— Не-е! Ещё чего — стану я удирать от приятелей! Да я на этой улице самый сильный! Во, смотри! — сказал мальчишка и с неимоверной быстротой закрутил свою палку. Она засвистела, замелькала в разные стороны, нанося молниеносные удары, от которых снопами должны были валиться на землю воображаемые враги.

— Ого, да ты, я вижу, мастер! А от кого же тогда ты уносил ноги?

— От верзилы Баруфа. Это наш кузнец, а я у него в учении. Ох и злющий он, когда выпьет! Гоняется за всеми с молотом и грозится башку проломить! Но вроде он бросился за старшим подмастерьем, а то ходить бы мне снова битым… дождется Баруф, что я сбегу и подпалю его кузню! Когда-нибудь дождется! — Мальчишка сердито засопел, размазывая по лицу жирную грязь.

— Ну, это ты всегда успеешь! — Соня засмеялась и повертела перед его измазанным носом серебряной монеткой. — Забудь пока о своем кузнеце и помоги дорожному человеку. Где тут у вас приличный постоялый двор с хорошей харчевней да с хозяином, что не дерет три шкуры за глоток вина и горелое мясо? А ты прыткий, я вижу, сразу все понял! Да-да, эта монета будет твоей, если проводишь меня в такое место!

— Я знаю, путник, что тебе нужно! Конечно, это постоялый двор старой Фирены! Иди за мной, и ты не пожалеешь! — воскликнул мальчишка, глядя на денежку загоревшимися глазами. И схватившись за узду двинулся вперед.

Они пересекли площадь и свернули на узкую улочку. Редкие прохожие, не обращая на всадника и его провожатого никакого внимания, спешили домой. Сгущая синие тени и дыша прохладой, незаметно подбиралась ночь.

— Днем здесь всегда толчется куча народу, видишь, сколько тут лавок! А по вечерам все прячутся, ночью в городе неспокойно… Раньше, давным-давно, когда еще мой дед был молодым, по городу, говорят, ходили стражники с факелами и мечами, и никто не боялся выйти за ворота в темноте. А может, и врут всё, станут тебе стражники ночью шататься, по улицам, а, путник, как ты думаешь? — без умолку болтал парнишка, то и дело оглядываясь.

— Может, болтают, а может, и нет! — невесело усмехнулась Соня. — Скоро доберемся? Смотри, не заведи меня в какой-нибудь притон, а то я не хуже твоего кузнеца тресну тебя по башке!

— Да мы уже и пришли! — испуганно ответил мальчишка, толкая створку приоткрытых ворот.

— Эй, Фирена! — его пронзительный крик разорвал вечернюю тишину. — Фирена, я привел тебе важного гостя! Это переодетый барон или его брадобрей!

На его крик во двор выскочили два конюха и, дожевывая что-то на ходу, приняли поводья усталой кобылы.

Между тем на крыльцо вышла полная улыбающаяся женщина — это и была Фирена, хозяйка постоялого двора.

— Ты что тут расшумелся, постреленок? Какого-такого барона мне привел? Вот этого, что ли? и она спустилась со ступенек, чтобы рассмотреть нового постояльца. — Ах ты, сорванец, все бы тебе шутить да зубоскалить! Барона! Нет, мало тебя твой кузнец колотит, еще и я уши надеру, чтобы поумнел! Где у тебя глаза, ведь это же… — Но, увидев, как гость недовольно нахмурился, Фирена мгновенно умолкла и, почтительно поклонившись, распахнула дверь харчевни, жестом приглашая Соню войти. Бросив монетку расплывшемуся в довольной улыбке мальчишке, девушка переступила порог. Да, смышленый подмастерье привел ее как раз в такое место, о котором она и говорила: чисто, опрятно, не слишком людно. Соня обернулась и сказала хозяйке:

— Ужин подашь мне в комнату. Вина совсем немного… Есть у тебя хорошее вино? Если нет — то лучше не неси совсем…

— Есть, есть, прекрасное вино! А что молодой господин, — хозяйка с лукавой улыбкой взглянула на Соню, — пожелает на ужин?

— Что принесешь — то и ладно, да, и не забудь сладости, есть у тебя засахаренные фрукты, орехи в меду или… — Соня не успела договорить, как хозяйка всплеснула руками:

— Конечно, есть! Да в этом со мной никто во всем Керсисе не сравнится! Мои засахаренные фрукты покупает сам главный повар наместника! — Она хотела было добавить что-то еще, но Соня утомленно махнула рукой:

— Ну хорошо, хорошо! Проводи меня, я хочу отдохнуть, — и достала из пояса несколько монет.

Хозяйка, подобрав юбки, быстро затопала вверх по широкой дубовой лестнице. Там, на галерее, она подошла к одной из дверей и распахнула ее:

— Вот моя лучшая комната, хотя и остальные тоже хороши! Но эта — самая просторная и прохладная, здесь всегда останавливаются именитые гости… Сейчас я принесу светильник и займусь ужином!

Дверь за ней закрылась, и Соня устало опустилась в небольшое кресло с гладкими подлокотниками. Да, видно, и впрямь хозяйка отвела ей лучшее помещение! Девушка сняла шляпу и потрясла головой. Волосы густой волной рассыпались по плечам, несколько непокорных завитков упали на лицо, щекоча щеки и лоб. Она блаженно откинулась на спинку кресла, вытянула ноги и прикрыла глаза. Опять… Опять они здесь, перед ней, отец, мать, сестра, братья… Скоро, теперь уже совсем скоро она узнает все!

Тихо скрипнули дверные петли. Соня вздрогнула и открыла глаза. Хозяйка медленно вплыла в комнату и поставила на стол красивый бронзовый светильник. Длинный язычок пламени осветил широкое с ярким одеялом ложе, чисто выбеленные стены, обшитые по низу темными дубовыми панелями, большое квадратное зеркало и низкий столик на резных ножках. Да, лучшего и желать нельзя!

Хозяйка стояла рядом, не торопясь уходить. Она с улыбкой смотрела на девушку, сложив на животе полные руки. Еще не старая, в самом соку, с румяным круглым лицом и темными живыми глазами, она понравилась Соне сразу. Вишневое платье с широкими, закатанными до локтей рукавами, блестящие черные волосы, подхваченные жгутом из пестрого щелка, чистый холщовый передник — от ее облика веяло чем-то уютным, домашним, и Соня, почувствовав к ней доверие, молча показала рукой на второе кресло.

— А я сразу догадалась… — начала было хозяйка, но Соня нетерпеливо прервала ее:

— Ну и что?! Не первый раз, наверно, ты видишь женщин в мужских штанах и шляпе? Согласись, для дальней дороги это самый удобный наряд… Слушай, Фирена, — ведь тебя так зовут? — хочу у тебя спросить… Наверное, ты знаешь…

Хозяйка, не скрывая любопытства, ждала, что скажет девушка. Соня немного помолчала, запустив пальцы в густые волосы, потом заговорила, не глядя на нее: — Я слышала, что здесь, в Керсисе, живет гадальщик по имени Адзир-Кам…

Услышав это имя, хозяйка вздрогнула и отвела взгляд. Соня, ничего не замечая, продолжала:

— Мне нужен, мне очень нужен этот человек, я хочу с ним встретиться.

Фирена, тебе наверняка известно, где его найти, ведь слава о нем дошла даже до Шадизара. Я заплачу тебе, пап ты расскажешь мне про него и покажешь дорогу к его дому.

Хозяйка вскочила и, потупив глаза, стала суетливо разглаживать складки на переднике;

— Я… Я сейчас сбегаю, принесу ужин. Ты устала с дороги и думаю очень голодна. А потом… потом поговорим… — и поспешно вышла.

Соня удивленно посмотрела ей вслед, покачала головой и задумалась, наматывая на палец длинную прядь. Гадальщик… Интересно, какой он? Наверное, такой же, как все эти предсказатели в Аките, Аренджуне, Шадизаре — худые или толстые, с одинаково мрачными глазами, они, облапошивая простаков, разводят руками с растопыренными пальцами, читают непонятные письмена в толстых растрепанных свитках, а потом многозначительно говорят нечто невнятное, что можно истолковать и так, и эдак.

Раньше подобные прорицатели всегда ее забавляли, она не понимала людей, стремящихся узнать будущее или прошлое. Зачем спрашивать? Что было — то прошло и не вернется, а что будет — случится и так. А вот теперь… Теперь она сама ищет ответа, ищет и не находит. Так какой же он, этот знаменитый гадальщик, чье имя в Шадизаре произносят испуганным шепотом, с опаской оглядываясь по сторонам? Может, и впрямь, как поговаривают, демон? Тем лучше! Соня отбросила волосы за спину, Встала с кресла и медленно прошлась по комнате.

За дверью послышались мягкие шаги, и Фирена внесла в комнату большой поднос. Ноздри девушки затрепетали, вдыхая аромат пряного мяса с черносливом, свежего хлеба и душистой зелени.