И тогда Рьёга достал скрипус.

— Дворянские замашки, — Рьёга фыркнул, — Мы оба знаем, что никакой ты ни граф.

— О, Рьёга Красный, мой благородный друг, — как обычно с пафосом произнес Болотный Нэйн, — возможно, титул и имя мое никому неизвестны нынче, но это не значит, что я не носил этот титул в прошлом… в далеком прошлом… — грустно вздохнул лже-граф. — А вы не находите это зрелище немного мрачноватым? Крики. Кровь. Звон оружия. Выстрелы… С этими словами он достал изящный расшитый серебром платок и показательно протер увлажненные глаза:

— Право слово, это так печально… Все эти люди обречены на тяжкие страдания, мучения в конце которых даже смерть не будет подарена им… Так и будут бродить безымянной массой, пока лишь огонь не развоплотит их бренные поднятые из земли тушки… О, наши воины могучи и сильны, но истинно достойны сожаления. Не стесняйтесь проявить чувства, дорогой Рьёга, — при этом Граф весьма натурально всхлипнул. Рьёга смотрел на него, как на самого последнего идиота. Актер дряннейшего театра отыграл бы эту сцену лучше.

— Играйте, играйте дорогой Рьёга, — замахал Нэйн руками. — Не обращайте внимания на мои недостойные слова. Рьёга никогда не понимал своего спутника. Это раздражало. Но тем не менее он поставил пальцы на струны, начиная с пиццикато, продолжим мелодию сложными флажолетами и скоростными переходами.

Рьёга был почти Мастером в игре на скрипусе. Мертвяки вновь пришли в порядок, дисциплировано и методично уничтожая вооруженное или нет, сопротивление поместья. Только что они безвольно разбредались в разные стороны, натыкаясь на столбы, падая и подымаясь вновь. И лишь по случайности натыкаясь на стражу, нападали на них. Мечи входили в мертвые тела, но это было бесполезно. Труп тянулся к мясу, отруби ему хоть ноги, хоть голову.

Только в конец изрубленные на мелкие куски, они застывали подрагивающей массой гнили. Но с первой нотой скрипуса, они будто снова оживали, казалось даже ребра их раздвигаются под надувающимися воздухом легкими, синие губы открывались, выпуская зеленый дым и скопившийся трупный яд, они резво шли вперед и атаковали стройными рядами, как дисциплинированные легионеры. Стоило одному упасть, его место занимал другой. В руки Гули подымали оружие, и махали им, как подобает настоящим живым воинам. «Вы и вправду мастер» — лилейно шептал Болотный Граф, нахваливая удивительнейший дар своего спутника.

— Музыка сама по себе магия. Огромная редкость, когда заклятия произносятся ни словом, ни жестом, ни мыслью, а мелодической нотой… То было одно из многочисленных поместий вокруг Рейнгарда, где они рекрутировали новых солдат в свою жуткую армию. Рейнгард оказался крепким орешком, взять его с ходу никак не получалось. Гули шли вперед, как машины с вечным двигателем, крепко и жестко чеканили шаг, штурмовали крепкие стены день за днем, без страха и сомнений.

Но все развевалось в прах, стоило батарее дать залп. Ядра летели и разрывали мертвую плоть на целые лиги кругом. Просеки давно мертвых разорванных трупов заполнили все поле от горизонта до башен, что не видно было земли. Рьёга подумывал о том, что придется наполнить эту раковину до краев мертвой плотью, пока она не достигнет уровня стен, и не заглушит своими костями проклятые пушки, и тогда-то они просто пойдут по этому созданному холму, перешагнут через борта и проникнут в город. Их армия была истинно огромна, но и она имела пределы. Господин Резель ходил по кладбищам, рассыпая некромантское зелье. Они же с Болотным Нэйном отвлеклись от штурма, ходя с малыми отрядами по окрестностям, окружая великий Рейнгард. В конце концов можно было взять крепость измором. А где-то далеко на севере шагает Кукольник. Нежданное подкрепление. Вот только желанное ли? Менестреля перекосило. Он взял фальшивую ноту. Такое случалось не часто…

— О Рьёга, — слышал он то и дело комментарии Нэйна, — эта музыка столь прекрасна, сколь печально зрелище, стоящее перед нашими глазами… Мервяки настигли какую-то девку и в настоящее время собирались разорвать ее на части.

— О, Рьёга, я хотел бы добить эту девицу сталью. Мое бедное сердце не выдержит, если и она станет ожившим трупом. Нэйн поправил свою огромную шляпу и пришпорил коня. Не прошло и пол-фазы, как он вернулся весь в крови, но явно посвежевший и даже помолодевший, если конечно такой термин можно употребить по отношению к бессмертному лорду вампиру. Девушку он отчего-то не добил. Она валялась в бессознательном состоянии, перевалившись через круп лошади.

— Мой дорогой Рьёга, все-таки вы были правы, следить за этим с холма много комфортнее. И музыку вашу расслышать можно, не то что там — заглушают бедные люди своими неразумными криками… Слышал я, знаете, как армией зомби управляют при помощи виолины, деревянной дудочки, лютни и даже барабана, но ваша игра не идет ни в какое сравнение. Нэйн громко захлопал в ладоши. Он вообще любил подобные жесты. Рьёга же бегал пальцами по струнам, не слушая болотного вампира.

Он начинал привыкать к тому, и воспринимал вкрадчивый голос графа обычным аккомпаниментом. Также как крики. Кровь. Звон оружия. Выстрелы.

— Кто это на твоей лошади? — поинтересовался Рьёга, не отвлекаясь от игры. И тут же пожалел об этом.

— О, мой драгоценный друг! Она герцогиня, вы не поверите, этот прекрасный цветок мог бы увять среди всей этой грязи. Прелестные, прелестные черты лица. Мое недостойное сердце дрогнуло, и я осмелился пригласить ее на наш бал, вы не против, о Рьёга? Рьёга сплюнул: «Мог бы отрубить ей ногу и здесь. Выпить залпом, да? Но к чему тащить в замок?».

— Фи, как грубо! — воскликнул Нэйн — Друг мой, миледи прежде всего остального — великолепная роза, что сможет украсить нашу скорбную компанию, и наполнить ее прекрасными ароматами! Вот увидите, стоит ее одеть в подобающее платье и даже ваше холодное сердце не выдержит. К тому же у Резеля Книжника настоящее празднество, разве вы не слышали? Наша герцогиня прекрасно впишется ярким цветом в общий букет. Герцогиня Нелль ее имя. Вслушайтесь Рьёга! Н-е-л-ь.

Прекрасный звук!

— К тому же, — Нэйн брезгливо отер свой доспех от крови. В щели паластины застрял кусок чьей-то плоти, — зарубить ее мы всегда успеем. Чего там шею глупой девке свернуть. Дело то, сами понимаете, не долгое… Хотя надкусить можно и сейчас, вы как всегда правы, мой великолепный друг!

В полдень они дошли до темных руин. Палило солнце и даже болотный туман отступил перед атакой его последних осенних лучей. Руинами их называли видимо по привычке, так как разрушены были лишь стены. Бастионы, крепости и флигели черного замка пусть и опустившиеся на половину своего роста в липкую топь, были на месте и судя по состоянию могли выдержать не один залп артиллерийского огня. Резель Книжник был одним из главнейших представителей третей стороны. Ферро догадался об этом, потому что Двери бастиона он распахнул ногами. О дивный, темный мир! Огромный зал наполнен тусклым светом мириады свечей. Наполнен смехом благородных барышень, прогуливающихся меж колонн с бокалами красного вина, наполнен блеском украшений и пышных платьев. Лица их закрыты драгоценными масками, а в руках белейшие из вееров. Шуршание шелковой ткани повсюду. Цокот изящной обуви звонко разносится под высоким потолком у стутуй, висевших на стенах, где гуляет ветер. Те статуи сплошной гротеск, сползают шестируким, восьминогим, десятиголовым гранитом над стальными люстрами, изукрашенными драгоценным камнем. Фонтаны бьют сквозь фрески древних существ прямо в ферритовые корзины, оскалился ворох копий у многочисленных каменных стражей.

— Ооо… — удивленно раскрыл рот Ферро. У замка нет ни карет, ни лошадей. Откуда здесь столько людей?

— Что за… — ругался могучий Орк. И лишь Калиль спокойно донесла: «Морок. Колдовство». Шара осталась за воротами. Это беспокоило ее. Впрочем новые союзники на вряд ли опустятся до того, чтобы убивать обычных посланников.

— Пройдемте дальше. Здесь немного шумно, — недовольно произнес Резель Книжник. — Это все Лорд Нэйн, он несколько претенциозен. Они прошли сквозь темнеющие портьеры, через коридор к небольшой комнате. Стены ее уставлены книгами до самого потолка, страннейшие предметы расставлены то тут, то там: банки с застывшими в них эмбрионами, механические шестерни из Гибурга, оружие всякого рода, в том числе жезлы, посохи и доспехи, а еще фигуры в камне и картины с теми же героями, еще более странные, чем статуи тронного зала. Мотив был слишком извращен, да так, что Ферро могло и стошнить на подобное искусство. Вот прекрасная девушка, вроде играет на скрипусе, но нет скрипус врос в руку и девушка получается пилит собственную руку, вторая девушка сидит на стуле, а стул горит, а она вроде как улыбается. Кожа обвисла горящим свисшим мотком, уже и вместо ног облезные, прокопченные кости, а она улыбается. Ферро передернуло, страстный взгляд был у той горящей колдуньи, смотрел прямо на него, цеплялся липкими щупальцами и протыкал магическими крючьями. Других гостей замка в комнате было лишь двое. Граф Нэйн Болотный и Рьёга Красный, что являли собой две противоположности. Граф он граф и есть. Одежда его — роскошный камзол, скрашенный серебрянными узорами и расшитый блестящей металлической нитью. На голове шляпа столь великая, что свободна могла заменять зонт против дождя. Рьёга Красный был более колоритный персонаж. Подстать темной стороне, глаза его черны как у Резеля. Но вот только не был бледен он, как некромант, кожа его наоборот, как и полагалась демону, — была красной, а дыхание пахло серой, из-под плаща хлестал то и дело длинный хвост снабженный острой костью. Нетерпеливый Рьёга в ожидании высекал хвостом искры, оставляя длинные царапины на полу. В остальном же он был столь схож с человеком, что Ферро снова разочарованно вздохнул, так же как в случае с болтливым волшебником Резелем.