– Я тоже был в каюте и испытывал странное беспокойство, – Бурилов поторопился исправить промах леди Фитц. – Я слышал. А утром мы с леди Фитц-Ментон сравнили свои наблюдения. Я думал о старой Руси, и на сердце у меня была печаль. И тут послышались удары колокола, они отозвались в моем сердце, как голоса покойных возлюбленных… – Он драматично закрыл глаза, голос его задрожал. – Они заставили меня чувствовать… но я знаю, как это сказать по-русски… а по-английски… какое же это слово? – Он воздел руки в картинном жесте отчаяния.

– Вшиво! – сказал Мактиг. – Или лучше – педикулезно.

Бурилов вспыхнул и сердито поглядел на Мактига. Леди Фитц сказала:

– Ну, что за грубости!

– Что ж, леди Фитц, пусть тогда скажет по-русски, – заметил Мактиг. – Я только попытался помочь.

Леди Фитц подняла свои тщательно подведенные брови, посмотрела сквозь лорнет на Мактига, словно на какое-то необычное животное, и удивленно повторила:

– Ну, что за грубости!

Бурилов ледяным тоном сказал:

– Я имел в виду впечатления от звуков в высших сферах – поэтической сфере священных воспоминаний, мистер Мактиг. Поэтому я не могу использовать такие слова. – Он пожал плечами, выражая свое презрение.

– Не понимаю, почему, – невинно сказал Мактиг. – Прекрасные слова. И вы должны бы знать обо вшах, Бурилов. Вы не могли переправиться через русскую границу, не подружившись с ними. А вы, леди Фитц, конечно, знаете жизнь, и вы должны знать о том, что вши существуют. Да что бы мы делали в своих лисьих норах без них? – с энтузиазмом продолжал Мактиг. – Без этого развлечения мы бы умерли со скуки. Мы расстилали наши рубашки на полу и держали пари, чья вошь первой доползет до цели. Вы ведь любите лошадей, Бурилов. Клянусь, состязания вшей вам бы больше понравились. Ну, раз уж педикулез вам не по вкусу, как насчет платяной вши?

Бурилов что-то презрительно сказал по-русски. Мактиг вежливо выслушал и кивнул:

– Совершенно верно! Совершенно с вами согласен. Изучение вшей – увлекательное занятие. Это целый мир. Есть растительные вши и рыбные вши. И у слонов, и у китов есть свои разновидности. Даже у вшей есть свои вши, как писал Поуп о мухах. Я имею в виду не Папу Римского, Бурилов, а Поупа, английского поэта, но этого вы не знаете. Я перефразирую Поупа: у больших вшей есть свои маленькие вши, которые кусают им спину, а у этих маленьких вшей есть еще меньшие, и так до бесконечности. Есть и люди-вши, этакие паразиты…

– Майк, хватит, – послышался от двери голос Пен.

Мактиг послушно сказал:

– Хорошо. Я только старался побольше рассказать.

Лицо Бурилова исказила ярость, губы его побелели, он стал похож на большого кота, изготовившегося к прыжку. Леди Фитц коснулась его руки и что-то прошептала по-русски. Он расслабился, лениво улыбнулся Мактигу и промурлыкал:

– Очень поучительно. Я многое узнал. И не забуду.

Мактиг зевнул.

– Как только начнете забывать, сообщите мне.

Пен медленно подошла к столу и села. Чедвик спросил:

– Как голова, Пен?

– Гораздо лучше. Спасибо, Чед.

Леди Фитц сказала:

– Дорогая, я так рада. Вы не возражаете, если мы с Алексеем поднимемся на палубу? Мне нужен чистый воздух нашего небесного отца.

И она взглянула на Мактига. Пен с отсутствующим видом ответила:

– Конечно, леди Фитц.

Бенсон поднял голову, встряхнулся, словно после сна, и я поняла, что он не обращал ни малейшего внимания на Мактига и всех остальных, наверное, даже не слышал их.

– Леди Фитц, Джонсон собирается взять гичку и поискать на берегу место для высадки, – сказал он. – Может, вы с Буриловым хотите присоединиться к нему? Преподобный, как насчет вас и Флоры? Пен поедет…

– Пен не поедет, – заявила Пенелопа, отхлебывая кофе и опустив глаза. – Она не хочет.

– А вы сами, мистер Бенсон? – спросила леди Фитц.

Я был слегка удивлен, когда Бенсон ответил, что у него дела с Чедвиком и Мактигом. В таком случае, сказала леди Фитц, прерывая его, она будет рада поехать; доктор Сватлов, кажется, тоже. Флоре, похоже, это понравилось меньше. Бенсон встал и сказал, что проследит за их благополучным отплытием. Пен ждала, пока они все не отошли, потом посмотрела на Мактига.

– Майк, что это вы так набросились на Бурилова?

– Набросился на Бурилова? Вовсе нет, я всего лишь говорил о вшах. Если он принял это на свой счет, не моя в том вина.

– Бросьте, Майк. Зачем вы это сделали?

– Ну, что ж, – сказал Мактиг, – назовем это экспериментом.

– С какой целью? – неумолимо продолжала Пен.

– Испытание колючек, – рассмеялся Чедвик. – Прекрасная работа, Майк. Но у вас теперь еще один враг.

– Еще? – протянул Мактиг. Смуглая кожа Чедвика медленно покраснела. Я ощутил неожиданное напряжение. Нарушила его Пен. Она с грохотом бросила чашку и блюдце на пол. Вскочила на ноги. Вся голубизна ее глаз исчезла, зрачки расширились.

– Черт бы побрал это место и этот корабль! Я их ненавижу. И скоро буду ненавидеть всех, как вы ненавидите друг друга. Это относится и к вам, Майк!

Она повернулась и вышла. Мактиг без всякого выражения посмотрел ей вслед. Потом, не обращая внимания на Чедвика, сказал мне:

– Идемте наверх, Росс.

Мы поднялись на палубу. Я спросил:

– Что с вами, Майк? Без всякого повода вы так настроили против себя Бурилова, что он готов натереть зубы ядом и укусить вас. Вы взъерошили перья леди Фитц и на дюйм всадили иголку в Чедвика. Зачем?

К моему удивлению, он ответил:

– Меня не интересовали Бурилов и леди Фитц. Мне все равно, что будет с ними! Я целился в Большого Джима. Пен поняла это и потому вела себя так агрессивно.

– Мне кажется, он не слышал ни слова…

– Вот это-то меня и беспокоит, – сказал Мактиг. Он взглянул на петлю отмели. – Хотелось бы мне поглядеть, что там. Не желаете взять лодку и взглянуть?

– Я с вами, – услышал я голос Пен. Она незаметно подошла к нам, и я увидел, что она овладела собой. Она улыбнулась Мактигу и протянула руку. – Простите, Майк. Я была немного расстроена. Прошлой ночью почти не спала.

– Не нужно извиняться, – ответил Мактиг. При этих его словах к нам подошел Большой Джим. – Это я виноват. – Потом, увидев Бенсона: – Мои сигнальные провода сегодня, по-видимому, перепутались, сэр. Разрешите взять шлюпку. Небольшое физическое усилие поможет их распутать. Мы с доком хотим взглянуть, что находится за крюком.

Бенсон прорычал:

– Хорошая мысль. Я и сам хотел бы взглянуть, что там. Пойдем все. Может, это излечит мигрень у Пен.

Мактиг спросил:

– А остальные не подумают, что мы отправили их с корабля, чтобы провести собственную экскурсию?

– К дьяволу их! – взревел Большой Джим. – На своем корабле я делаю, что хочу. Идемте, Чед.

Тот ответил:

– Я предпочел бы идти один. Во всяком случае, без Пен.

Мактиг, нахмурившись, смотрел на них.

У берега было совсем мелко. Шлюпка скребнула по дну. Футах в десяти от берега мы с Мактигом спрыгнули в воду и протащили шлюпку еще на несколько футов. Я с интересом отметил, что Чедвик не сделал ничего, чтобы помочь нам. Мактиг вытянул руки, поднял Пен, как ребенка, и перенес на берег. Вернулся и склонился у лодки, подставляя широкие плечи Бенсону. Тот со смехом взгромоздился, и Мактиг пронес его двести двадцать фунтов, словно их было только двадцать.

Бенсон слез с Мактига. Избавившись от груза, шлюпка поднялась на воде и начала отплывать. Чедвик закричал:

– Эй, Майк! Вытащите меня!

Мактиг приставил палец к носу и ответил:

– Идите вброд, неженка.

Большой Джим проревел:

– Вброд, черт возьми! И прихватите с собой шлюпку на берег.

Мактиг, обняв Пен за талию, начал восхождение на крутой берег. Я шел следом. Бенсон без труда поднимался за мной. Добравшись до середины, я оглянулся. Чедвик брел к берегу, вода была ему по щиколотку, шлюпку он тащил за собой. Слышна была его брань. Бенсон тоже слышал это, и его большое тело сотрясал смех, так что трудно было подниматься по неустойчивой дюне.