Кашин подумал. Материалы эти не были закрытыми, тем более, что какая-то степень допуска у Рыжова наверняка осталась. Из их группы не уходят просто так, как говорят кадровики, «в пустоту».

– Я вам пришлю Данилева, он неплохо ориентируется в диверсиях… Хотя от профиля нашего задания, если даже мы и договоримся, это далеко.

– Не скажите, пока все не прояснилось…

– Вот с надеждой на это прояснение я и попробую с вами… сотрудничать. Бог даст, удачно.

– Удачно. Все получится, как вы хотите, молодой человек.

Потом они просто пили чай. И сколько Кашин не пытался «разговорить» старика, у него ничего не вышло. Рыжов, как человек, умеющий и расспрашивать, и допрашивать, легко уклонялся от всех вопросов, словно его ничего больше не интересовало, кроме приближающихся праздников.

Так уж получилось, что Кашин половину наступившего понедельника, как водится, отчитывался перед начальством. И вместо того, чтобы получить приказ поскорее оформить результаты предыдущего следствия, ему посоветовали «разбросать» бумажную работу на подчиненных, а самому продолжить дело о подлодке. Причем, со значением было сказано:

– Учти, «Комсомолец» закреплен за тобой.

Это значило, что занимать им предстояло лично. Поэтому, пообедав, Кашин перевалил работу по фиксации полученных материалов последнего дела на Дееву и вызвал к себе капитана Данилева, как у них в группе считалось, спеца по диверсиям и «съему» информации в особо сложных, в том числе, с явным криминальным оттенком, условиях. Капитан явился сразу, он не любил таких вызовов, но дисциплиной мог потягаться с лучшим курсантом.

– Товарищ подполковник…

– Ульян, – прервал его Кашин, переходя на менее официальный лад. – Ты ездил к Рыжову с нашими материалами?

– Как было приказано, через недельку после того, как вы к нему ездили, раздобыл папку с материалами по взрыву линкора «Мэн» и отправился к старику.

– И что? – не выдержал паузы Кашин.

– А ничего. Я из комнаты не отлучался, пил чай, а дедушка читал документы, иногда что-то бормотал. Выводов не сделал никаких.

– Так что же, мне опять к нему ехать?

– Что-то мне подсказывает, командир, – Данилев притворно вздохнул, показывая, что старше начальника более чем на двадцать лет, – придется вам к нему ездить еще не раз.

– Как он тебе?

– Хотел бы я выглядеть в его годы, как он. – Данилев помолчал. – И соображать, как он. И знать хотя бы половину того, что он помнит.

Кашин пожал плечами, кивнул с благодарностью, отпуская Данилева, и набрал номер телефона, который отыскал в перекидном календарике.

– Здравствуйте, вас Кашин беспокоит.

– Дмитрий Николаевич, рад, что позвонили. Думаю, будет не лишне, если вы еще разок приедете.

– Арсений Макарыч, я рассчитывал, что мы по телефону…

– Дмитрий, поймите, мне недолго осталось. Я не меньше вашего хочу довести это дело до конца… И поверьте, лучше, если вы пока будете действовать так, как я вас прошу. – В трубке на миг загудело, то ли какой-то из поисковиков-декодеров срочно переключился, то ли просто телефонная линия от перегрузки трещала. – И еще вот что, вы не могли бы прихватить папку по взрыву линкора «Новороссийск» на Севастопольском рейде в октябре 55-го?

– Это необходимо?

– Я работаю сейчас как ваш внештатный консультант. Ведь вам все еще разрешают привлекать экспертов со стороны? Вот и меня считайте таким же.

Можно было отказаться от личной встречи, но впечатление, которое на Кашина, да и на Данилева, произвел Рыжов, этому не способствовало. Поэтому он, как последний мальчишка, проклиная в душе свою уступчивость, из-за которой его даже подчиненные за глаза называли «шелковым», снова отправился на «Динамо».

Рыжов ждал у двери, видимо, заметил как Кашин парковал свою «мыльницу» перед домом. Потом последовала церемония заваривания чая, и хотя длилось это дольше, чем хотелось бы, некоторую пользу она принесла – Кашин успокоился, решил, что раз он оказался тут, то спешить и нервировать своего нежданного «внештатного эксперта» не стоит.

– Вас долго не было, я думал, мы увидимся скорее, – начал Рыжов, когда они расселись. На этот раз даже печенья не было, зато был свежайший, кажется, первый в этом году мед.

– Возня с «Комсомольцем» будет непростой, – ответил Кашин. – И решать проблему придется качественно. Вы читали данные по «Мэну», нашли что-нибудь?

– Могу сказать, что это – копия взрыва «Императрицы». Кстати, я вас не спросил, почему вас заинтересовало это дело?

– Мне посоветовала Лилия Зиновьевна Деева. Она у нас специалист по приборному контролю разных… явлений и по технической экспертизе.

– Она все еще у вас работает?

– Она незаменима. Иначе ее давно отправили бы в отставку. – Кашин допил первую чашку, но вторую налить не решился. Просто ждал, пока свою допьет Рыжов. – Почему в 25-м прикрыли информацию об «Императрице»? Куда подевались наши документы из «темных папок»? Ведь там, если присмотреться, не все остались?

– Очень просто, – вздохнул Рыжов. – Дело решили замять, потому что у всех еще слишком свежи были воспоминания о «ревпоезде» с Лениным.

Это была совершенно необычная фраза для человека с такой судьбой и с таким опытом. Кашин оценил степень доверия и откровености. Она установила новую норму отношений между собеседниками.

– Какое отношение «революционный поезд» имеет к взрыву корабля? – Рыжов не ответил, спокойно пил чай. – Или это тоже из наших дел?

– Мы совершенно случайно накопали кое-какие сведенья, имеющие отчетливый немецкий след. Поэтому, было решено… Сделать так, как было сделано. Вы принесли материал по «Новороссийску»?

Кашин выволок из спортивной сумки, которую обычно носят через плечо, толстый, импортный файлер.

– Это не архивная «темная папка» с данными по взрыву «Новороссийска», но очень близкая ее копия. Вам повезло, что я так быстро ее получил.

– Нам повезло, – поправил его Рыжов.

Кашин не выдержал и налил себе еще чаю. Рыжов погладил папку, словно она была живой кошкой или другим каким-нибудь зверьком.

– Я смотрел это дело, бегло, но просмотрел, – сказал Кашин. – Думаю, в этом случае нет главного, что позволяет его идентифицировать со взрывами «Марии» и «Мэна». Первичный взрыв произошел снаружи… Хотя вопросов, конечно, масса.

– Это подтверждение, а не… опровержение моей версии, – Рыжов улыбнулся.

– Не понимаю.

– Сейчас прочитаю и попробую объяснить.

Рыжов читал документы по взрыву на рейде линкора «Новороссийск» очень внимательно. У Кашина даже сложилось впечатление, что первый начальник их группы старается попутно выучить всю информацию, которую находил на пожелтевших листах бумаги. Но делал это умело, отсеивая промежуточные сведения от заключений. И все-таки, материалов было так много, что на все документы ушло лишь немногим менее часа.

– Интересно, – сказал Рыжов, откладывая, наконец, документы. Налил себе горячего чаю, который пришлось теперь заваривать Кашину, снова постучал бледным пальцем по крышке файлера. – Очень интересно.

– Выкладывайте, Арсений Макарыч, свою версию.

– Ну, версия-то, простая. Она возникла еще в 25-м, когда мы только пытались подступиться к делу с «Императрицей». – Он отпил чай, без всякого вкуса и удовольствия. – А занялись мы взрывами, потому что предположили, что дело «Мэна» и «Марии» – влияние наружных «кукловодов». В Росии перед революцией вообще по этому поводу было много материалов. Только их нужно искать в бульварных газетенках. Говорили о влиянии Распутина, как одной из фигур, послушной какому-то кукловоду. Говорили о «немецкой» партии при дворе, о банковских и финансовых магнатах, рвущихся к политическим акциям.

– Стоп, не понимаю, – отозвался Кашин.

– Взрывы произошли не просто так, а были вызваны кем-то, кто, скорее всего, погиб при взрыве. Эта гибель исполнителя, находившегося под контролем «кукловода», объясняла многое, хотя, даже по тому времени, с тогдашней системой доказательств, далеко не все.