Наконец-то незнакомец, с которым Данила уже практически сроднился, был свален в широкое кожаное кресло – часть красивейшего гарнитура, стоявшего в одной из трех комнат. Кроме дивана и двух кресел, в комнате имелись тумбочка с телефоном и тумба побольше – с телевизором. На телевизоре стояли удивительно красивые, на взгляд Данилы, часы. Похоже, чугунные. По недостатку начитанности он не идентифицировал фигуры с Хозяйкой Медной горы и своим тезкой-мастером, просто полюбовался на них, покачал головой из уважения к старине и подумал, что теперь-то клятву отцу медицины можно считать вполне исполненной. Пора бы и ноги делать, причем с чистой совестью.

Посмотрел в запрокинутое лицо хозяина (тот полулежал в кресле, умостив голову на спинку оного) и шагнул было к двери, однако под ногой предательски скрипнула плиточка паркета, и хозяин открыл глаза: совсем не мутные, неожиданно яркие, карие.

Наверное, у него настал очередной миг просветления и отрезвления, потому что и голос вновь зазвучал вполне четко:

– Куда собрался?

– Мне домой пора, – пояснил Данила, с неудовольствием услышав в своем голосе некую виноватость. За что ему, интересно знать, оправдываться перед этим пьянчужкой, из-за которого он потерял кучу времени?! Ну что за характер у него такой тряпичный? Это работа на телефоне доверия такой отпечаток накладывает: вечно тянет войти в чье-то положение и спасти несчастного просителя.

Что характерно, незнакомец даже и не просил ни о чем, а Данила его спасает да спасает, как нанятый!

– Слушай, принеси попить, а? – произнес в это время хозяин, и Данила мрачно кивнул: ну вот, дождался и просьбы!

Ладно, так и быть: этого типа ноги не держат, конечно, по-прежнему, а сушняк его долбит – можно себе представить, до какой степени!

– Где вода?

– На кухне бар-холодильник. И себе чего-нибудь налей, – уже другим тоном, не просительным, а скорее приказным, велел хозяин.

– Я не хочу пить, – буркнул Данила, раздраженно сунул свой портфельчик с анкетами в угол, к тумбочке, и пошел искать кухню. Ее вот именно что понадобилось искать. Данила обошел оставшиеся три комнаты, потыкался по углам коридора, пока не сообразил, что вход в нужное помещение почему-то находится в ванной.

Кухня надолго отбила у него способность к дальнейшему перемещению в пространстве. Такого разнообразия аппаратуры Данила не видел ни в какой «Бытовой автоматике». Причем если вся квартира свидетельствовала о явном пристрастии хозяина к ретро, то кухня была выдержана в модерново-эмалированно-хромированном стиле, здесь все сверкало, переливалось и ослепляло. А какая картина открылась в баре-холодильнике!.. Не то чтобы Данила никогда такого не видел... почему не видел? в витринах дороженных, ему не в подъем, винных лавок – сколько угодно! – однако вот так, живьем...

Короче, пробыл он на кухне долго, забыв начисто о просьбе хозяина и о собственной жажде, и, пожалуй, не скоро вспомнил бы об этом, однако вдруг услышал легкий хлопок дверей и спохватился. Пожалуй, хозяин все же вынул свое бренное тело из кресла и, мучимый жаждой, сам поплелся искать животворный источник.

Еще, не дай бог, упадет! Поднимай его потом!

Данила взял из холодильника бутылку «Ессентуков-17», своей любимой минералки, прихватил с вертящейся стеклянной полки два высоких хрустальных стакана с этикеткой, означающей, что в руках он держит не абы что, а шедевр богемских мастеров, и ринулся в комнату.

Навстречу своей судьбе ринулся.

Все вышло не так, как предполагал Бенуа. Он уже покончил с этим маленьким дельцем на рю Друо и как раз катил на своих роликах к зданию Опера, чтобы сесть в автобус компании «Руаси Бас», которая обслуживала направление площадь Опера – аэропорт Шарль де Голль, когда в сумке у него зазвонил мобильник.

Звонила секретарша Себастьена, и лишь только Бенуа услышал ее переполошенный голос, как сразу понял, что план опять меняется.

Так и вышло.

Оказалось, ему надо будет встретить сразу двух русских. Одного по фамилии Понисофски, высокого блондина с голубыми глазами и надменным выражением лица, – оставаясь незаметным наблюдателем, как предписывалось с самого начала. И, возможно, второго... Возможно – потому что доподлинно неизвестно, вылетел ли он этим рейсом. Есть такая вероятность, однако уточнить не удалось. Скорее всего да – потому и возник пожар. Если это так, Бенуа следует встретить сего господина в буквальном смысле слова. То есть найти, узнать, представиться ему и принять под свою опеку. Потому что это был тот самый русский – драгоценный предмет всех их забот и хлопот.

– Бордель де мерд![5] – выругался Бенуа. – Да он же вроде бы только послезавтра должен был прилететь. Что за пожар такой?

– Ничего не знаю, – тараторила секретарша. – Себастьен позвонил из Медоны буквально пять минут назад, кричал как сумасшедший, что с этими русскими невозможно иметь дело, что они его заранее не предупредили о событии величайшей важности, что они даже толком не знают, летит этот человек в Париж или нет, что он, Себастьен, умывает руки и не желает участвовать в этом деле... Ну, ты знаешь, как он кричит, когда нервничает. А потом велел разыскать тебя, чтобы ты занялся этим типом и привез его к нему, Себастьену. Квартира-то для этого русского будет готова только через два дня.

– К Себастьену? – не поверил своим ушам Бенуа. – Да как можно?! Мы ж засветимся...

– А что делать? – последовал резонный вопрос. – В отель, что ли? Но русскому не следует мелькать ни по каким официальным каналам, ты и сам знаешь. Он нарочно настаивал на этом. Блюдет свое инкогнито, как невинность!

В голосе Себастьеновой секретарши прозвучало здоровое презрение нимфоманки к девственнице, и Бенуа понимающе ухмыльнулся.

– И все-таки не нравится мне все это, не следует везти его к Себастьену! – настаивал он.

– Ну хочешь, посели его пока что у себя дома, – ехидно посоветовала секретарша, а когда Бенуа пояснил, что именно думает об этом предложении, она захохотала и отключилась со словами: «Ну ладно, мне и свои дела надо делать!»

Вот уж правда, что «бордель де мерд», подумал Бенуа не без некоторой растерянности. Вы что же, мадам и месье, думаете, у меня тысяча глаз и тысяча рук? И, что характерно, тысяча ног?! Одного русского встречай и вези его в Медону, к Себастьену. За вторым следи и сопровождай его на рю Друо, а потом туда, куда он ринется, побывав в разгромленной квартире своей девчонки. У третьего русского вытаскивай бумажник с документами... Бенуа д'Юберу разорваться или как?

Впрочем, тут же Бенуа вспомнил, что третье задание ему совсем не обязательно выполнять самому. Главное, чтобы оно было сделано. Русским паспортом для последующей продажи может заняться кто угодно из его ребят, тот же Тьерри. Что касается встречи бесценного гостя, то он, очень может быть, еще и не прилетит. Плохо то, что Бенуа никогда его не видел, – только фотографию, ну и словесный портрет знает. Как бы не упустить!

А впрочем, все решаемо. Надо заскочить в одну маленькую лавочку вот здесь же, на углу, позади Галери Лафайет, и попросить набрать на компьютере нужный текст. И все: русский, который и сам не знает, кто его будет встречать, ни за что не пройдет мимо Бенуа, как только увидит на плакатике свои имя и фамилию. С тем другим русским по фамилии Понисофски, на которого Бенуа хотел просто полюбопытствовать, дела будут обстоять сложней. Не исключено, что его даже увидеть не удастся... Но и это ничего, тотчас попытался утешить себя Бенуа. В конце концов это любопытство рано или поздно будет удовлетворено, увидит он месье Понисофски, встретится с ним лицом к лицу – буквально завтра. Так что сегодня можно и потерпеть. Маршрут Понисофски заранее известен: он сядет в «Руаси Бас», доедет до Опера и отправится на рю Друо, в тот самый дом, откуда недавно ушел Бенуа и где его ждет сюрпризец не из приятных. Да, этого «рускова» не потерять даже при желании.