, что вы, рано или поздно, узнаете, откуда он взялся. Мне очень жаль, поверьте, что я по своей трусости доставил вам лишние хлопоты.

– Пустяки! – великодушно заявил я. – Но вот теперь, когда все выяснилось с костюмом, вы действительно можете помочь мне.

– Охотно, лейтенант, охотно!

Я почувствовал, что говорит он вполне искренне.

– Фирма Яноса в первую очередь, насколько я понял, занимается посреднической и маклерской работой, не так ли?

– Можно, конечно, сформулировать и так. Да, мистер Янос хорошо чувствует, где и на чем можно прилично заработать. Он дает задание, и фирма сразу же начинает работать над ним. Я лично отвечаю за бухгалтерию. В большинстве случаев именно от нашего отдела можно в первую очередь получить точные сведения, выгодна или нет та или иная сделка.

– Согласен! – поддакнул я. – А кем был Чейз? Делопроизводителем?

– Нет. Он был человеком, который претворял в жизнь замыслы и идеи мистера Яноса. – При этих словах Риверс развел руками. – Мистер Янос, когда дело уже запущено и идет полным ходом, часто теряет к нему интерес. Вот Элтон и доводил начатое дело до конца. Этим он давал возможность мистеру Яносу заниматься другими полезными идеями.

– Они ладили между собой? Или все-таки между ними случались какие-нибудь трения?

– Нет, они ладили, – ответил он решительно и покачал головой. – Если что-то между ними и было, то я об этом ничего не знаю.