Хауран, прекрасный Хауран, он был в ее воображении неотделим от дядюшки Джергеса, остепенившегося пройдохи и блистательного аристократа, чувствовавшего себя одинаково вольготно и во дворце правителя, и в самой затрапезной харчевне…
А Шадизар! О, Шадизар — это, конечно, толстый крикливый купец, до невозможности заплывший жиром, торгующийся из-за каждого гроша и надувающий своих покупателей с ловкостью истинного чародея! А если ты даже поймешь, что обманут, — на него все равно невозможно сердиться: с лукавой улыбкой он смотрит в глаза, толстый живот колышется от добродушного смеха, и обманутый, расхохотавшись в ответ, тут же принимает приглашение закрепить сделку кубком доброго вина…
Ну а маленькие городишки, стоило Соне как следует осмотреться, тоже начинали будоражить ее живое воображение, и вскоре возникал образ, навсегда связанный с таким местом. Вот и Керсис — мрачноватый, окруженный высокой крепостной стеной, — сначала показался девушке похожим на воина, одетого в латы и до зубов вооруженного. А потом… Фирена, Адзир-Кам, демон в колодце и старуха, напоминающая ворону… Нет, этот город, такой маленький, больше всего походил на свою тайну, заключенную в башне гадальщика, — на многоликое Зеркало Снов…
Но, как только Соня вспоминала о нем, в ушах опять начинала звучать тихая мелодия флейты, переплетаясь с зовущими голосами: «Соня, Соня, Рыжая Соня!» Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, и стала внимательно всматриваться в приближающиеся контуры неведомого города..
— Луми, смотри, как это может быть — мгновение назад торчала высоченная старая башня, а теперь ничего нет… Только стена! О, и там тоже — гляди, вместо голубого купола возвышается красный шпиль! Невероятно! Пошли скорей, я хочу увидеть все это поближе! — И она, сгорая от любопытства, прибавила шагу.
Город был огромен. Наверное, никак не меньше Шадизара — крепостная стена, его окружавшая, убегала в стороны, охватывая возвышавшиеся над ней острые шпили, полукруглые купола, зеленые кроны могучих деревьев. Сама стена все время колыхалась перед глазами, как будто путники смотрели на ее отражение в зыбкой воде. А то, что виднелось за ней, непрерывно меняло свой цвет и форму — пышные дворцы исчезали, а на их месте в мгновение ока возникали новые, еще более прекрасные.
— Будет лучше, Рыжая, если ты перестанешь таращиться на все эти превращения и вспомнишь, куда и зачем мы идем, — неожиданно сердито заявил Луми. — Гляди прямо перед собой, никуда не сворачивай, ни с кем не говори. Кажется, за то время, что мы идем по Белой Тропе, ты насмотрелась в достаточной мере на всякие чудеса! Запомни, Рыжая: Воздух — самая обманчивая из всех стихий. Из него можно создать все что угодно: и города, и замки, и даже людей. Да ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Опять задрала голову и любуется башнями! Эй, Рыжая! Смотри только вперед и слушай только меня! — И он наградил Соню весьма ощутимым тумаком под ребра.
Девушка вскрикнула от неожиданности:
— Как ты смеешь! Луми, ты с ума сошел! Да я тебя сейчас…
— Еще не хватало нам с тобой тут сцепиться! Рыжая, опомнись: это не город, это ловушка! — Луми снова ткнул ее в бок кулаком. — Хочешь уцелеть — послушайся меня! Дай-ка руку, иди и не вздумай вырываться! Ворота уже рядом. Молчи и продолжай спокойно шагать, как будто ничего не видишь!
Рослые хмурые стражники стояли у широких ворот, преграждая путь. Грозно сверкали острые секиры, неприветливы были слова воинов:
— Зачем путники пожаловали в город? Нищим оборванцам здесь не место! Где ваши дары могучей повелительнице Арое? Может, вы прячете дивные сокровища в поясах? Или под рубахами? — И стражники издевательски расхохотались, выставив вперед отточенные навершия секир.
У Сони от гнева и возмущения кровь бросилась в голову… Она собралась достойно ответить наглецам, но в этот миг Луми изо всех сил наступил ей на ногу и решительно потянул вперед. Сверкающая сталь была совсем рядом, еще немного — и их проткнут, как букашек. Но мальчик, не останавливаясь, шел прямо на свирепых воинов и тащил за собой упирающуюся Соню.
Безуспешно пытаясь выдернуть руку, девушка на мгновение зажмурила глаза, а когда она их открыла — ни стражи, ни ворот не оказалось и в помине. Они стояли посреди неширокой улицы, мощенной белым камнем, а со всех сторон раздавался гвалт большого торгового города: ревели ослы, визжали детишки, сновали уличные торговцы водой и сластями, громко расхваливая свой товар, со всех сторон слышались заманчивые призывы лавочников, аппетитно пахло жареным мясом и горячим хлебом.
— Ни слова. Рыжая, иди и не смотри по сторонам! — прошипел Луми, двумя руками вцепившись в Сонину ладонь. Он держал ее, словно норовистую лошадь, в любой момент ожидая от девушки какой-нибудь неожиданной выходки.
Соне и впрямь невыносимо хотелось рассмотреть все поближе, хоть одним глазком заглянуть в богатые торговые ряды, купить свежую лепешку и пахнущий дымом сочный кусок мяса… Ее рука уже нащупывала болтавшийся на поясе кошель, но Луми упорно тащил ее дальше, не позволяя задерживаться.
Вдруг далеко впереди раздался рев множества труб и зычные крики охранников. Улица мгновенно опустела: лавки закрылись одна за другой, как под землю провалились чумазые ребятишки и уличные торговцы, даже ослы с тележками скрылись неизвестно куда. Соня и Луми оказались в одиночестве на середине притихшей улицы, и все ближе раздавались громкие окрики и оглушительный рев труб.
Девушка напряженно всматривалась в открытое пространство меж домами, но никак не могла понять, что же надвигается с таким ужасным шумом. Луми стоял рядом и, не сводя глаз с колыхающегося пестрого марева, приближающегося к ним, беззвучно шевелил губами. На мгновение он повернулся к Соне и торопливо прошептал:
— Хоть медленно, но все же иди вперед. Не закрывай глаза. Молчи и ничего не бойся. Все. Пошли.
Он опять потянул ее за руку, и девушка послушно двинулась за ним. Клубящаяся дымка впереди вдруг приобрела четкие очертания, и на них, заполнив всю улицу, понесся отряд вооруженных всадников на могучих вороных конях. Следом неспешно выступали слоны, чуть не задевая боками стены домов.
Соне просто нестерпимо захотелось отпихнуть мальчишку и сломя голову помчаться назад, в поисках какой-нибудь щели, случайно открытой двери, незапертых ворот, за которыми можно было бы укрыться. «Они нас сейчас сметут и затопчут!» — Девушку охватила паника. Но Луми спокойно шагал рядом, не давая ей убежать, и исподлобья смотрел на мчащихся всадников. «Мама! Отец!» — мысленно вскрикнула девушка, прощаясь с жизнью, но всадники с грохотом промчались сквозь них, как проносятся клубы густого дыма, влекомые ветром.
Второй, третий ряд воинов на взмыленных скакунах пролетал, не причиняя вреда, и Соня, успокоившись, наконец поняла: это лишь очередное наваждение. Слоны гороподобными тушами надвинулись почти вплотную, но девушка, уже не вырывая ладони из руки Луми, смело пошла им навстречу. Серый клубящийся туман на мгновение скрыл из глаз улицу, а когда он рассеялся, перед ними зеленела лужайка с мраморным бассейном, обсаженным розовыми кустами.
До боли знакомой показалась Соне и эта лужайка, и бассейн, а особенно угол террасы, видневшийся из-за густых зарослей барбариса. «Салафра!» — чуть не вскрикнула она, но вовремя зажала рот рукой. Девушка догадывалась, что будет дальше, и, боясь не совладать с чувствами, умоляюще взглянула на Луми. Едва увидев ее круглые глаза и вздрагивающие в немой мольбе губы, мальчик сразу все понял и побежал вперед, увлекая ее за собой. Соня смотрела на белые плитки, мелькавшие под ногами, и тихо стонала, за спиной девушки раздались голоса отчаянно зовущих ее матери и отца, братьев и сестры:
— Соня, девочка, постой!
— Дочка, куда же ты убегаешь! Мы здесь, мы ждем тебя!
— Рыжая, вернись, мы опять будем все вместе! Соня, Соня, хоть взгляни на нас!
Слезы застилали ей глаза, но она все бежала вперед, борясь со своей болью. Не один раз она была готова повернуть назад, к тем, кто звал ее так настойчиво и нежно. Но Луми, упорно тащивший девушку по Тропе, спас ее от непоправимого шага.
