Не знаю, что они делали здесь в такую рань. Оглядевшись в поисках лавочек и ничего подобного не увидев, я двинулся по периметру площади, намереваясь всю ее обойти.

Сигареты, конечно, не трубка, на ходу они удобнее. Я медленно шел, ступая по камням площади, и пытался понять две вещи – как мне убить время до вечера и почему я чувствую себя не в своей тарелке. На первый вопрос ответ нашелся сразу – я решил ходить по городу, пока хватит сил, посидеть в ресторанчиках, попить пива. Со вторым вопросом было сложнее. Я сам не мог понять, откуда взялось это чувство тревоги и Подавленности. Разве что этот город. Да, город давил мне на плечи, словно тяжелое мокрое одеяло, – мягко, но настойчиво. Обволакивал тревожной пеленой, мешая дышать, сковывая движения. Не знаю, что это было, но мне становилось все хуже. Ощущение угрозы витало в воздухе. Петербург. Здесь хорошо грустить, здесь тянет страдать, и онегинский сплин буквально разлит в воздухе. Это город грусти и печали, город несбывшихся надежд и умершей мечты, город слез. Здесь хорошо страдать и жалеть. В том числе страдать о своей загубленной карьере и жалеть самого себя.

Моя тревога усилилась, превратилась в непрестанный зуд, который не давал покоя. Интересно, здесь сходят с ума? Здесь, на этой площади, по которой шагали декабристы, государи императоры, по которой катилась волна озверевших от голода и злобы матросов? Наверное, сходят.

Я понял, что это не мой город, совершенно не мой, я никогда бы не смог здесь жить. Его печаль, как и его история, слишком велика для моих хрупких плеч. Видимо, чтобы привыкнуть к этому грузу, надо родиться здесь, в Питере.

Ощущение тревоги еще более усилилось. Я поймал себя на том, что стал нервно озираться. Что за паранойя, в самом-то деле?!

Надо постараться успокоиться. Это все от недосыпания. Поесть бы хорошенько – на сытый желудок страсти не мерещатся. Я закурил еще одну сигарету и решительно двинулся в центр площади. Народу было не так много, как мне показалось на первый взгляд. Я легко скользил между стайками студентов и семейными парами.

Посматривая по сторонам, я инстинктивно стал изучать ауры людей, листать, перебирая их, как колоду карт, – поверхностно, лишь бы заметить масть.

Ауры были в порядке. Встречалось довольно много крепких ребят с красным гребнем ауры – такие обычно в любой компании заводилы, лидеры. А когда устают от молодежных тусовок, становятся начальниками в крупных фирмах. В аурах девушек преобладали оттенки желтого и зеленого – такое часто встречается у артистов, у эксцентричных людей. Ого, что за группа собралась тут? Студенты одного института? Да, похоже на то. Экскурсия, наверное. А может, во всем институте отменили первые пары и они?..

Мысли вспорхнули испуганной птицей, я замешкался, споткнулся и чуть не упал. Там, на противоположном конце площади, мелькнула в общей массе серая метка, примостившаяся в чьей-то ауре. Они здесь. Альвионцы.

Я бросился вперед, расталкивая студентов локтями, – никто даже не ругнулся мне вслед. Серая метка мелькнула впереди. Я не видел этого человека, не видел его лица – он был слишком далеко, в толпе. Но ауру я видел – четко и ясно. Над толпой, над общей массой разноцветных, едва заметных энергетических оболочек всплыла серая метка. Чужая среди всего этого веселья, чужая и злая. Ее нельзя было упускать.

Но по закону подлости я тут же ее упустил. Человек с меткой был довольно далеко от меня – на самой границе моего восприятия. Когда это случилось, я быстро пошел вперед, расталкивая людей. Обогнув столп, я побежал к краю площади, туда, где заметил метку. Но тут уже ее не было. Я остановился и попытался просканировать пространство вокруг себя, прощупать энергетические связи. Куда там, без Астрала я напоминал сам себе слепого котенка.

Куда же он делся? Я стал осматриваться, пытаясь найти в толпе ауру с знакомым пятном. Неужели он следил за мной, следил от самой Москвы? Нет, что за бред, Кирилл же говорил, что альвионцы были и в Питере…

И тут я засек его. Он шел в группе студентов к тому самому мосту, через который я сам только что переходил. Я бросился следом, все убыстряя шаг.

Мне был виден только его затылок, над которым проступало серое пятно. Но даже со спины было понятно, что это молодой паренек лет двадцати, наверняка студент. Идет в компании своих друзей, общается с ними, кажется, они о чем-то спорят. Сколько же их в Питере, если я случайно на него наткнулся? Может, это просто мое «везение»?

Я ускорил шаг, почти побежал, чтобы не терять его из виду. Обгоняя прохожих, я думал: что же мне делать? Подбежать, схватить за руку, отвести в милицию? Какой дикий бред порой лезет в голову. Что вообще ему скажу, когда догоню? Здрастьте, предъявите документы?

Хватит пороть горячку. В самом деле, что мне с ним делать, с этим альвионцем? Максимум, что приходило в голову, – проследить за ним. Не тащить же его в милицию. Неплохо было бы «сдать» его местным ребятам из «Астрала-2», но мне никто не дал их адреса. Как подозреваю, из соображений секретности.

Следить – это тоже не выход. Вряд ли он выведет меня на штаб-квартиру резидентов Альвиона, где зреет заговор мирового масштаба. Скорее всего, он пойдет в институт, потом домой. Ё-мое, да я и следить-то не умею…

Я остановился и проводил взглядом студентов, торопящихся к мосту. Да. Года три назад я бы бросился за ними, выслеживал бы альвионца, искал бы остальных засланных и совал бы свой длинный нос во все щели. Но теперь, после встречи с Савалетом, я воспринимал все по-другому. Не стоит очертя голову бросаться в приключение, если у тебя нет конкретной цели и надежной поддержки. Иначе можно нажить много геморроя…

Я развернулся и побрел по дороге подальше от моста. Хватит. У меня есть задание, Олег предупреждал, что оно – важнее всего. И, кстати, просил не искать приключений на свою задницу и ни на что не отвлекаться. Я же не волк-одиночка, не вольная птица – теперь я сотрудник. Служащий. Я на работе, черт возьми.

Стало тоскливо, жутко тоскливо. Солнце спряталось за набежавшую тучку, подул холодный ветер. Природа была со мною солидарна. Я почувствовал себя так, словно что-то потерял. Потерял решимость бросаться вперед, без раздумий, навстречу новым приключениям. Впрочем, скорее, я просто научился ценить жизнь. Свою и чужую. Астрал – это не компьютерная игра, это настоящая жизнь. Кусачая, подчас тоскливая – но жизнь. Я понял это тогда, находясь в Астрале, когда исчезла связь с Савалетом. Я болтался один в пустоте, не понимая, что это происходит со мной. Два года скитаний по Астралу многому меня научили. И сейчас я чувствовал, что надо быть осмотрительным. Кто знает, куда тебя заведет тропинка, что начинается у твоего порога?

Пребывая в жутком унынии, я шел по улице, шел наугад, куда глаза глядели. И мне было стыдно. Кажется, я боялся признаться в трусости самому себе. Тоска. Этот город располагал к тоске и печали. В нем было очень удобно страдать.

Очень вовремя подвернулась кафешка. При запахе свежих пирожков мой желудок тактично намекнул, что пора бы и поесть. Я не стал противиться и зашел.

Поев и запив завтрак соком (утро не лучшее время для пива), я вышел на улицу и двинулся дальше, решив бродить до вечера.

Я бродил целый день, с одной улицы на другую, пока мои ноги не стали раздраженно ворчать на дурную голову, которая им покоя не дает. Пообедал я в каком-то баре. Потом меня занесло в какой-то двор с лавочками. Я присел покурить и незаметно задремал. Проспал часа два и проснулся от боли в сведенной шее. Странно, что меня никто не разбудил.

Выглянуло солнышко. На сытый желудок мир стал выглядеть ярче и веселее. Я поспешил закрепить это впечатление бутылочкой пива и двинулся дальше, благо что ноги отдохнули.

Так я бродил до вечера, став под конец находить особую прелесть во внезапно открывающихся взору улицах и двориках. Потом я искал дорогу к метро – еле нашел. Как оказалось, забрел довольно далеко. А времени оставалось в обрез. Вот так всегда – когда у тебя куча времени, которое нужно убить, кажется, что его очень много и сто раз еще успеешь к назначенной встрече. Но час туда, час сюда… И оказывается, что ты опаздываешь.