Летом 1476 года мессер Паоло Тосканелли, отвечая любознательности одного португальского дворянина, письменно разъяснил возможность морского путешествия в Индию кратчайшим путем, то есть на запад через Океан, Вместе с приложенной картой письмо однажды попало Христофору Колумбу, бросившему свое ремесло и отдавшемуся географии генуэзскому суконщику, побудив его к исполнению этого предприятия. Находясь в Португалии, он не сумел заручиться поддержкою короля, а был преследуем по вымышленному обвинению, бежал и, оставив жену и детей без помощи на чужбине, поселился в Испании, где всячески бедствовал. Но в конце концов Фортуна к нему оборотилась, и правившие совместно Изабелла и Фердинанд даровали ему звание дворянина и вице-короля земель и островов, какие он обнаружит на пути в Индию. Тогда Колумб снарядил корабли и отправился в путешествие, результаты которого известны.

Вместе с Паоло Тосканелли открытию Нового Света много способствовал другой флорентиец, живописец Паоло Учелло, потрудившийся в упорядочении науки перспективы, без чего невозможна истинная картография и тщетны все разговоры о достоинстве человека: новый свет первоначально освещает душу исследователя, и уже затем поднимается земля над горизонтом. Также путешественник сперва сам себя назначает королем и правителем области, границы которой перемещаются вместе с его кругозором, и где, приближаясь к их господину, вещи прибавляют в размере и достоинстве. Только при такой очередности назначенный вице-король будет пользоваться подобающей ему властью, а округлые жесты, когда он обводит рукою горизонт, будут оправданы его самочувствием. Таким образом, появляется жест, а позднее открытие.

Из третьего успешного плавания Колумб возвратился в цепях, как преступник: вместо награждения его отвели в тюрьму, и там знаменитому путешественнику пришлось доказывать свою невиновность. Но если принять как известное, что нет пророка в отечестве, неудивительно, что и и Италии с ним обошлись так же скверно и найденный им материк назван по имени флорентийца Америго Веспуччи, чем славе Христофора Колумба нанесен заметный ущерб. Не получилось ли здесь, что и с Вероккио, поскольку на подпруге коня, которого он поставил в Венеции, ясно читается другое имя – Алессандро Леопарди? Однако такими несправедливыми, жестокими способами все же делается кое-что важное и ясно показывается, что решительно никто не в состоянии действовать в одиночку.

В 1493 году поздней осенью – незадолго перед тем Колумб возвратился из третьего плавания в цепях, как преступник, – по распоряжению регента Моро сломали сарай в Корте Веккио или разбили бутылку, как тот выразился не без остроумия, и показали гостям другого Коня, настолько громадного, что его не решались стронуть с места, опасаясь какого-нибудь несчастья. А ведь Моро действовал не исключительно ради тщеславия, но верно угадывая, что носится в воздухе, то есть нетерпение к необычайному и переменам и некоторое всеобщее трепетание. Примерно то самое испытывал дельфийский оракул, известная Пифия, когда испарения ее одолевали; и если ей были препятствия высказаться, она двигала руками, разевала рот и покрывалась каплями пота. В таких случаях жрецы ее приподнимали вместе с треногою, на которой она помещалась над священным источником, и тут она говорила. Но кто эти жрецы, как не поэты, ученые или художники? Кому, как не им, свойственно торопиться и чувствовать прежде других и кто еще так обеспокоен быстротою течения времени?