— Кейс! Береги кейс! Головой отвечаешь!..
— Плыви, рыбка, плыви! — усмехнулся Гвоздь. — Этот чемоданчик мне самому пригодится…
…Не очень поздним субботним вечером во дворе одного из многоквартирных жилых домов на Нахимовском проспекте сидели на скамейке и судачили, «за жизнь» две старушки-пенсионерки, закутанные в пуховые платки поверх зимних пальто.
— Слышала небось, что государство обещает пенсии нам прибавить? — спрашивала одна у другой.
— Слышала! Да только веры у меня к государству нет! Оно одной рукой дает, а другой — отымает. Так что, Клавдея, особо-то губешки свои не раскатывай…
— Глянь-ка, Ивановна! — неожиданно вскричала первая пенсионерка. — Никак лезет ктой-то из колодца…
— Охти! Где?.. — перекрестившись, спросила вторая пенсионерка.
— Да вон там, возле пятого подъезда!.. — указала первая.
— Страсти какие! Вижу! Да это слесарь небось. Вишь ты, при нем и чемоданчик со струментом! Все как положено. Должно, золотые руки у человека! Надоть его будет вызвать к нам, чтобы сливной бачок в уборной поправил. Текет все, окаянный! — быстро проговорила вторая.
— Да нет, Ивановна! Какой же это слесарь? Скорее уж бомжик бедный. Ты помнишь, в прошлом годе всю зиму в пятом подъезде прожил? Наверное, снова к нам возвернулся…
Бабушки-пенсионерки еще долго судачили о бедных людях, живущих под открытым небом, но никому из них даже в голову не могло прийти, что видели они перед собой не какого-то там бомжа, а самого что ни на есть настоящего, всамделишного российского миллионера. Впрочем, и сам этот миллионер, вылезавший из канализационного люка, в тот момент еще до конца не осознавал счастья, свалившегося на него практически прямо с потолка…
* * *
…Когда обломился тот проклятый болт, крепивший металлическую скобу в канализационном колодце, и меня подхватило мощным потоком нечистот, то один из кейсов с деньгами, взятыми мной из раскрытого сейфа Браслета, каким-то непостижимым образом оказался в руках Гвоздя. Этот факт сам по себе подействовал на меня столь удручающе, что я чуть было не захлебнулся в грязном потоке, но быстро взял себя в руки и вынырнул. К тому моменту меня отнесло от колодца довольно далеко. Правда, я еще успел что-то прокричать Гвоздю о ценном чемодане в его руках, но только его и видел вместе с тем кейсом.
Конечно, я легко и быстро справился бы с этой подземной стремниной, в которую угодил (плаваю я совсем неплохо), не будь у меня с собой второго кейса, прикрепленного специальным браслетом к запястью левой руки. Он-то и не позволял мне бороться с потоками фекальных вод, собранных здесь чуть ли не с целого жилого микрорайона. Тем не менее минут через десять-двенадцать мне все-таки кое-как удалось зацепиться за изогнутую металлическую арматуру, свисавшую откуда-то с потолка в самом узком месте коллектора, и повиснуть на ней, раскачиваясь, как маятник. Еще одно усилие — и я оказался под самым сводом коллектора, где сразу же приметил старый обесточенный кабель, по которому на одних руках и перебрался над зловонной подземкой на относительно сухой участок, где немного перевел дух.
Место, на котором я очутился, было своеобразным «устьем» довольно длинной трубы с большим диаметром. Она, видимо, являлась ливневым стоком и под довольно значительным углом поднималась вверх. На мое счастье, эта большая сливная «кишка», обеспечивающая жизнедеятельность какой-то крупной московской автомагистрали при летних ливневых дождях, изобиловала всевозможными наростами и выбоинами, цепляясь за которые, я довольно быстро добрался к ее «истоку», оказавшись «лицом к лицу» с тяжеленной металлической решеткой, ко всему еще сцементированной с асфальтом льдом. Нет, поднять ее собственными силами было нереально. Это я понял только после того, как несколько раз попытался сдвинуть решетку хотя бы на миллиметр.
«Хорошенькое дело! Сам себя засадил в тюрьму… А что? Даже решетка в наличии. А задержись я здесь хотя бы на несколько часов, мне и смертный приговор будет обеспечен, который приведет в исполнение усиливающийся ночной мороз», — подумалось мне.
Нет, такая перспектива меня вовсе не устраивала. Надо было срочно что-то придумывать. Но, собственно, что я мог предпринять в подобной ситуации? Только поворачивать оглобли и весело, с песней спускаться в этот мрачный зловонный мир, из которого только что чудом выбрался. Вот этого-то мне совсем и не хотелось. Что бы я там делал без своего ручного фонарика, утонувшего в нечистотах?
И тогда меня посетила удачная мысль: а не попробовать ли мне связаться с Владимирским по мобильному телефону? Если, конечно, он еще фурычит после всех испытаний, которые на него (вместе со мной!) обрушились.
Я быстренько достал из кармана промокшей и начавшей уже заледеневать куртки хрупкий на вид аппарат связи с внешним миром и, зачем-то подышав на него, принялся осторожно набирать хорошо знакомый мне номер Владимирского.
«Ура! Связь есть!» — поздравил я сам себя через несколько минут, когда в трубке зазвучали гудки и бодрый голос моего шефа произнес сакраментальное: «Алло!» От радости я чуть было не выронил телефон.
— Это Тимур! — сказал я хриплым от волнения голосом. — Вы не могли бы забрать меня из… — я прикинул, на каком участке этого района Москвы могу сейчас находиться, мгновенно воспроизведя в своей памяти карту столицы, — водосточного коллектора на Профсоюзной улице. Только учтите, тут потребуется танк, чтобы меня освободить, никак не меньше…
— Я выезжаю! — быстро проговорил Алексей Федорович. — Держись! Думаю, нам довольно быстро удастся засечь то место, откуда работает твой мобильник.
— Никак у вас появились средства на обзаведение нормальной поисковой техникой? — попытался я уколоть своего прижимистого руководителя. — Это вселяет надежды, что и мне перепадет на бедность…
— Ты вот что, звони мне через каждые пять минут! Понял? — не обращая на мои вымученные подначки никакого внимания, ответил Владимирский. — Мы уже в пути!
Не буду долго рассказывать о том, как я чуть было не примерз задницей к этой проклятой трубе, дожидаясь помощи от своих коллег. Скажу только, что когда меня освободили из добровольного заточения с помощью автокрана, то у меня зуб на зуб не попадал и вообще весь я представлял собой весьма плачевное зрелище. Но при всем при том меня согревала приятная мысль, что один из кейсов с валютой я все-таки уберег.
Надо сказать, что Владимирский о кейсе, пристегнутом к моей левой руке, так ничего и не спросил. Тактичный человек, ничего не скажешь. Из чувства благодарности к нему я тут же решил, что потрачу большую часть валюты на приобретение всяких там радиоэлектронных игрушек типа «жучков» для подслушивания чужих разговоров и «маячков» для слежки за перемещениями отдельных лиц, что в дальнейшем очень поможет в моей работе частного детектива.
— Эх, сейчас бы чашечку горячего чая с бубликом, потом отмокнуть в горячей ванне и завалиться спать, — мечтательно произнес я, кутаясь в одеяло, любезно предоставленное мне шефом.
— Первое и второе из твоих пожеланий вполне осуществимы, — ответил на это Алексей Федорович. — А вот с третьим… Это вряд ли. Отдыхать будем на том свете.
— Приятная перспектива, — пробурчал я, усаживаясь в кабину джипа «Гранд-Чероки».
— Через два с половиной часа у тебя назначена встреча с Мболой. Звонила Анжелка-шоколадка по тому телефону, что ты оставил Мболе при встрече в ресторане «Пингвин». Он готов к сделке с Браслетом. Предлагает десять килограммов героина по льготной цене.
— Ого! — вырвалось у меня. — И где же вы соберете такую уйму баксов?
— Родные органы помогут, — улыбнулся Владимирский: — «Петры» из МУРа давно зубы точат на нигерийскую группировку. С их помощью и будем «паковать» Мболу. К тому же денежки-то будут фальшивые.
— Вы меня обрадовали! — мрачно произнес я, представив себе перспективу быть разоблаченным Мболой во время сделки.
— Ничего! — заметив мое волнение, поспешил успокоить меня Владимирский. — Посчитать деньги Мбола все равно не успеет. Это я тебе гарантирую.
