– Проглядывал, – разлепил тонкие губы начштаба.

– Вот я думаю – кто?

– Ты все-таки…

– Слишком упорно, – Ланкастер поднял свой стакан, – слишком упорно меня зовут в политику.

– Но ведь не чужие, – возразил Рауф.

– А там не бывает своих. Ты слишком долго служишь, Раф. Я-то знаю, чем я им интересен. Конечно, никто и никогда не выдвинет меня на публичный пост! даже деревенским депутатом… но интриги, Раф! Кто-то же должен в этом разбираться.

– Это что-то новенькое, – полковник остался невозмутим.

– Извалять меня в говнище, чтобы в армии от меня просто шарахались. Довести до депрессии. И тут же предложить интересную, нужную, и совершенно невидимую работенку.

– Тебя? До депрессии? Вы льстите себе, господин генерал. Скромнее, скромнее…

– Да что ты видел, кроме службы, Раф? Что?

– Не спорю, таких друзей, как у тебя, я сроду не имел. Но дураком себя не ощущаю.

– О, сколь мы щепетильны в вопросах чести! Хорошо, поехали по варианту два. Где-то – где-то на краю у света затевается очередная «акция». Но не сегодня. Может, завтра. Может, через год. А мы слишком долго торчали в базах, наели жирок, привыкли ходить на службу прямиком из теплой жениной постели… зверствовать разучились в корень. Да еще и стресс какой перенесли со всеми этими судами! Так тебе лучше?

– Лучше. По крайней мере, проще. Я, знаешь ли, привык, – самое простое объяснение часто бывает самым близким к истинному.

– Поэтому ты скоро станешь генералом.

Начштаба равнодушно пожал плечами. Он видел, что командир «на взводе» – и, конечно, вовсе не из-за проблемы с непослушными аборигенами. В глубине души Рауф и сам понимал, что назначение «Мастерфокса» на эту дурацкую планету выглядит небезупречно. Но, во-первых, он знал, что в больших штабах логика и не ночевала – атмосфера там, знаете ли, не располагает, а во-вторых, он предпочитал не забивать себе голову… взрывообразное состояние Ланкастера начальник штаба не одобрял. К чему изводить себя ожиданием жути? Завтра тебе снесут башку, а послезавтра ты уже будешь лежать в уютном гробике под черно-золотым флагом, и друзья встанут в почетном карауле: привычно. Желательно сделать дело так, чтобы голова осталась на законном месте, это да-а… но ждать, представляя себя в ящике?

Рауф умел просчитать едва ли не любую ситуацию из тех, что преподносила им судьба, но сейчас он считать ничего не хотел. И – точка! Одно дело вслушиваться в собственную интуицию, по тысяче раз прокручивать карты в поиске вероятного направления удара противника, и совсем другое – ломать голову о холодные лабиринты политики, в которых постепенно запутывался его легион-генерал Ланкастер…

– А теперь третий вариант. Самый, с твоей точки зрения, глупый. Н-но!.. Попробуй-ка сообрази, кому нужна эта несчастная планета? Только без банальностей насчет того, что она нужна человечеству. Человечеству она нужна как лишняя дырка в заднице. Времена абстрактного гуманизма ушли навсегда – хватит, научили нас.

– Флоту. Это в первую очередь. Это оперативная база…

– … в неудобном для Флота месте. Эх ты, навигатор! Отсюда противно выходить – с трех азимутов постоянные трехплоскостные вихри, корабль тратит энергию не столько на разгон, сколько на борьбу с гравитационными возмущениями. Дальше, мой полковник. Забудьте, что на вас мундир – так или иначе, в старости вас ждет цивильная жизнь. Выборы и агитаторы. Окружные судьи, с которыми вы будете пить мескаль по вечерам. Шерифы, зовущие вашу милость на воспитательный вечер для несознательных юношей. Итак – дальше!

– Дальше промышленникам. Неглубокий сплит стоит любых инвестиций.

– А каким промышленникам? Сырьевым баронам! Эта публика не остановится ни перед чем. Но причем здесь мы? Флоту Альдарен нужен как заштатная база присутствия – по логике, и сидеть тут должны не десантники, а спешенная флотская бригада охранения. Ну, проблемы, скажешь ты. Все равно не повод. Значит, кто-то, стоящий очень высоко – я имею в виду, в информационном плане, просит отправить сюда почти секретный легион, чтобы навести полный и окончательный порядок. Особенно в свете отмены абстрактного гуманизма. А также полного отмирания гуманизма оперативного. Все логично! Нас взяли и подложили под кого-то. Обидно – а где мои денежки? Задаток-то дайте, суки!

– Ну, – согласился Рауф. – Так чем ты еще не доволен?

– Все не так, – вздохнул Ланкастер, наливая себе еще рому. – Тут какой-то сложный конфликт. Знать бы, кто из персонала…

– Да кто – что? – едва не взорвался начштаба.

– Кто есть кто… и еще: этот дивизион усиления. Все, опять-таки, логично: развернут противодесантный дивизион, так положено. То есть раньше не было положено, а теперь вот решили привести ситуацию к штатному расписанию. Все не так! – заорал генерал и врезал кулаком по столешнице. – Это пусть они Моне Чечелю глазки замазывают – а мне не надо! Какой д-дурак будет гнать на базу присутствия отдельный дивизион, укомплектованный сплошными ветеранами, да по штатам военного времени, да вооруженный новейшей техникой! Это когда на старых мирах не хватает «стреляющих» операторов, а системы через раз довоенные. Командир, конечно, ничего не знает. Он – что? – он песик. У него послужной список сияет, как Скала Славы. Ему скажут: служи – он служит. Велят блох вычесывать, так вылижет. Скажут «фас» – будет стрелять… что с такого возьмешь? Он не фигура… а мы? А если один «господин икс» ставит сюда нас, а другой – «игрек», кидает дивизион. Я, дескать, тоже не с дуба падал! Это – что? Это тоже инвестиции. Скрытые, Раф, скрытые… чем все это закончится?

– Повышением. Тебе-то что? Ты один черт в науку вернешься. Дадут еще один крест в погон, станешь начальником кафедры…

– Если бы. Ох, и не хочешь же ты думать, Раф… все, вон с глаз моих долой. Послезавтра – оперативные планы по наведению порядка. И учти – научники могут сорваться в экспедицию, когда им в голову стукнет. Ты не забывай, не мы тут хозяева.

«И не заставишь, – мрачно вздохнул Ланкастер. – Вот не заставишь его думать, хоть плачь. Зачем ему, собственно? Его дело – оперативные планы составлять, что он всю дорогу и делал. А мне – н-да, со мной дело похуже. И все-таки, кому ж это я так сильно понадобился?»

Он поглядел на хронометр: по логике, рабочий день у научников закончился, сейчас они собираются в клубе-казино. Что ж, пора. Хотя кто вообще знает, каков у них этот самый рабочий день? Накинув на плечи куртку – снаружи уже холодало, – Виктор вышел из кабинета.

По совести говоря, вид типового штабного барака осточертел ему много лет назад. Мечталось об уютных корпусах какого-нибудь старого военного университета, меж которых бесшумные жуки-уборщики неутомимо посыпают песком вдоль чисто выметенных дорожек, а после утреннего развода можно спокойно шествовать в полутемный кабинет, свалив первые лекции на молодого коллегу. Совсем, кажется, недавно, и сам он был молодым доктором, сочетающим преподавание с наукой, но… о небо, как давно все это было! Война казалась теперь вечностью, а чужое небо, которому уже не удивляешься – не судьбой даже, а, – данностью. Словно так было всегда.

Но…

Но когда-то семнадцатилетний лейтенант, только что выпустившийся из престижнейшей академии, более всего мечтал, как и положено всем юным, о славе, что виделась ему завоеванной в первом же бою, – и не был разочарован, оказавшись в элитном, насквозь пропахшем традициями легионе. А через месяц, не успели еще примяться ремни снаряжения, легион был отправлен в зону малоизвестного, отнюдь не добавившего ему славы, конфликта. Зачем он нужен был политикам Конфедерации, не понимал никто. Равно как непонятна была и причина, заставившая два клана корварцев обнажить мечи друг против друга. Людей эта война не касалась вообще никак, и сперва все решили, что задача ограничится лишь демонстрацией дружественного присутствия. А потом все стало плохо. Совсем. Прославленный легион погиб: из числа выживших можно было собрать от силы дивизион.