штурма со стен, с потолков подземного перехода вместе с панелями на нас с Герфом обрушились и
звенящая тишина, и осознание безысходности. Наши “защитники” стерли системы. Мы остались в
мертвом блокированном городе, среди трупов наших бойцов, среди их постов. Но мы прорвались –
пробежали по той невидимой грани между первой и второй фазой операции захвата – штурмом и
зачисткой. Не было связи, не было поддержки, не было прикрытия. Но мы прорвались – только мы
вдвоем… Для многих это стало новым вдохом нескончаемой борьбы. Для меня, для Герфа –
тяжелым испытанием. Бежать по трупам, по крысам, по руинам Хантэрхайма… чтобы биться за
Штрауб – до последнего…
Война проиграна, что бы мы ни делали – это уже давно просчитано. Мы проиграли, как только
война перешла на второй этап, – Пересмотр Задач. Мы могли только тянуть время и думать, как
остановить все это. Не успели. Кольцо оцепления сжимается с каждым днем… Это конец? Конец
войны, конец человечества… Озноб бьет от таких мыслей, но ничего другого в голову не приходит.
14
Совет AVRG нашел решение – проект разработан и утвержден. Только на доработки ушла чертова
прорва… нам не хватает энергии. А ведь все было рассчитано, предусмотрено… Ну что теперь…
Вариантов больше нет. Нам нужна энергия. Отбить рудники и энергохранилища – прорваться к ним
силой – и речи быть не может. При таких исходных секретность была нашим единственным
шансом.
Одни тупики… Ни ученые, ни расчетчики, ни генералы Совета больше ничего сделать не могут.
А что в такой ситуации могу сделать я?.. Отправить штабу отчет крысиной почтой, и весь он будет
состоять из одной фразы: «Надежды больше нет, всех нас съедят “медведи”».
Я остался здесь один – ответственность ложится на меня автоматически. Уже сейчас понимаю,
что ее не выдержу… Я не могу ничего не делать и сделать тоже ничего не могу!..
Все попытки штаба исправить положение напоминают агональное дыхание умирающего: вроде
бы все ясно, и дышать уже не обязательно, но легкие по инерции набирают воздух и с шипением и
свистом отпускают его в пустоту. А что я могу сделать?
Я уже не в состоянии удержать позиции в сражении с отчаяньем – пора их менять. Есть только
один вариант – это невозможно, но мне придется это сделать, потому что больше уже ничего
сделать нельзя…
Стал сползать с белоснежной платформы… Удалось принять, пусть относительно, но все-таки
вертикальное положение. “Защитник” протянул мне руку – ухватился за его предплечье, вроде
стою… Волны головокружения накрывают с головой, вырываются за ее пределы, захлестывают все
помещение… Ничего – это только кажется, что не просто устоять в таком водовороте. Я – его центр
спокойствия, а все вокруг меня и так всегда сносится и рушится.
– Тебе рано подниматься – доза высокая, сердце не выдержит.
– Слишком рискованно оставаться. Надо уходить…
– Не сейчас.
– D40, время идет…
– Ты знаешь, что не сможешь вернуться в Штрауб.
– Знаю. Риск – погибнуть на пути к цели, не оправдан целью – принять последний бой Штрауба.
Когда есть выбор, его часто не бывает. Я должен завершить задачу – завершить войну в
принудительном порядке.
– Ты бредишь.
– Должно быть что-то неучтенное – надо просто подумать.
– Весь высший состав AVRG над этим думает. Я просчитал все варианты действий – Штрауб
падет. Ничто этого не предотвратит.
– Ситуация может измениться.
– В схеме нет неучтенных факторов, которые способны повлиять на расчеты. Считай, что все
уже кончилось, S9.
– Кончилось?! Штрауб еще стоит! И я не буду ждать, когда он падет! Они всех уничтожат! Всех!
D40, ты машина, а я человек! Я не могу ни жить, ни умереть без надежды!
У меня просто крышу рвет! Я действительно не знаю, что делать! Я всегда знал… а сейчас…
Человек, знающий что делать, уверенно идет туда, куда ведет его эта уверенность. Я так и шел всю
жизнь, даже бежал, не останавливаясь, а тут подсечка и… Теперь я уверен только в том, что не
знаю что делать!
– Возьми себя в руки – дезактивируй и опусти оружие.
– Взять в руки?! И держать, пока не остановится дыхание?! Задохнуться от бездействия в своих
же руках?! Нет!
Он не понимает, что утопающий хватается за соломинку – пусть и воображаемую! Нервы
сыплют искрами – скоро замкнет, а “защитник” только светит мне холодными глазами…
– S9, ты нестабильный, с производственным браком. С такими исходными ты не можешь даже
думать об этом.
– Мозг системы – весь высший состав, все S12 AVRG, RSSR, “золотых драконов” – все они
заперты в штабе Штрауба, опутаны паутинами непрерывной связи с центральным компьютером,
15
который уже коротит от сложных расчетов! А я здесь! Надо что-то делать, и начинать делать прямо
сейчас. Нам некуда отступать!
– Ты не перейдешь даже границ Ивартэна.
– Хотя бы попытаюсь!
– Я не позволю. Я – твой защитник.
– Ты можешь позволить человеку застрелиться, если сочтешь это адекватной мерой! Готовь
схемы подходов к Ивартэну!
– Это – не адекватная мера.
– Я все равно погибну – оставаясь здесь, возвращаясь в Штрауб, идя в Ивартэн! Но в последнем
случае я погибну не зря!
– Не думаю. Здесь я еще имею возможность тебя защитить.
– Исполняй приказ! Составляй схемы!..
Я навел излучатель на D40…
– Опусти оружие, Фридрих Айнер. Ты бредишь.
– Плевать! Ты обязан беспрекословно подчиняться командиру!
В опровержение моему заявлению “защитник” врезал мне открытой железной ладонью по
обожженной щеке. В глазах потемнело. Гул и неопределенные шумы заполнили сознание… Он
действенно дал понять, что я только формально командир технической боевой единицы А1.
– Ты не знаешь, что делать потому, что нельзя ничего сделать. Не трать энергию на нервы.
Нервы сдаются последними, как и офицеры. Да, у меня не слишком стабильная психика: был
бы я лейтенантом со статусом S9, если бы не производственный брак. Человеку девятого уровня
прямая дорога в полковники. После того, как заводы встали, людей S9 почти не осталось.
Сжал кулаки, но голод начинает скрести где-то в горле… Завтра придется выходить на охоту…
Надо будет обшарить продсклады других объектов, может что и уцелело. А если нет – тут есть
крысы, значит, есть и те, кто ими питается…
Запись№6 29. 08. 206 год Новой Техно-Эры 05:40
Проснулся от того, что сердце разгоняет тишину стуком отбойного молотка. Если кошмары
снов и действительности будят объединенными усилиями – пора пробуждаться. Темно, но в окно
уже пробивается тусклый предутренний свет, сиреневая дымка окутывает серые руины. Скоро
рассвет. Скоро утреннее солнце перестроит Шаттенберг непроглядными тенями. Осматриваюсь…
Излучатель у меня под рукой… “Защитник” стоит у окна.
– Есть “открытый” сигнал – меняют патрули. По предварительным расчетам пересечений не
будет.
– Иди… Уточни.
– Оставайся на месте.
Замечательно… “Открытый” сигнал – сигнал, поддающийся декодированию. Сколько-нибудь
важную информацию так не передают – хорошо то, что они не скрываются на своих территориях.
Подобная связь удобна на дальних расстояниях (ментальные передатчики не нужны), но по такому
сигналу мы можем обнаружить разведчиков первыми – они нас могут засечь только по
ментальному фону, войдя в радиус восприятия. То, что мы вынуждены полностью замкнуться на
“закрытой” ментальной связи имеет некоторые ограничения, но сейчас – это бесспорное
преимущество.
Подошел к окну… Руины. Зеркало нашей борьбы, их власти, – серое, пыльное, мертвое…
Шаттенберг – город теней. Здесь все подчинено строгой геометрии. Город продуман так, что
