Литмир - Электронная Библиотека
A
A

С. Заяицкий

Найденная

Повесть

Найденная - pic01.png
Найденная - pic02.png

I. «КРАСНЫЙ ВИТЯЗЬ»

Найденная - pic03.jpg

Кинотеатр «Геракл» был признан всеми парижанами как самый злободневный и роскошный кинотеатр. Что он был в то же время и самым большим, свидетельствовали цифры. Стоило измерить вдоль и поперек зрительный зал «Геракла», чтоб убедиться, что такого другого кино в Париже нет. Все мировые фильмы, все американские боевики и сверхбоевики начинали в «Геракле» свою парижскую карьеру. Уж такая была ловкая дирекция: все перехватывала. Как ни лезли из кожи директора других кинотеатров, ничего не могли они поделать. Им приходилось лишь с завистью поглядывать на величественный купол огромного кинематографа, на котором вечером вспыхивали огненные надписи: «Тайна погибшего броненосца», «Сокровище пустыни», «Чарли поступает в лакеи». Эти надписи то неподвижно висели на фоне ночного неба, то переливались всеми цветами радуги, то бешено крутились, потухали и снова вспыхивали.

Директор кинематографа господин Жюль Фар, сидя в своем небольшом, но роскошном кабинете, с наслаждением прислушивался к гулу толпы, наводнявшей фойе. Этот гул сливался с отрывистыми аккордами огромного негритянского оркестра и с журчанием фонтанов. Директор навострил себе ухо настолько, что по этому гулу мог приблизительно оценить выручку. Когда гул достигал известной силы, он бормотал: «полный сбор», и с аппетитом закуривал сигару. И в этот самый миг обычно являлся администратор Дюру и говорил, утирая пот со лба:

— Уф! Ну, и столпотворение! Аншлаг сейчас вывесили: «Все места проданы».

Одним словом, дела «Геракла» шли превосходно.

* * *

Однажды (согласно отметке директора на календаре, это было 11 июля 1926 г.) директор по обыкновению сидел в своем кабинете.

Первый сеанс должен был уже начаться, но, как ни прислушивался Жюль Фар, гул толпы все не достигал желательной силы.

— Или мои часы отстают? — пробормотал он.

Вошел администратор.

— Как дела? — спросил директор с деланным равнодушием.

Дюру пожал плечами.

— Двести билетов осталось в кассе. Не понимаю, в чем дело. «Крылатый бандит» — мировой боевик, но вот подите вы. Случайность.

Жюль Фар терпеть не мог подобных случайностей.

На следующий вечер повторилось то же, а потом знакомый гул стал уменьшаться с упорством и равномерностью останавливающегося механизма. Казалось, погас очаг, и котел перестает кипеть.

В чем дело?

Мелкие кинотеатры радовались. В газетах уже стали появляться карикатуры, изображающие «Геракла», бредущего на костылях с подвязанною щекой.

Жюль Фар выписал из Нью-Йорка сверхбоевик «Страшный апельсин», но, как ни сверкала и ни переливалась в небе огненная надпись, нужного гула не получалось.

Еще один месяц, и «Геракл» начнет давать убыток. От этой мысли Жюль Фар покрывался холодным потом. Он был не просто капиталистом, но убежденным капиталистом, и деньги для него представляли единственную прелесть жизни. Но факт оставался фактом. Огромный зал «Геракла» пустовал наполовину.

— Что вам нужно, Дюру? Вы видите, что я занят.

— Простите, господин Фар, но если бы вы уделили мне пять минут времени...

— В чем дело?

— Если бы вы разрешили мне высказать одну мысль, которая давно не дает мне покоя.

— Какая еще мысль?

— По поводу фильм, которые мы демонстрируем...

— Ну?

— Я прислушивался к тому, что говорят в публике ...

— Так...

— Говорят: опять гонки на автомобилях, опять львы и тигры, опять прыжки через пропасти, опять всякие сыщики.

— Ну, ну...

— Одним словом, у меня сложилось определенное и твердое убеждение: американские боевики надоели.

— Как надоели?.. Вздор.

— Нет, не вздор. Публика зевает уже после первой части. Вы сами посмотрите... Пойдите сейчас и посмотрите на выражение лиц.

Директор пожал плечами... Однако Дюру уже не раз высказывал здравые мысли. Поэтому он взял со стола ключ и вместе с администратором поднялся по витой лестнице в свою ложу. Проскользнув в дверь, он оглядел зал.

На экране мчался в автомобиле какой-то джентльмен в белом костюме. Трах... Автомобиль перекувырнулся и полетел в пропасть с неимоверной высоты.

Жюль Фар быстро поглядел на зрителей. Лица, озаренные экраном, были безразличны и равнодушны. Кто-то в самом деле зевнул, кто-то хихикнул, кто-то сказал: «на небо не упадет», и многие засмеялись.

А это был самый жуткий и торжественный момент во всей фильме.

Жюль Фар с невольным содроганием вернулся в свой кабинет.

Они долго молчали.

— Какой же выход видите вы из этого положения? — спросил он, наконец, несколько холодно.

Администратор сел в кресло довольно развязно. Видно было, что в данный момент он чувствовал над директором свое превосходство.

— Господин Фар, — сказал он, — я человек бедный. Если моя мысль покажется вам стоящей...

— То я заплачу за нее столько, сколько она будет стоить, — перебил его Фар.

Дюру поклонился.

— Видите ли, господин Фар... когда человеку надоедает смотреть в одну сторону, он начинает смотреть в другую... Вот мне сейчас надоело смотреть на эту картину, я смотрю на лампу.

— Что вы хотите этим сказать?

— Французские фильмы нами все исчерпаны... Они надоели!

— Ну? еще что?

— А то, что нельзя все время пялить глаза и на Америку. Ну, Америка раз, Америка два... а потом, пожалуй, и довольно будет...

— Ставить немецкие фильмы?!. Спасибо за совет. Могли бы его оставить при себе, — воскликнул Фар.

— Кто же вам говорит про немецкие фильмы? До сих пор мы все смотрели на запад, а что если нам теперь для разнообразия поглядеть на восток.

— Ну, я же и говорю: немецкие фильмы.

— Позвольте, позвольте... Разве на востоке одна Германия?

— А что же еще?

— За Германией...

— Польша?

— За Польшей...

— За Польшей?!. Росс... — Жюль Фар осекся, посмотрел на Дюру и нахмурился. — Вы с ума сошли! — произнес он.

— Именно Россия, и даже не Россия, а, с вашего разрешения, Союз Советских Социалистических Республик.

— Вы предлагаете?..

— Поставить русскую фильму. Уверяю вас, что они там научились вовсе не так плохо снимать.

— Вздор.

— Почему вздор?

— Потому что никто не пойдет смотреть революционную фильму... Никто не пойдет и... не должен ходить.

— Господин Фар, отложите пока в сторону политические симпатии и рассуждайте как коммерсант. Ну, разве сейчас у нас не интересуются большевиками?.. На такую фильму пойдут все: буржуа — из любопытства, русские эмигранты, чтоб посмотреть родные места, наконец, рабочие — из сочувствия.

— Вы хотите, чтоб я занялся коммунистической пропагандой?

— Господин Фар... кто вы? Политик или коммерсант? Вот, например, большим успехом пользуется сейчас в России картина «Красный витязь»... Да, «Красный витязь». Съемку произвели этою весною. Там эпизоды гражданской войны. У нас это будет чрезвычайная новость.

— Пойдите вы...

— Я пойду, но вы на свободе подумайте... А рекламу мы оборудуем.

Жюль Фар в ярости даже сломал сигару.

На следующий вечер в зале было две тысячи пустых мест при общем числе три тысячи.

С этого дня «Геракл» начал давать убытки.

* * *

Толпа, гулявшая 16-го июля вечером по Итальянскому бульвару, была привлечена странным и неожиданным зрелищем.

В небе внезапно вспыхнула огромная красная пятиконечная звезда. Вспыхнула и медленно поплыла по небу.

Небо было покрыто облаками. Очевидно, с помощью прожектора звезду эту зажгли на облаках, пользуясь ими как экраном.

1
{"b":"315579","o":1}