Удачно выбравшись из переделки в ночлежке, Саймон чувствовал в душе торжество. Но в течение следующих восьми часов это чувство все больше и больше отдавало горечью и пустотой. Все его тело, искусанное и исцарапанное крысами, болело. А утром, прослушав программу новостей, он узнал, что вчера в ночлежке погибли двенадцать человек: восемь были убиты крысами и четверо были задавлены, когда пытались выбраться на улицу. Раньше, слушая по телевизору сводки о количестве жертв, погибших в несчастных случаях, он не принимал это близко к сердцу. Но это известие потрясло Саймона до глубины души. Он сам был там, он видел, как умирали эти люди. И если бы не простое везение, он мог бы разделить их участь.

Что касается Бекки, то она вообще находилась в состоянии шока – ведь теперь, несомненно, ночлежка будет закрыта. То, что она сама была на волосок от смерти, ее волновало гораздо меньше, чем судьба людей, которым после закрытия ночлежки некуда будет пойти переночевать. Скрестив на груди руки и нахохлившись, она молча сидела рядом с Саймоном. Он не пытался ее утешать, понимая, что утешить ее сейчас все равно невозможно. Остальные тоже выглядели подавленными. Бобби и Ронни сидели, прижавшись друг к другу, как будто им было холодно. Ронни старалась ни с кем не встречаться глазами и изредка о чем-то перешептывалась, с Бобби. Саймон узнал об их приключении от Джека. И подумал, что, будь у него выбор, он снова выбрал бы крыс. Джек потягивал из бокала виски и тоже помалкивал. Он рассказал им, что случилось с Конни, и теперь под его взглядом они чувствовали себя так, как будто в этом была и часть их вины.

«Скорая» отвезла Конни в Генеральный окружной госпиталь Хеннепин. Для всех остальных вчерашняя ночь была скорее психологическим ударом. А вот Конни уже никогда не будет той Конни, которую они знали. У нее отняли прошлое. Оторвали по кусочкам.

Наконец пришли Мартин и Ли. Саймон посмотрел на них и впервые за весь день улыбнулся. Ли сел напротив него, а Мартин – рядом с Бекки.

– Чему ты, черт тебя побери, улыбаешься? – с угрозой в голосе спросил Ли.

– Прости, но ты выглядишь…

– Да, да, смешно до колик. Я сотру эту идиотскую улыбку с твоего лица, красавчик.

Но Саймон не мог удержаться и продолжал улыбаться. Лицо Ли почти полностью было лишено волос. На месте бровей были только маленькие черные точки, а от лба до макушки простиралась широкая лысина, тоже испещренная черными точками. Мартин выглядел не лучше, но он относился к этому с юмором и тоже улыбнулся Саймону своей щербатой улыбкой.

– Как Конни? – спросил Ли.

– Она будет жить, – ответил Джек. – Но раны серьезные, хотя и не смертельные. Особенно пострадали лицо и руки. Ей будет теперь нелегко.

– Придется искать другую работу, – сказал Ли, но не насмешливо, а вполне деловито.

– Да, пожалуй, – согласился Джек.

– Так что же черт побери, произошло вчера ночью? – спросил Ли. – Что означали все эти крысы, собаки, птицы и пауки?

– Зависит от того, кого ты слушаешь, – сказал Джек.

Газеты и телевидение провели ряд интервью с экспертами, и вот что они узнали. Сейсмологи из университета Миннесоты предположили, что на животных подействовали незарегистрированные подземные толчки. Эта теория была не так уж неправдоподобна. В Калифорнии и в других сейсмонеустойчивых районах Земли давно было замечено, что животные чувствуют приближающуюся катастрофу задолго до того, как о ней предупредят приборы. Где-то в глубине земной коры, под Миннесотой, утверждали специалисты, произошли какие-то сдвиги земной коры, на что и отреагировали животные. Ждите землетрясения, говорили они. У метеорологов из Национальной метеослужбы были на этот счет свои соображения. Климат Земли медленно меняется из-за так называемого парникового эффекта, и вчера ночью из-за геологической активности, а может, из-за промышленной деятельности человека случилось очередное изменение, достаточно крупное. И хотя ученые не зарегистрировали никаких значительных изменений погоды над американским Средним Западом, и в частности над Миннеаполисом, это отнюдь не значило, что животные, которые куда более чувствительны к подобным явлениям, чем люди или приборы, тоже ничего не заметили. Ждите сильных дождей, прогнозировали они.

Общество защиты окружающей среды утверждало, что это матушка Земля наконец восстала против разрушительной деятельности человечества. Животные, мол, объявили человечеству войну, и ужасы минувшей ночи – это лишь начало конца владычества человека. Некий отец Пьетро Боно, протестантский священник из Сан-Августина, заявил, что настало время, когда лев должен возлечь рядом с агнцем. Представитель общества защиты животных сказал, что минувшей ночью от рук разъяренных хозяев погибло сорок три домашних животных, из них шестнадцать собак и двадцать семь кошек. Насчет птиц, крыс и пауков он информацией не располагал. Представитель полиции по связям с общественностью заявил, что погибло двенадцать человек и сто двадцать получили ранения, из которых тридцать – довольно серьезные.

– Это был он, – сказала Ронни, не поднимая глаз от своих рук.

– Эти крысы знали, что делают, – кивнула Бекки. – Их глаза…

– Вот именно, их глаза, – перебил ее Ли. – У птиц тоже были такие глаза, что я готов поклясться: они пытались заговорить, когда старались выклевать глаза нам.

Голосом таким, будто он сам не верил в то, что рассказывает, Бобби Боковски поведал о том, как пауки сформировали улыбающееся лицо на стене. Собрание проходило, как всегда, в задней комнате бара «У Мерфи».

– Да, это был он, – сказал Ли. – Только зачем ему это понадобилось?

– Это было послание, – медленно сказал Джек. – Он хотел дать нам понять, во что мы ввязались.

– Ну что ж, его послание получено, – подытожил Ли.

Джек пристально оглядел присутствующих. Когда его взгляд упал на Саймона, Саймон отвернулся.

– Я надеюсь, теперь ни у кого не осталось сомнений по поводу того, с чем мы имеем дело.

– С дерьмовым вампиром, мать его так! – объявил Ли. На сей раз в его голосе не было скептицизма, одна только ярость.

– Точно, – подтвердил Джек. – Может, теперь кто-нибудь хочет выйти из игры?

Никто не захотел.

– Он сделал свой ход, – сказал Саймон, глядя на Джека. – Что предпримем мы?

– Прежде всего я предлагаю навестить Конни и пожелать ей скорейшего выздоровления. Потом мы займемся приготовлением оружия, эффективного против этого существа.

– А затем, – вмешался Ли Чэндлер, – я предлагаю надрать кое-кому его вампирскую задницу.

Когда они приехали в госпиталь, у Конни уже был посетитель. Саймон приоткрыл дверь и, заглянув в палату, увидел, что рядом с кроватью Конни, наклонившись, стоит человек. Мужчина в черной кожаной куртке с зализанными черными волосами, невысокий, но гибкий и жилистый. В палате царил полумрак, жалюзи на окнах были опущены. Рядом с койкой стояла капельница с прозрачной жидкостью. Голова Конни была вся забинтована; руки, тоже все в бинтах, лежали поверх одеяла. Мужчина не заметил появления Саймона и продолжал говорить тихим, но злобным голосом:

– Ты, чертова сука, ты, сраная дешевка. Я же сказал тебе, я же, мать твою, тебе говорил, чтобы ты оставалась на улице. Мне давно надо было самому тебя прикончить. Но ничего, когда ты выйдешь отсюда, я закончу то, что не доделали эти чертовы псы. Я…

– Оставь меня в покое, Вилли, – слабо сказала Конни, и Саймону стало не по себе, когда он услышал, какой испуганный и подавленный голос стал у нее.

– Как только ты выйдешь отсюда, я, мать твою…

– И что ты сделаешь? – спросил сзади Саймон.

Вилли быстро выпрямился и повернулся. Лицо у него перекосилось от злости, кулаки сжались. Он компенсировал недостаток роста большими мускулами и агрессивностью. Он стоял, чуть подавшись вперед, готовый в любой момент перейти к действию. Лицо худое, рябоватое. Маленький красный рот и такие же глаза.