Не было на школьном юбилее Владимира Владимировича Журавлева. После тяжелой болезни он скончался 27 декабря 1981 года.
Экипаж вертолета Ми-10 после установления мирового рекорда. Крайний справа В. В. Журавлев. 26 мая 1965 г.
Долгие годы в школе № 22 имени А. М. Горького действует музей. Юные следопыты собрали обширный материал о подвигах своих выпускников, отличившихся в годы Великой Отечественной войны или в мирном труде. Между классами идет соревнование за право носить имя бесстрашного летчика заслуженного штурмана-испытателя СССР Владимира Владимировича Журавлева.
А в музее трудовой и боевой славы Уралмашзавода есть экспозиция, посвященная бывшему токарю механического цеха крупных узлов коммунисту В. В. Журавлеву. Здесь хранится немало документов, фотографий и других реликвий, рассказывающих о его жизни, боевом пути. Среди личных вещей Журавлева — офицерский ремень, подаренный ему командиром фронтового экипажа Николаем Дивиченко, штурманский планшет, которым уралец пользовался во время полетов, — его преподнес ему дважды Герой Советского Союза Владимир Константинович Коккинаки.
Своим земляком Владимира Владимировича Журавлева по праву считают не только свердловчане, но и жители Уфы (там он родился), и златоустовцы (в этом городе прошли его детские годы), и москвичи, с которыми он жил, работал со дня Великой Победы и до своих последних дней.
Письмо, найденное в табакерке
Есть высшее из всех гражданских прав:
Во имя жизни встретить ветер боя
И, если надо, смертью смерть поправ,
Найти в огне бессмертие героя.
Алексей Сурков
Великая Отечественная война застала Павла Бабайлова в авиационном училище. Он с детских лет мечтал о небе. Мечтал страстно, увлеченно, перечитывал все, что мог достать о летчиках. Однако далеко не сразу сбылась его мечта.
Родился Павел Бабайлов 25 февраля 1919 года в деревне Неустроевой Осинцевского сельсовета Ирбитского района Свердловской области. Семнадцати лет вступил в комсомол. Его отец, Константин Николаевич, крестьянин-бедняк, после разгрома Колчака был членом совдепа, заведовал избой-читальней.
В 1940 году Павел добровольцем ушел на Карельский фронт. Воевал разведчиком в составе лыжного батальона. И даже там его не покидала надежда когда-нибудь стать летчиком. А когда окончилась война с белофиннами, он по комсомольской путевке едет в Пермский аэроклуб, а потом поступает в военно-авиационную школу летчиков.
Павел быстро привык к строгому армейскому распорядку. Учился старательно и с нетерпением ждал, когда наконец от теории перейдут к полетам.
Но прежде чем подняться в воздух, ему пришлось вместе с товарищами как следует изучить аэронавигацию и аэродинамику, топографию и наставление по производству полетов, устройство различных типов самолетов и двигателей… Долгое время тренировались в кабине самолета на земле, учились ориентироваться по приборам, работали с пилотажным оборудованием.
Павел понимал: чтобы хорошо летать на истребителе, необходимы не только глубокие знания, но и высокое мастерство, быстрота реакции, умение проявлять находчивость в сложной и непредвиденной обстановке. И он жадно впитывал все, чему учили наставники. Хотя поначалу упражнения проходили на земле, Бабайлову доставляло огромное удовольствие работать рулями, ощущать свою слитность с тренировочным самолетом.
С особым интересом он наблюдал за полетами бывалых летчиков, которые выписывали в небе головокружительные виражи, «петли», штопорили чуть ли не до самой земли и сразу же свечой взмывали ввысь, а затем бросали машину в отвесное пике.
И вот уже теоретические занятия, рулежки, пробежки, подскоки, полеты курсантов с инструктором по кругу — все это осталось позади. Наступил день, когда Павлу скомандовали:
— Курсанту Бабайлову приготовиться к первому самостоятельному полету!
Павел с трудом преодолел волнение. Как долго ждал этой счастливой минуты! Он быстро занял место в самолете и зычно крикнул:
— От винта!
С треском заработал мотор. Стартер взмахнул флажком.
Покачивая крыльями на неровностях летного поля, самолет набирал разбег. От упругих потоков воздуха по его следу кланялась земле трава.
Впервые Бабайлов поднялся в воздух без инструктора. Самолет покорно слушался рулей, выполняя его волю. Радостное, доселе неведомое чувство легкости охватило все его существо. Вокруг необъятный небесный простор, а он — словно птица, парящая над восходящими потоками воздуха. Это изумительное ощущение полета Павел не мог сравнить ни с чем, оно было особенным…
Ну вот, сбылось! Он — летчик! Летчик!
А потом день за днем, от полета к полету он все увереннее осваивал технику пилотирования. Он был счастлив, что добился своего, и словно бы не замечал трудностей, усталости, напряжения. И только одно могло его вывести из равновесия — ошибка, сознание, что мог сделать лучше, чем вышло… Это он переживал глубоко. И становился еще собраннее, упрямее.
Накануне выпуска Бабайлов отлично стрелял по конусу и по мишеням на полигоне. Осваивал фигуры высшего пилотажа. Последний контрольный полет он выполнил точно, безукоризненно, посадив машину на три точки у знака «Т».
Когда учеба была завершена, в его выпускной аттестации значилось: «…Теория полета — отлично, самолет И-16 — отлично, штурмовка — хорошо, воздушная стрельба — отлично… Летать любит… Теоретический курс усвоил хорошо и умело применяет свои знания на практике. Вынослив, обладает высокой работоспособностью… Летает смело и уверенно, но без лишнего удальства. В сложной обстановке находчив и решителен. Несколько впечатлителен, особенно к неудачам… По специальности — истребитель. Может быть использован в штурмовой авиации…»
Летом 1942 года на Дону и Кубани кипели ожесточенные бои. Танковые и моторизованные соединения противника рвались в Сальские степи и на просторы Краснодарского края.
В то время в 790-м истребительном авиаполку появился молодой летчик. Ладно скроенный, широкоплечий, он чем-то напоминал былинного русского богатыря. Это был Павел Бабайлов.
Начались фронтовые будни, полные риска и опасностей. Сначала Павел летал на И-16, или, как его окрестили фронтовики, «ишачке». Потом в полк поступили «лавочкины», и Бабайлов пересел на новую машину. В первом боевом вылете ему не пришлось даже нажать на гашетку — так сложилась обстановка. Однако командир похвалил его за то, что он был спокоен, когда к линии фронта пронеслись два «мессершмитта», не отставал от ведущего, грамотно выдерживал свое место в строю.
Павел старательно перенимал опыт кадровых летчиков-однополчан, в воздушных боях действовал обдуманно, умело и храбро. Не прошло и недели, как он открыл свой счет сбитым вражеским самолетам. А спустя месяц на фюзеляже его истребителя было уже три красных звездочки — столько он уничтожил фашистских машин.
Как-то в конце дня в штаб полка приехал капитан-пехотинец. Весь личный состав собрался на краю летного поля. Комиссар предоставил слово прибывшему офицеру:
— Товарищи! — обратился капитан, сняв фуражку. — Все вы хорошо знали Тараса Стецько…
Что за странное вступление? Жизнерадостного, неугомонного Тараса знал в полку каждый. Его очень любили. И горько сокрушались, когда он пропал без вести.
Капитан откашлялся и заговорил вновь. То, что пришлось услышать, ошеломило летчиков… Оказывается, тяжело раненного Стецько подобрали фашисты. Они зверски пытали его и, ничего не добившись, выкололи ему глаза, вырезали на груди пятиконечную звезду и мертвого сбросили с самолета над нашими позициями.
В карман гимнастерки Тараса фашисты сунули записку:
