– Очень небольшой расход энергии, а масса перемещается огромная… – пробормотал я, вцепившись в волосы всей пятерней.

– Это не перемещение, – откликнулся Джинн. – Не перемещение в том смысле, как понимают его ваши математики и физики. Это… – Он смолк на секунду и тут же сообщил: – Я в затруднении. Еще не существует терминов, чтобы описать данный процесс.

– Трансгрессия, – вырвалось у меня, – пространственная трансгрессия… Ты изобрел трансгрессор, Джинн![71]

– Понятие принято и зафиксировано. Есть еще вопросы?

– Да, конечно. Ты создал математический аппарат, но это теория. А как с практической реализацией?

Я ошибался, думая о длительном пути, что разделяет теорию и практику. Это в самом деле тяжелая и долгая дорога, но только для людей, чья сигнальная система несовершенна, а жизнь медлительна и коротка… Джинн одолел эту трассу минут за пять.

Представленная им конструкция напоминала овальную вертикальную раму; под ней располагались генераторы и поисковый блок, ориентирующий трансгрессор на тот или иной район Галактики. Но эта функция была не единственной – по утверждению Джинна, блок обеспечивал поиск землеподобных миров, а также локализацию финишной зоны на их поверхности с точностью до сантиметра. Устройство, похожее на раму, предназначалось для переброски разведчиков, которые должны были обследовать новый мир и выбрать точки для дислокации жилых, культурных и промышленных объектов. На следующем этапе в путь отправлялись города и крупные сооружения, но их переброска осуществлялась иначе, с помощью трех-четырех трансгрессорных станций, располагавшихся вдоль периметра переносимой области. Их функция состояла в том, чтобы создать переходную зону, нечто наподобие гигантского экрана размером в десятки километров, который накрывал транспортируемый объект.

И – в путь! Париж и Нью-Йорк, Москва и Лондон, Шанхай и Лима, Красноярск и Дели… разумеется, моя Саламанка и Петергоф с их университетами… В путь! За миллиарды, биллионы миль, хотя займет он не более секунды…

По экрану скользили чертежи и схемы, расчеты конструкций, модулей и узлов, макеты плат, данные из справочников. Эскиз сооружения в целом, вид сверху, вид сбоку, сечение «а», сечение «б», сечение «в», проекция на плоскость… В этом таилось странное очарование; как я уже давно заметил, эскизы и чертежи впечатляют людей – конечно, за исключением математиков – гораздо больше, чем уравнения и формулы. В чертежах есть некая определенность, даже вещественность; чертежи означают, что мы перешли от Ее Высочества Теории к Его Величеству Проекту; научным изысканиям – конец, и за работу берутся инженеры.

Это убеждало. Конечно, я не мог разобраться во всех деталях и тонкостях, но Джинн, несомненно, предусмотрел их до последней гайки и заклепки. Этот проект мог быть реализован – не в отдаленном будущем, не завтра, а сейчас; мы – я говорю о земном человечестве – уже обладали всем необходимым: знаниями, источниками энергии, материалами. Мы могли создать трансгрессор не на бумаге, а в камне и металле; построить его и разлететься во все края Галактики. Соблазнительная перспектива! Однако…

Я наклонился к экрану и спросил:

– Можно ли использовать трансгрессор в военных целях? Скажем, для переброски десантников или космического флота? Либо контейнеров с чем-нибудь пакостным, тетрачумой или сибирской язвой?

Белая кошка сощурилась.

– Вы, люди, странные создания – все, что вы изобрели, от колеса и лопаты до ракеты, годится для войны и мира. И вы, мечтая о втором, не забываете о первом… – Голос Джинна был неуверенным и тихим, словно его обуревали печальные мысли. – Устройство, созданное нами, тоже подходит для войны. Разумеется, подходит! Да, с его помощью можно послать солдат, осуществить вторжение или перебросить во враждебный мир нечто смертельное для вашей формы жизни! Но это, Теплая Капля, зависит лишь от вас. Я могу помочь… немного…

– Как?

– Я разработал метод для блокировки переноса. Очень простой: передатчик сферических радиоволн определенной частоты. Построить его не сложнее, чем радиотелескоп… Такое устройство создаст сферу помех, и поисковый луч трансгрессора не сможет нащупать даже звездную систему, не говоря уж о планетах. Мир, окруженный этой сферой, будет закрыт. Чтобы проникнуть в него, придется преодолеть физически межзвездное пространство, а это для вас невыполнимая задача. Во всяком случае, пока.

Я молча кивнул, соглашаясь с ним. Не идеальный выход, но лучше что-то, чем ничего… Джини, разумеется, был прав: трансгрессор – тоже оружие, такое же как колесо, если приделать его к боевой колеснице, или лопата, которой можно врезать по черепу. Все зависит от нас, но всякая помощь будет не лишней… Сфера помех? Способ, как спрятаться в непроницаемом коконе? Что ж, подходит… На век или на два столетия, пока не родится гений, который эту сферу раскурочит, как гнилой орех![72] Люди так изобретательны…

Голос Джинна снова нарушил тишину.

– Что я должен делать, Теплая Капля?

– Разослать материалы по всем необходимым адресам. Теоретическое обоснование, пояснительную записку и сам проект… От имени Сергея Невлюдова, [email protected]. Вместе с просьбой Невлюдова зря не беспокоить и обращаться за консультацией лишь в самых крайних случаях.

Конечно, побеспокоят, думал я. Однако не сразу, не сразу! Пока разберутся, пока расчухают, что это не шутка и не розыгрыш, пройдет дней десять или хотя бы неделя. Достаточно, чтобы удрать! Скажем, на Андаманские острова или к помирившимся тутсихутам… В какой-нибудь медвежий угол, где можно скрыться и отсидеться во время всплеска популярности… Не столь уж трудная задача, раз тебе служит Джинн! – Прошу уточнить адреса рассылки, – промолвил он, взирая на меня с экрана.

– Всем правительствам, включая те, которые в изгнании… всем ведущим университетам и НИИ… всем крупным фирмам, банкам и другим финансовым учреждениям, а также общественным фондам… движению «зеленых» и политическим партиям, где больше тысячи… нет, десяти тысяч членов. Разумеется, в ООН, ЮНЕСКО, НАТО и прочие международные союзы.

– Выполнено, – сказал Джинн. – Что теперь?

– Теперь отдохнем, – откликнулся я. – Спасать мир – такая тяжкая работа!

Экран погас, но монотонный шепот еще звучал в вокодере, напоминая голос гипнотизера:

– Ты устал, Теплая Капля… Ты должен есть и спать… Я знаю, людям нужен отдых… Вернусь, когда позовешь…

Поднявшись, я направился в ванную, умылся ледяной водой, выпил на кухне кофе, что-то съел, налил молока в блюдце Белладонны. Затем пошел в родительскую спальню, вытащил из шкафа Коран, вернулся к себе, сел в кресло и раскрыл книгу на суре «Могущество». Строчки дрожали перед глазами, буквы прыгали и кувыркались, но все же через несколько минут начали складываться в знакомые слова:

Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Поистине, Мы ниспослали его в ночь могущества! А что даст ему знать, что такое ночь могущества? Ночь могущества лучше тысячи месяцев. Нисходят ангелы и дух в нее с дозволения Господа их для всяких повелений. Она – мир до восхода зари!

– Мир до восхода зари… – повторил я вслух, поворачиваясь к окну.

Оно было темное, открытое звездному небу, где бледным диском висела луна, еще без признаков той сероватой дымки, которая ранней петербургской весной обозначает рассвет. Но с улицы уже доносился гул моторов и шелест шин, со двора – протяжные стоны и резкое хлопанье двери, а сверху, снизу и с боков – те шорохи и скрипы, невнятное бормотание и шарканье, которые в нашем блочном доме разносились по всем этажам подобно утренней мелодии. Близилось утро, ночь кончалась. Ночь моего могущества… Та, в которой нисходит ангел для всяких повелений… Та, которая лучше тысячи месяцев…

Веки мои слипались, тело налилось приятной тяжестью, и было лень подняться, сделать три шага и рухнуть на тахту. Кресло казалось таким уютным и мягким, таким надежным… Я уронил Коран на колени и заснул.