ГЛАВА ВТОРАЯ

Каждый вечер Сиверцев возвращался из леспромхоза в свой старый дом, где к его появлению уже кипела работа. Стараниями Строева и колхозников, призванных им на помощь, дом все более обретал жилой вид. Второй этаж по-прежнему оставался заколочен, но крыша была перекрыта, стены проконопачены, а окна первого этажа сверкали новыми стеклами. Строев полностью перебрал печь и даже привез на колхозной лошадке воз дров. Кроме того, мужики восстановили забор.

Когда ремонт большей частью был закончен, Сиверцев на леспромхозовском грузовике отправился в город за семьей.

К назначенному сроку у дома собрались мужики, пришедшие помочь с разгрузкой. Ожидая новоселов, колхозники толпились у крыльца, переговариваясь меж собой.

– Дядя Степан, долго ждать-то? – спросил кто-то нетерпеливо.

Сидевший на крыльце Строев неспешно поднял голову, взглянул, прищурившись, на солнце и невозмутимо сказал:

– Жди себе. Чего торопиться? Скоро должны быть.

– Может, застряли где, – предположил тракторист Наскоков.

– Не должны, – возразил Строев. – Сейчас не распутица, дороги сухие. Не суетись, покури. Подождем, чай, не под дождем.

– Да чего там! – воскликнул рыжий Борька, известный на всю округу гармонист. – Ждать – не устать! Слышь, Василич, а угощение-то будет? Никола как-то эту тему не поднимал.

– А что, «спасибо» уже не в почете? – язвительно осведомился Строев.

– «Спасибо», сам знаешь, дядя Степан, в стакане не булькает и в карман его не положишь. Кроме того, людей уважить полагается – новоселье, все-таки, соседи теперь, как-никак. С ремонтом, опять же, помогали.

– Много ты напомогал, балабол, – усмехнулся Наскоков.

Борька не успел ответить. В калитку вбежал племянник Строева Егорка и крикнул:

– Едут!

Из-за поворота показался грузовик, груженный мебелью.

– Хорош курить, мужики, – скомандовал Строев, втоптав «беломорину» в землю. – За дело.

Едва машина развернулась и заехала во двор, кузовом к крыльцу, мужики открыли задний борт. Борька тут же забрался в кузов.

Из кабины выпрыгнул Сиверцев. Махнув мужикам, он обошел кабину и помог спуститься девочке и молодой красивой женщине. Поздоровавшись с колхозниками, Сиверцев представил им своих:

– Вот она, моя Наталья. А это Настя.

– Ну что ж, давай, хозяйка, показывай, куда что нести, – сказал Строев и полез вслед за Борькой в кузов.

Сиверцева улыбнулась и взглянула на мужа.

– Пусть Николай командует.

Мужчины принялись за работу. Шифоньер, диван, кровать и прочая мебель друг за другом перекочевывали из кузова в дом.

– Дайте и мне хоть что-нибудь унести, – с улыбкой попросила Сиверцева.

– Тут и без вас носильщиков хватает, – откликнулся Наскоков. – Вы лучше в дом идите, там хозяйничайте.

Сиверцева послушалась его совета и ушла в дом, захватив все-таки с собой коробку с посудой.

– Бог в помощь, – послышался ровный басовитый голос.

У калитки стоял мужчина в черной рясе священнослужителя. Он был высок, лет тридцати, в очках, с аккуратной рыжеватой бородкой.

– Бог-то бог, да и сам бы помог! – весело отозвался рыжий Борька.

– Отчего же не помочь добрым людям, – согласился чернец, сильно окая.

Взвалив на спину тюк с бельем, священник направился к дому. Заметив удивленный взгляд Насти, Егорка пояснил:

– Это отец Василий. Вон, видишь, церковь стоит, – Он указал на купол церквушки. – Он там попом работает.

– Не работаю, а служу, – поправил парнишку священник, выходя из дома уже налегке.

Он снова направился к машине за очередным грузом.

Настя стояла у крыльца и с явным неудовольствием озиралась вокруг. Похоже, от переезда она совсем не испытывала никакого восторга.

– Меня Егором зовут, – решил завязать знакомство парнишка.

– Знаю, – без всякого энтузиазма ответила Настя. – Слышала уже.

– А ты чего такая кислая? – спросил Егорка. – Обидел кто? Или село наше не нравится?

– А чего хорошего в вашей деревне? Грязь одна, пыль да елки. Комары вон летают. И воняет. Что это? Навоз, что ли? – Настя поморщилась. – Ни театра тут, ни кино. Глухомань.

– Грязь только весной и осенью, – возразил Егорка. – Летом у нас хорошо.

– Да уж, – Настя скривилась. – Могу себе представить.

– Да ты чего?! – обиделся за свое село Егорка. – Тут знаешь, какая красотища?! К нам даже из города туристы отдыхать приезжают. И грибы тут, и ягоды. А рыбалка какая! А кино у нас есть – кинопередвижка приезжает, каждые выходные в клубе фильмы крутят.

– Егорка! – окликнул его с машины Строев. – Хорош лясы точить! Забирай коробку.

Тем временем у забора собрались любопытные соседи.

– Глянь, Колька своих привез, – переговаривались они.– Вон дочка его стоит. Хороша девка, красавицей вырастет.

– А жинку его видали? Учительша новая. Ух, какая краля, очуметь можно.

– Ты б только на баб и глазел. Мало тебя твоя Нинка лупила!

– Глянь-ка, и отец Василий тут. Неравнодушен батюшка к делам мирским.

– Стрижет поп души заблудшие! – хохотнул кто-то.

– Окстись, охальник! – осадила дерзкого скрюченная бабка Агафья.

– Эй, дядя Степан, помощь нужна? – спросили из толпы.

– Вы б еще позже пришли, – отозвался Строев. – И без вас уже справились.

Он передал Наскокову последнюю коробку и довольно проворно спустился с кузова.

– Ну ты даешь, дядя Степа! – хохотнул Борька. – С твоей-то ногой скачешь как горный, извиняюсь, козел.

– Сам ты козел, – беззлобно огрызнулся Строев. – Брешешь без продыху, пес рыжий. Язык у тебя без костей.

Борька снова заржал.

– Спасибо, мужики, – поблагодарил помощников Сиверцев.

– Никола, обмыть бы надо, – предложил Борька. – А то не по-людски как-то.

– Само собой, – кивнул Сиверцев. – Только вечером, мужики. Часикам к семи подтягивайтесь. Все приходите! – крикнул он односельчанам, облепившим забор.

Вечером огневцы друг за другом потянулись к дому Сиверцевых. Одним из первых примчался Борька со своей гармонью.

Пользуясь теплой погодой, стол организовали прямо во дворе под открытым небом. Из досок наспех сколотили длинные столы, покрыли их скатертями и простынями.

К семи часам весь двор уже был забит односельчанами. Пришли поздравить новоселов и председатель колхоза Сергеев, и Мария Федоровна, директор школы.

Многие огневцы помнили большую семью Сиверцевых, многие в свое время учились с Николаем, вместе в детстве бедокурили. Большинство гостей пришли с подарками, бабка Агафья даже принесла гуся.

– Да куда же я его дену, бабушка?! – попробовал было отказаться хозяин дома.

Но старуха не желала ничего слушать:

– Бери, милок. Какое хозяйство без живности? Бери, не сумлевайся.

Сиверцев передал гуся жене. Попав в руки женщины, птица вдруг забила крыльями, загоготала и едва не вырвалась.

– Испугался, – объяснила бабка Агафья. – Привыкнет еще. Дай-ка, милая, я сама его в загон определю.

Строев вручил хозяину дома длинный сверток. Сиверцев развернул тряпку и извлек на свет карабин.

– Узнаешь? – спросил Строев.

– Как же, дядя Степан! Отцовский!

– Отец твой, как уезжал, просил сберечь. Вот и сохранил. Держи, владей.

– Надо ли? – скептически спросила Наталья, с неодобрением глядя на оружие в руках мужа.

– Надо, хозяйка, – ответил Строев. – В наших краях это необходимо. Места у нас глухие, а в лесах не только зайцы водятся.