Сталин был политиком, не только коварным, но и умным, даже умнейшим. Когда пришла пора заменить государственный гимн «Интернационал», то среди конкурсных вариантов был и текст ретивого поэта-еврея Осипа Колычева (Сиркеса): «Славься Россия, наша Держава! Славьтесь народы русской земли!.. Слава народам, в дружбе живущим! Славься Россия — дружбы оплот! Славься вовеки наш всемогущий Непобедимый русский народ!». Сталин, поднявший знамя русского шовинизма, выбрал текст намного сдержаннее «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь», и больше русскость не педалировалась, и среди двух авторов-неевреев один был русским – всё, как сегодня сказали бы, «политкорректно».
Лисий хвост метёт чисто. В собственных публикациях Сталина ни одного слова юдофобского, ни единой строки – пачкать руки он предоставлял холуям (и сколько среди них евреев набегáло!). Но и его пропагандисты-«интернационалисты» вслух евреев евреями, как правило, не называли, предпочитали именовать то «мирными советскими гражданами», когда речь о жертвах оккупации, то «сионистами – агентами империалистических разведок», то «антипатриотами» или «космополитами», или «лицами еврейской национальности», а в служебных документах «лицами нерусской национальности». А когда при разгуле гонений на евреев почётный академик, украинец Николай Гамалея направил Сталину протестующее письмо: «Для меня, как и для многих моих друзей и знакомых, является совершенно непонятным и удивительным факт возрождения такого позорного явления, как антисемитизм... Антисемитизм исходит сейчас от каких-то высоких лиц, засевших в руководящих партийных органах, ведающих делом подбора и расстановки кадров» - ответом оказалось привязанное к 90-летию академика награждение его орденом Ленина. (Благодаря за награду, Н. Гамалея опять написал Сталину: «Арестованы мои близкие (еврейские) друзья... Эти аресты, как мне думается, являются проявлением одной из форм того антисемитизма, который, как это ни странно, пышным цветом расцвел в последнее время в нашей стране... Я просил бы Вас лично не допустить произвола и осуждения невиновных лиц, которые могут стать жертвами антисемитизма» - ответа учёный не дождался, умер через несколько недель).Ещё один действенный сталинский фокус – награждение выдающихся евреев премиями имени вождя – под тем соусом любые каннибальские блюда легко подавались, особенно за границу.
Сталин никогда не упирался в идею так тупо, как Гитлер. Немецкий фюрер был однозначно зациклен на истреблении евреев, а советский вождь на пике своего антисемитизма в конце 1952 г. вдруг публично возмутился: «У нас в ЦК антисемиты завелись. Это безобразие!». Юдофоб Гитлер уничтожал как заразу книги еврейских авторов, а при юдофобе Сталине в СССР не печатали антиеврейские строки Гегеля и Маркса.
У Гитлера правит бал идеология, у Сталина – политика. И здесь Г. Костырченко и Л. Дымерская-Цигельман, в общем, сошлись: политику-вождю депортация евреев ни к чему. В статье «Незабываемый 1953-й» Л. Дымерская-Цигельман пишет, что открытая этническая экзекуция была невозможна для Сталина – первого антифашиста эпохи и оттого массовая депортация евреев «м а л о в е р о я т н а» [33].
Но любителей страшилок не угомонить. Сегодня приверженцев легенды о депортации не останавливает отсутствие ни каких-либо документов, ни следов подготовки организованного перемещения миллионов человек.
- У Сталина, - говорят они, - был огромный опыт репрессий против народов. Его энкаведисты выселили крымских татар, греков, армян, болгар, а на Кавказе чеченцев, ингушей, черкесов... Почти миллион человек. Оперативно и без огласки.
Историки возражают: - Из Крыма, согласно донесению наркома Берии Сталину 5 июля 1944 г., выселили 225009 чел и сделали это 32 тысячи бойцов НКВД. С Кавказа изгнано около полумиллиона человек. А всего участвовало в выселении 70 тысяч сотрудников НКВД. Это в отдалённых-то местах. Сколько же потребовалось бы мобилизовать войск на транспортировку евреев (только из Москвы сотен тысяч человек)? Но свидетельств такой подготовки - нет. Как нет и проектов перевозки, последующего расселения - никаких планов, никаких отчётов, никаких распоряжений, одни слухи, болтовня...
- Ну и что? – не теряют куража разоблачители. – У гитлеровцев тоже не нашли письменного приказа об уничтожении евреев, а шести миллионов не стало. Чтό, уподобимся отрицателям Холокоста?..
И даже на телеканале, редком для сегодняшней России, почти честном, интеллигентная ведущая допытывается у историка, подобно ей антисталиниста и еврея: - Сталин хотел выселить евреев?
- Нет доказательств, - возражает историк.
- Но ведь говорят...
- Разговоры – не доказательства. Сегодня о выселении мы ничего достоверного утверждать не можем, - деликатно упирается историк.
А ведущая упрямо тянет свою линию: - Ну, это сегодня. А со временем, с открытием архивов мы ведь можем найти сталинские планы изгнания евреев? – И распахивает с надеждой прекрасные свои глаза.
Ведушая, вероятно, чутко восприняла воспоминания заслуженного литератора Б.С., заверявшего, что живя в сталинской Москве, он «каждой порой души» ощущал надвигающуюся депортацию евреев, и ему не нужно иных доказательств. Тележурналистку могла впечатлить и книга А. Ваксберга, упомянутая выше [29]. Эта работа среди уймы текстов, противостоящих мнению Г. Костырченко о депортации евреев, - наиболее обстоятельная и показательная; потому здесь речь именно о ней.
А. Ваксберг расходится с Г. Костырченко очень решительно: «Приближалась десятая годовщина сталинского триумфа — победы под Сталинградом, действительно переломившей ход войны. Он решил отметить эту дату Вторым Холокостом. Заветная цель Гитлера именно в эти дни должна была быть осуществлена руками Сталина. Он спас евреев от тотального уничтожения нацистами, чтобы уничтожить их самому». И далее без заминок, аллюром, лихо употребляя слово «геноцид», ссылаясь на устные свидетельства, иногда даже из третьих рук, азартно опровергая Г. Костырченко, который ищет документы.
А криминалисту Ваксбергу документы без надобности. Тем более, что он находит и среди архивистов подходящую подпорку: одна из них, Татьяна Горяева пишет, что в Советском Союзе многое не документировалось и, следовательно не отражено в архивах, «кроме того, достоверность... информации, заключенной в документах, весьма относительна». Ваксберг ссылается и на слова знаменитого литературоведа Юрия Тынянова «У меня нет никакого пиэтета к документу вообще». По какому поводу это сказано, Ваксберг не уточняет.
Разделавшись с «фетишизацией документа», Ваксберг берётся за «анализ доказательств» (здесь в кавычках выражения Ваксберга). Пример такого «анализа»: Ваксберг приводит со слов третьих лиц услышанные ими сообщения соратников Сталина Николая Булганина и Григория Пономаренко о проекте высылки евреев, затем цитирует из мемуаров Никиты Хрущёва фразу «Ставился вопрос вообще о еврейской нации и ее месте в нашем социалистическом государстве», толкуя этот «вопрос» как уничтожение евреев, и наконец, упоминает дополнительно высокопоставленного свидетеля: «Анастас Микоян высказывается еще определеннее, без всяких иносказаний: «За месяц или полтора до смерти Сталина начало готовиться «добровольно-принудительное» выселение евреев из Москвы. Только смерть Сталина помешала исполнению этого дела». Таким образом, четверо лиц, самых приближенных к Сталину на последнем витке его жизни — три члена политбюро и один секретарь ЦК — подтверждают, притом фактически в одинаковых выражениях, подлинность замысла, переводя его из области слухов в несомненную реальность». Несомненную? Два свидетельства из третьих уст, слова Хрущёва произвольно трактованы, а с Микояном вообще скандал – в самой же книге Ваксберга есть примечание к упомянутой цитате из мемуаров Микояна, что неизвестно, кто писал эти мемуары, он сам или его сын Серго. Серго после выхода книги Ваксберга жил ещё семь лет, но на примечание это не отозвался. (Не потому ли, что правда и отца подставлять не с руки?)
