Вдруг до него дошло, что он стоит столбом, раскрывши рот и глядя на чудное видение, будто голодный пес на колбасу. Девушка, однако, не смутилась, а, твердо взяв его под локоток, направила к диванчику, впихнула на сиденье и села рядом. Запах от нее шел упоительный, будивший ассоциации с Парижем в пору цветения каштанов. Ноздри Кима затрепетали, глаза раскрылись шире, и не прошло и двух минут, как он возвратился к реальности.

– Вы – Ким Кононов, – промолвила девушка, – и живете на Президентском бульваре, в Озерках. Вас привезли сюда вчерашней ночью после… после прискорбного случая, известного и вам, и мне… – Она внезапно всплеснула руками. – Простите, я так волнуюсь! Мы с сестрой обзвонили все больницы, все приемные покои, даже морги! Я…

– Это вы меня простите, Дарья Романовна, – мягко проговорил Ким. – Я был невежлив. Я так на вас смотрел…

– Мне понравилось. – Рыжий локон скользнул по плечу Кима, заставив его вздрогнуть. – Во-первых, зовите меня Дашей, а во-вторых, смотрите себе на здоровье, пока не насмотритесь.

– Это случится нескоро, – признался Ким, жадно втягивая носом аромат ее духов. – Но все же хочу объясниться, Дарья Романовна… Даша… Я, понимаете, писатель и сочинил героиню, подобную вам… еще не видя вас, не зная… зеленоглазую, рыжекудрую… Я был потрясен!

– Писатель? – Ее ресницы вспорхнули, пронзая Кононову сердце. – Как интересно – писатель! И я – героиня вашего романа?

– В некотором смысле, – смущенно пробормотал Ким. – Так сказать, в литературном.

– Ну, хоть что-то перепало бедной женщине! – Она рассмеялась, сверкнув безупречными зубками, но тут же по ее лицу скользнула тень. – Мы… я вас искала, Ким, чтобы поблагодарить за спасение. Вы меня очень выручили, и вижу, что за это поплатились…

Ладошка с изящными длинными пальцами легла на Кимово плечо, и он послал проклятие бесчувственному гипсу. Словно подслушав, пальцы переместились вверх, погладили щеку, синяк под глазом, и Ким едва не мурлыкнул от наслаждения. Слегка порозовев, Даша быстро отняла ладонь и спросила:

– Что с вами? Что они сделали? Сломали вам руку?

– Ключицу. Все остальное – ерунда. Так, синяки и ссадины…

– Вы настоящий рыцарь, Ким! Все писатели такие?

Ким ухмыльнулся, вспомнив о бригаде конанистов, и сказал:

– Считайте, через одного. Пропуск заполняют женщины, а им положено спасать мужчин. Они у нас… э-э… рыцарственные дамы.

Они помолчали. Ким, искоса разглядывая свою прекрасную соседку, решил, что ей лет двадцать семь и что перепуганной жертвой она абсолютно не выглядит. Наоборот, очертания пленительных губ были тверды, в сияющих изумрудах глаз читалась уверенность, а руки, ноги и все остальное-прочее, чего не прикрывало платье, казались не беззащитно мягкими, а весьма упругими, тренированными и крепкими. Что не снижало общего очарования… «Спортсменка?.. – подумал Ким. – Гимнастка, фигуристка, лыжница?.. Бегает она в самом деле классно… Может, и зря – на пару мы бы врезали Гире, а после и Петруху устаканили…»

Он улыбнулся Даше и, преодолев стеснительность, спросил:

– Не сочтите за обиду… писатели – такой любопытный народ… Что за опасность вам грозила? Вы почему убегали? От кого?

– От мужа, – с безмятежным видом пояснила Даша. – От мужа постылого, нелюбимого, противного!

Ким чуть не подавился.

– Это от кого же? От Гири? Или от Петрухи?

Даша рассмеялась – будто зазвенели хрустальные колокольчики.

– Да что вы, Ким! Гирдеев по кличке Гиря и этот второй – не помню, как его?.. – у моего супруга в «шестерках» бегают! Телохранители хреновы, качки… А муж мой – Чернов Пал Палыч. Слышали о таком?

– Нет, не доводилось. – Голос Кима звучал спокойно, а сердце млело. Муж! Ну и что с того, что муж? Главное – постылый, нелюбимый и противный!

– Конечно, не слышали, – кивнула Даша. – Он у нас бизнесмен… этакий Павел Из Тени с загребущей лапой… Ну, черт с ним! Убежала, и ладно!

– А иначе никак? – снова спросил Ким, поражаясь собственному нахальству. – Обычным порядком, с адвокатами, через суд?

– Никак, – помрачнев, отрезала Даша.

Совсем разволновавшись и расхрабрившись, Кононов взял ее за руку.

– Что же, он вас в заточении держал? Может быть, бил? Издевался? Да за это, Дарья Романовна…

Она приложила палец к его губам.

– Шшш… Тихо, тихо… И не просите, все равно не расскажу… Колдун он злобный, и вам в разборки наши лезть не надо. Ваше дело – выздоравливать! Еще – есть и пить. Вот…

Наклонившись, зеленоглазая фея вытащила из-под стола пластиковый мешок размером в полматраса, подняла его с усилием и шлепнула Киму на колени. В мешке что-то брякало, звякало и шуршало, и весил он примерно с пуд.

– Идти мне нужно, – сказала Даша, поднимаясь. – Рада была познакомиться, Ким. Спасибо еще раз. Спасибо, и прощайте.

Ее ладонь пригладила Киму волосы, затем она кивнула и направилась к лифтам. Кононов, с трудом выбравшись из-под мешка, ринулся за ней.

– Погодите, Даша… Как это – прощайте? Где я вас найду? Когда? И чем могу помочь? Я для вас…

С негромким гулом подъехал лифт, дверцы раскрылись.

– Не ищите меня, Ким. Захочу, сама найду. Сестра моя в вашем подъезде живет. Прямо рядом с вами.

Лифт пошел вниз, а Ким в печальном недоумении – к дивану.

– Сестра, – бормотал он, взваливая мешок на здоровое плечо, – это какая же сестра? В моем подъезде, рядом… Это значит, слева от меня, в двести тридцать третьей квартире… Да там отродясь никто не жил! Или все-таки жил?

Он поплелся к палате, сгибаясь под тяжестью воспоминаний, мешка и загипсованной руки. И мнилось Киму, будто он видел кого-то у двести тридцать третьей – вроде бы женщину и вроде не одну, с мужчиной в волчьей шапке, а шапки такие, пушистые, огромные, носят зимой и в самые холода, а это значит, был январь, пять месяцев назад, и с той поры о соседке ни слуху ни духу… «Странная семейка! – подумалось ему. – Одна сестра танцует на слонах и не живет по месту регистрации, другая – фея, красавица! – бежит от мужа-колдуна, который бизнесмен и с загребущей лапой… Может, экстрасенс-целитель? Лапы у них и правда загребущие… „капусту“ прямо из астрала тянут…»

Ввалившись в палату, Ким с облегченным вздохом опустил мешок на стол и покачнулся – зеленые Дашины глаза мерцали перед ним таинственными маяками, как путеводные волшебные огни в Боссонских топях. Фея, колдун-насильник, приспешники колдуна, герой со сломанной ключицей… Весь хайборийский антураж! Еще немного, и заявится демон!

Но заявился Кузьмич и поддержал его твердой рукой.

– С дружками встречался? И принял уже? Нет, не принял, не чую запахевича… А на ногах чегой-то не стоишь? И побелел чего?

– Сражен любовью, – буркнул Кононов.

Кузьмич подергал мешок за ручки, принюхался и закатил глаза.

– Увесистая у тебя любовь, щедрая… Одобряю!

Вдвоем они принялись разбирать мешок, выкладывая баночки с икрой и паштетами, ветчину, салями, сигареты «Кэмел», груши, виноград, консервированные персики и ананасы, бутылку сухого мартини, красное французское вино и несколько пакетов с соком. Судя по этому изобилию, Дарья Романовна не нуждалась в средствах, и это был еще один факт, загадочный, как вся ее прочая биография. Зачем состоятельной девице, спортсменке и красавице, идти за постылого колдуна? За бизнесмена Пашу Из Тени?

Ким вздохнул, отправил Кузьмича за стаканами и улегся на кровать. Затем, повернув голову, присмотрелся к сантехнику-прыгуну – губы у того шевелились, дергались и временами замирали, словно он кого-то в чем-то убеждал, снова и снова выслушивая категорический отказ.

– Черта не переспоришь, – резюмировал Ким и отвернулся к стенке.

– Знаешь, что я с тобой сделаю, Гирдеев? Я тебя в зоопарк продам. А лучше в кунсткамеру! Велю, чтоб в дерьме обмазали, в перьях обваляли и посадили на кол с табличкой. И знаешь, что на ней будет написано?

– Виноват, босс!

– Напишут на ней: чучело грифа-дармоеда, дар Чернова Пал Палыча. Хе-хе… Подходит?