Вот такая была общая информация Ю. Ильницкого, полу­ченная им от А. Костелянского. В. Биляк через Ю. Ильницкого получил мое приглашение отдохнуть с семьей на Черноморском побережье в Крыму или на Кавказе. Костелянский передал через Ильницкого: «Василь сам не знает, как ему поступить, он очень хотел бы отдохнуть в Союзе, но ему предложили поехать на отдых в Румынию». Ясно, что В. Биляка всячески старается

А. Дубчек изолировать от контактов с нами.

11 июля. Утром позвонил я в Москву Л. Брежневу, подроб­но передал всю полученную информацию по Чехословакии. Кроме этого, я послал письменную информацию по этому же вопросу в ЦК КПСС. Брежнев выслушал мою информацию очень внимательно, задавал уточняющие вопросы. Чувствова­лось, что он обеспокоен дальнейшими политическими и сощь альными осложнениями в Чехословакии. Сам впервые открыто признал, что много упущено времени для принятия организаци­онных и решительных мер. Понял, что Биляка, как стоящего на здоровых позициях, мы можем потерять, а что приобретем в лице Гусака, никто не знал. Одно ясно, что эта кандидатура в политическом и тактическом плане остается для нас пока не совсем ясной.

Как говорят политика — политикой, а своими повседневны­ми делами надо заниматься — этого настоятельно требует сама жизнь.

Принял и имел обстоятельную беседу с главным конструкто­ром ракет Янгелем и директором Южного машиностроительно­го завода Макаровым. Заводу и конструкторскому бюро на дальнейшее развитие нового ракетостроения отпущено 200 мил­лионов рублей. Макаров и Янгель приехали ко мне посовето­ваться, попросить помощи, как лучше, побыстрее организовать работу по освоению отпущенных средств и новых тем по раке­тостроению. Разговор был полезным, предметным, наметили общие мероприятия по рализации задуманных планов работы.

в этой беседе принял активное участие заве^дующий оборонным отделом ЦК КПУ Руденко. Ему же было поручено контролиро­вать выполнение намеченных планов.

В Киев мне позвонил К. У. Черненко и сообщил, что мне 12 июля утром надо быть в Москве в ЦК КПСС. В 15.00 поездом выезжаем в Варшаву на совещание.

13 июля 1968 года. По прибытии в Варшаву наша делегация встретилась с польской делегацией, велись переговоры по про­цедурным вопросам. Все усложнилось тем, что чехословацкие руководители отказались приехать на совещание в Варшаву. Венгерская делегация как-то охладела к чехословацким событи­ям, внесла предложение, что без чехословаков нет смысла проводить совещание, но слишком большой был политический накал, чтобы откладьюать варшавское совещание.

Чехословацкая Академия наук обратилась к Академии наук СССР, породненные обкомы к нашим обкомам с апелляциями на якобы наши неправильные действия в отношении происходя­щих событий в Чехословакии.

На предварительном совещании нашей делегации с польской делегацией В. Гомулка довольно резко высказывался в наш адрес — прямо называл основного виновника Л. Брежнева в не­решительных действиях. Он говорил: «В большой политике, тов. Брежнев, нельзя, недопустимо руководствоваться эмоция­ми, тут надо проявлять дальновидность, принципиальность, ре­шительность, правдивость перед союзниками и честность в дей­ствиях. А вы, тов. Брежнев, верите в разные небылицы и обман со стороны Дубчека, он просто водит вас за нос, а вы нас успокаивали, хотя знали истинное положение дел в Чехо­словакии. Вы ведь в достаточной степени хорошо информирова­ны из многих источников. Многие тысячи людей, и в первую очередь вашей страны, головы сложили за создание, утвержде­ние социалистической Чехословакии, а теперь вы не принимает те надлежащих мер к пресечению ползучей контрреволюций в Чехословакии. А ведь мы первые еще на Дрезденском совеща-г НИИ сказали, что в Чехословакии активно действуют контррево-^ люционные элементы, инспирируемые разведками США и ФРГ».

Выступление В. Гомулки было резким, даже несколько раз­дражительным, но в своей основе правильным. Л. Брежнев после такого выступления Гомулки как-то растерялся, да и нам,' членам делегации, было неприятно выслушивать такие обвине-* ния в адрес нашего лидера, но в выступлении Гомулки была хоть и горькая, но правда. Продолжая свою речь, Гомулка прямо говорит Брежневу: «Почему вы до сих пор не ставите вопрос о вводе войск в Чехословакию? Почему до сих пор в Чехословакии активно не поддерживают здоровые силы и из них не сформирована солидная группа, которая бы обратилась с просьбой оказать стране, партии помощь? Это можно было бы давно сделать, а чтобы этих людей не подвергать опасности, надо было бы их вывезти из Чехословакии. Но при этом люди должны быть гарантированы, что после их обращения последу­ют действия, а не пустые разговоры».

14 июля в 10 часов утра в здании Совета Министров По­льской республики открылось в Варшаве совещание.

На правах хозяина открыл его В. Гомулка. По моим дневни­ковым записям, вот что он сказал: «В Чехословакии продолжа­ет обостряться политическая обстановка, вот по этому вопросу мы и собрались в Варшаве по предложению тов. Брежнева». Далее он излагает оценку состояния дел в Чехословакии со стороны ПОРП и правительства Польши. «По этому вопросу мы уже собирались три раза: в Дрездене, Москве и вот в Варша­ве. А положение в Чехословакии не только не стабилизирова­лось, а даже усугубилось со времени Дрезденского совещания, и вот результат — чехословаки даже отказались участвовать в этом нашем совещании. Такое поведение чехословацких руко­водителей — это прямой вызов всем странам Варшавского До­говора. В Дрездене мнение наших партий в оценке событий в Чехословакии было единым, бьша подписана нами Дрезден­ская декларация. Подписали ее и руководители Чехословакии. Мы все направляли письма чехословацким руководителям по оценке положения в КПЧ и страны в целом.

Чехи игнорировали настоящее совещание, что же нам делать дальше? Есть мнение послать чехословацким руководителям письмо от пяти стран Варшавского Договора, в котором изло­жить все наши опасения за происходящие события в Чехослова­кии. Но нам надо подумать, что может дать это письмо? Безусловно, что оно может активизировать здоровые силы, но на нем могут сыграть и наши противники, экстремистские и националистические элементы. Нас упрекают в том, что мы своими действиями нарушаем суверенитет Чехословакии, а что такое суверенитет без порядка, дисциплины, с разгулом анар­хии? Это дырявая лодка, на которой можно потонуть нам всем вместе. Надо напомнить чехословацким руководителям, что мы не можем допустить развал Варшавского Договора, сказать им, что мы не имеем права забывать наших понесенных жертв за Чехословакию. ПОРП считает, что в Чехословакии происходит отход КПЧ от принципов марксизма-ленинизма, перерастание ее в социал-демократическую партию худшего вида и формы, и это может произойти на чрезвычайном XIV съезде КПЧ. Я вцопху предложение написать не письмо, а обращение пяти братских партий к ЦК КПЧ, к чехословацкому народу и, безусловно, это обращение опубликовать в печати.

Процесс «мирного перерастания социализма в капитализм» мы не глубоко изучили. Это не что иное как контрреволюцион­ный процесс, это хорошо нам всем известно. Речь может идти не о возрождении капитализма типа западного образца. Пози­ция рабочего класса, социальная структура современного обще­ства не может допустить этого. Хотя база для контрреволюции в Чехословакии имеется, эту базу составляет все прошлое от буржуазной Чехословакии, а также сильное влияние западной буржуазной идеологии. На нас тоже идет воздействие буржуаз­ной идеологии, но ей мы противопоставляем нашу марксистско- ленинскую идеологию. Реформация социалистического строя в Чехословакии — это прежде всего выхолащивание классово­сти. Руководители Чехословакии во всем ориентируются на Запад, туда же ориентируют и свою экономику. Но даже в крупных капиталистических странах Европы: Италии, Фран­ции, Англии и других странах — государственные предприятия занимают 55—60% удельного веса; в особенности это относится к крупным промышленным предприятиям. Как же после этого понимать чехословацкое руководство, когда оно идет на поводу у своих экономистов, которые в своих программах ставят прямо вопрос о возврате промышленных предприятий в частные вла­дения?