— Вот твой кент, Санек! --- истошно завопил Бутус (он почему-то решил для себя, что странник носит имя Санек) и кубарем скатился с кирпичей.

Елда, несколько разочарованный тем, как ловко Бутус уклонился от неизбежного проигрыша, спрыгнул следом, утешая себя предвкушением потехи.

В следующую секунду все трое бежали вниз по склону холма. Олег Петрович закрыл рот, повернулся и тоже побежал. Ужас взорвался в его груди как граната. Ноги обмякли и отказывали, а спасительный дом никак не хотел приближаться. Краем глаза Стеблицкий видел на светлой полоске неба далекий призрачный самолет, тянущий за собой ровную

нитку инверсии, и поразился ему до боли: “Как может кто-то летать сейчас в самолетах -когда мне так плохо?!”

Его настигали. Ничто, кажется, не могло уже предотвратить расправы, только чудо. А Стеблицкий позабыл, что умеет творить чудеса. И все-таки чудо свершилось.

Первым почуял опасность философ Елда. Сквозь хмельной туман он таки углядел, что со стороны поселка наперерез им мчится довольно многочисленная толпа. Умерив бег, Елда призадумался. Толпа приближалась с угрожающей быстротой. По снежной целине за ней тянулся широкий грязный след, будто там прошлись бульдозером.

Некоторые лица, смуглые, подсиненные разбойничьей щетиной, показались Елде знакомыми. И точно —это были южане, владельцы коммерческих киосков. Впрочем, смахивало на то, что здесь собралась вся диаспора. Многие были вооружены ломиками. Бежали молча и споро, с беспощадной искрой в глазах.

У Елды заныло под ложечкой, и сама собою завертелась голова, высматривая убежище. Не говоря ни слова, он дернул обратно на стройку. Но опоздал.

Его догнали и дали в сердцах подзатыльник. Елда охотно упал, закрывая ладонями голову. Толпа абреков окружила всю компанию.

— Ну чо, мужики, ну чо? — кричал Бутус, шалея от обилия свирепых лиц, неизвестно откуда взявшихся.

Его отпихнули в сторону.

— С ним гаварыт будым! — сурово отрезал главный абрек, указывая ломиком на странника.

Бутус поспешно кивнул и шагнул, намереваясь выйти из окружения. Его подхватили, крепко сжали локти. “Тожэ стой!” строго сказали ему. Бутус покорился, щеря зубы как загнанный волк.

На странника происшествие не произвело впечатления. Стиснутый со всех сторон людьми, он остановился и внимательным взглядом проводил удаляющуюся фигурку Стеблицкого, намертво фиксируя в памяти маршрут и детали пейзажа. Суету вокруг он воспринял как должное —к странным человеческим ритуалам он уже вполне привык, понимая, что без них нельзя найти пиджака.

Каменное выражение его лица распаляло южан все более. Гортанные угрожающие крики неслись со всех сторон. Главный абрек выступил вперед и, подойдя к страннику вплотную, спросил взволнованно:

— Ты мнэ дэнги давал?! Ты мнэ пэсок давал!!!

Толпа загудела. Еще кто-то закричал: “И мнэ пэсок давал, э!” и даже показал на ладони горстку золотистого речного песка. Диаспора пораженно цокала языками.

— Да, деньги, — сказал странник без выражения. — Давал.

Вдруг он вытащил из кармана толстую пачку купюр, посмотрел на нее равнодушно и бросил в снег. Вытащил вторую и тоже бросил. За ней еще и еще. Он выбрасывал их беспребойно, точно очищал карманы от залежавшегося мусора. Деньги падали на истоптанный снег и прямо на глазах рассыпались золотистым прахом. Через минуту у ног странника наросла порядочная горка песка. Все невольно придвинулись ближе. Про Бутуса забыли, но он и не думал бежать. Тупо глядя на исчезающие миллионы, он упрямо и не без бахвальства бормотал: “Деньги ваши — будут наши”.

Главный джигит пришел в себя. Нахмурив лоб и сверкнув очами, он негодующе крикнул:

— Фальшивымонэтчик! — и вскинул лом.

Гладкий металл блеснул багровым отсветом, описал в воздухе дугу и врезался в череп странника. Раздался удар, тугой звон отпрыгнувшего лома, из-под острия брызгнул ручеек желтых искр, словно закоротили трансформатор — и все.

Горячий южанин ударил снова. Из головы странника пролился целый фонтан золотых искр, ломик выскочил из ошпаренных ладоней джигита и упал ему на ногу.

Странник неожиданно открыл рот и сказал с новой для него интонацией:

— Красиво!

Вслед за этим он мгновенно наклонился и поднял ломик. Толпа отпрянула. Странник, намеревавшийся немедленно опробовать красивый ритуал еще на ком-нибудь, недоуменно огляделся. Южане потихоньку отступали, выкрикивая в адрес странника неприятные слова.

Странник зафиксировал в себе новое и удивительное ощущение. Оно не имело отношения к его миссии, оно родилось только что, на истоптанном холодном пустыре, над которым горел безжалостный красный закат. Страннику стало как-то особенно весело и легко, и тоже захотелось учудить что-нибудь непонятное и внезапное, не хуже чем у людей. Он словно поймал кураж.

Зверски размахнувшись, он запустил в ближайшую группу ломиком. Ворча и сверкая как пропеллер, лом врезался в ряды абреков, сея смерть и разрушения. Вдруг из толпы бабахнул выстрел.

Пуля, ударив странника в плечо, вспыхнула красным огоньком и свечой ушла в небо.

— Тэрминатор! — будто прозрев, заголосил кто-то.

Нападавшие были окончательно деморализованы. Подбирая окровавленных товарищей, они торопливо отходили к поселку.

Бутус, несколько протрезвевший после выстрела, сутулясь и загребая руками, подбежал к страннику.

— Когти! — кричал он. — Когти! Когти рвем, говорю! Щас тут менты будут!

Странник не стал спорить —его новые друзья до сих пор не ошибались. Цель была близка. Он покорно пошел за Бутусом.

Олег Петрович ворвался в подъезд на последнем дыхании. в полуобмороке он привалился к выбеленной стене и, схватившись за сердце, несколько минут приходил в себя. В подъезде было тихо и сумрачно.

“Опять!.. —простонал Олег Петрович, когда к нему вернулась способность мыслить. -Опять сглупил! Ах, идиот, кретин безмозглый! Ты же был в пиджаке!.. Ты же мог!..” Он даже кулаком по стене ударил с досады. Кулак вымазался в побелке. Олег Петрович обтер его о пальто и глубоко задумался.

“Нет, как-то не получается у меня... —с печальной гордостью заключил он. —Есть люди органически не способные на мерзость —на убийство, на глумление, например... Увы, я из их числа! Но я должен защитить себя! Пусть не убийство, но... —он плотоядно усмехнулся. — Уж всем сестрам по серьгам я раздам! Именно, всем сестрам по серьгам!”

Он вспомнил все эти злобные, бессмысленные, бездуховные лица, не лица даже, а, скорее, морды животных, вспомнил, как они запугивали его, как издевались, и волна гадливости пополам с ненавистью поднялась в его душе.

—Итак, —пробормотал он, закрывая глаза, —хочу, чтобы эта женщина, Королева... —он остановился, засомневавшись, но пересилил себя. —Нет, точно хочу! Хочу, чтобы она немедленно оказалась, и-и... Ну, да! На Таити! С сумочкой, набитой стодолларовыми бумажками!

Олег Петрович замолчал и долго вслушивался в тишину, будто ждал какого-то знака. Потом удовлетворенно кивнул и тихо сказал:

— Так... А теперь эту обезьянку... С расстегнутыми штанами... Хочу, чтобы...

19.

Дома инспектор Пыжиков совершенно перестал быть похожим на инспектора. Дома он делался похожим просто на мужика средних лет в майке, шароварах и шлепанцах. Он падал в истертое кресло и часами смотрел телевизор.

Вот и сегодня, заняв привычную позицию, он, не отрываясь смотрел на экран, пока наконец жена, зайдя очередной раз в комнату, не заметила раздраженно, что, прежде, чем пялиться два часа в ящик, нормальный человек его хотя бы включает.

Пыжиков, смущенный правотой ее слов, заворочался в кресле, закашлял и неожиданно спросил:

—Вот слушай! Вот что бы ты сказала, если бы я тебе сказал, что в обыкновенной однокомнатной квартире обыкновенного панельного дома я сегодня обнаружил непроходимые джунгли?

—Я бы сказала, —немедленно откликнулась жена, —что тебя скоро вышибут из милиции, и ты будешь сидеть у меня на шее...