– Он не будет со мной разговаривать.

– Будет. Он все держит в себе пока просто не взрывается, что выражается обычно в гневе. Ты будешь нужна ему в тот момент, чтобы собрать его по кусочкам, когда это с ним произойдет.

– Не уверена, что знаю как это сделать.

– Ты поймешь. Это и значит любовь, Райли. Это и значит брак.

Я посмотрела вокруг себя: на гору мусора, до которого нам еще предстояло добраться, на семейные портреты, которые служили напоминанием той утраты, что постигла эту семью, того, как часть семьи, все еще ждала на веранде возвращения любимой матери семейства, которая никогда не вернется, и я знала, что она права. Но я не подписывалась на это. Это не было частью сделки, заключенной между мной и Майлзом. Хотя я по-прежнему чувствовала непреодолимую потребность быть здесь ради него. Просто не была уверена, хотел ли этого он.

– Убирайся!

Крик, казалось, разнесся по всему дому, хотя и донесся с лестницы. Джоана и я поспешили к лестнице, Лила, Роберт и Киган были чуть позади нас. Майлз стоял на верхних ступеньках, глядя назад на что-то, чего мы не могли видеть с того места, где находились. Но зато могли прекрасно слышать.

– Убирайся из моего дома! Единственная причина, по которой я позволил тебе так долго тут оставаться – это потому что она этого хотела. Но теперь ее больше нет. Я не хочу тебя здесь видеть.

Майлз ответил, но так тихо, что мы не смогли расслышать его слов.

Джоан посмотрела на меня, легким движением бровей призывая подняться к нему. Я колебалась, снова чувствуя, что стала свидетелем чего-то, чего никогда не должна была увидеть. Но затем я взглянула на него, на его опущенные плечи, которые свидетельствовали какое огромное бремя он нес, и мои ноги сами понесли меня. Я оказалась за ним прежде, чем сама осознала это, моя рука слегка коснулась его поясницы.

Лицо Джексона было красным, руки сжаты в кулаки. Он стоял в паре футов от нас сразу перед дверью в хозяйскую спальню. Фотография молодой Елены и, бесспорно, Майлза лежала в разбитой рамке прямо в дверном проеме.

– Ты ушел от нас, – сказал Джексон, его слова сочились злостью и обидой и чем-то еще. Возможно, толикой боли. – Сейчас ты нам не нужен.

– Она хотела, чтобы я позаботился о тебе.

– Я не нуждаюсь в тебе.

– Мистер Торн, – сказал я, шагнув вперед на пару футов, – вы позволите мне убрать разбитое стекло? Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь поранился.

Он оглянулся, как будто не знал о разбитой рамке. Затем сосредоточил взгляд на мне, его глаза начали застилать слезы. Именно тогда я смогла наконец увидеть сломленного человека, который последние несколько дней скрывался за гордым, аристократическим фасадом. Я увидела, как он был растерзан горем. В этот момент передо мной был мужчина за семьдесят, который только что потерял любовь всей своей жизни и который чувствовал себя преданным собственными детьми. Он был мужчиной, который страдал.

Я ласково взяла его за руку и проводила назад в спальню, осторожно направляя его в обход разбитого стекла.

– Вам стоит прилечь, – сказала я мягко, разговаривая с ним так, как говорила бы с одной из своих тетушек, когда они бывали расстроены. – Это был долгий день.

– Я скучаю по ней, – сказал он. – Она не должна была уйти первой.

– Я знаю.

Я помогла ему прилечь в уже разобранную постель и поудобней расположиться на подушках. Он был измучен, его глаза закрылись, как только он устроился. Его дыхание быстро изменилось; какой бы спор не произошел у них с Майлзом – он был уже забыт. Некоторое время я держала его за руку, нежно поглаживая, пока он не погрузился в глубокий сон. Когда я наконец отодвинулась и повернулась, Джоан и Лила стояли на коленях в дверном проеме и наводили порядок. Я взяла небольшую корзину для мусора возле кровати и поднесла им, наблюдая, как они побросали в нее кусочки стекла.

– Спасибо, – сказала Лила, вставая на ноги.

Я просто кивнула, глянув ей за спину, пытаясь отыскать Майлза, но его уже не было в коридоре.

– Иди к нему, – сказала Джоан.

Я не колебалась. Я бросилась по коридору, сворачивая то туда, то сюда, как делала в первую ночь нашего приезда, следуя за Майлзом по лабиринту, в котором, как мне казалось, я никогда не смогу сама сориентироваться. Но я смогла и нашла его в зеленой комнате закидывающим вещи в чемодан, не удосужившись сложить их. Я смотрела на это пару секунд, а затем подошла к шкафу и начала паковать свои сумки.

Он молча посмотрел на меня, не переставая собираться, и в том простом взгляде явно чувствовалась благодарность.

ГЛАВА 5

Полет домой прошел без происшествий. Мы летели на частном самолете, как и прежде. Майлз молча держал меня за руку во время взлета и посадки, но остальную часть полета копался в электронных письмах и документах на своем ноутбуке. Я свернулась калачиком рядом с ним и попыталась сосредоточиться на романе, который читала, казалось, несколько месяцев, но была не в состоянии толком вникнуть в суть. В основном я смотрела в окно на массивные тучи, которые преследовали нас на протяжении всего пути из Массачусетса до Техаса.

Когда мы пересекли порог, особняк показался мне другим: меньше, но уютнее, чем я помнила. Он казался домом больше, чем я ощущала его все четыре месяца, которые провела здесь в одиночестве. Пока Майлз относил наверх наш багаж, я позвонила тетушкам, несказанно обрадовавшись услышать их такие родные голоса. И я написала сообщение Лизе. Наверно мне просто требовалось проверить все ли в порядке с людьми, которых я любила, хотелось пообщаться с ними после этих длинных мрачных дней.

Я не очень хорошо готовлю, но я могу вскрывать консервы как никто другой. Я разогрела немного супа, сделала тосты и отнесла для Майлза поднос в хозяйскую спальню. Дверь была открыта: он сидел на краю постели, когда я постучала в дверной косяк, уставившись на фотографию.

– Тебе надо поесть.

– Тебе тоже. – Он бросил фотографию на кровать лицом вниз и подошел ко мне, забирая у меня поднос. – Давай спустимся и поедим за столом, как нормальные люди.

Я шла впереди, и мы устроились на кухне в маленьком закутке у эркерного окна⁶, которое выходило на подъездную дорожку. Суп оказался пересолен, но это было лучшее, что я могла приготовить. Пару минут мы ели в тишине. Затем он прочистил горло, продолжая пялиться в окно:

– Спасибо за то, что сделала для моего отца.

– Я просто пыталась помочь.

– И тебе это удалось. Ты смогла его успокоить так, как не удалось мне.

– Я сожалею о том, что он сказал тебе. Он просто скорбит.

– Знаю. Но отчасти он был прав.

Майлз взял кусочек тоста, но стал просто крошить его пальцами. Я наблюдала за ним, стараясь быть терпеливой. Мне не хотелось вынуждать его рассказывать то, с чем он не хотел делиться со мной. Хотя я отчаянно хотела знать, что он имел в виду, но вместе с тем опасалась спугнуть его.

– На самом деле я просто сбежал. Я бросил свою семью в действительно неподходящий момент. А когда узнал, что мама больна, должен был вернуться. Но я так облажался, что боялся встретиться с последствиями.

– Что бы ты ни совершил, это не могло быть таким уж плохим поступком.

– Это не столько то, что я сделал. Скорее то, что я отказался сделать.

Я изучала его, пытаясь прочесть между строк, пытаясь понять то, о чем он говорил. Но не могла догадаться.

– Спасибо, – сказал он.

– Ты уже поблагодарил меня.

– Нет. Спасибо, что ты поехала туда со мной. За то, что осталась, когда все развалилось. За то, что сегодня была на похоронах. Тебе нелегко это далось.

– А где еще мне следовало быть?

Он посмотрел на меня, его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать. Но похоже передумал. Вместо этого он потянулся через стол и слегка сжал мою руку. После чего встал и вышел из комнаты.

Я мыла посуду, чувствуя себя в замешательстве. Часть меня хотела взбежать по лестнице наверх и потребовать, чтобы он еще поговорил со мной. Чтобы сказал, что с ним на самом деле происходит. Но другая часть меня чувствовала, что мне стоит просто собрать сумки и вернуться к тетушкам, что мое время с ним подошло к концу, будто я злоупотребляю гостеприимством. Я не знала, какая роль мне определена во всем этом. Мне нужно было, чтобы он сказал мне, объяснил, что тут происходит, чего он хочет от меня и сколько я должна с него потребовать. Потому что, так или иначе, это был брак по расчету. Когда мы были наедине, несмотря на почти волшебную ночь пять дней назад, мы оставались по существу чужими друг для друга, продолжающими обманывать всех вокруг.