587. Диакону Писту.

И говори, и поступай так, чтобы тебе и быть, и во мнении других состоять не только весьма благочестивым, но и весьма справедливым.

588. Епископу Асклипию.

Поскольку писал ты, что удивляешься, почему Христос заградил уста ученикам, когда сделали они выговор жене, не пожалевшей вылить многоценное миро, хотя, казалось бы, заботились они о нищих, то отвечаю на сие: Тот, Кто при всяком случае беседовал о милостыне, предпочитал ее и жертве, не отвергал милостыни и теперь, как ты думаешь. Сказавший: милости хощу, а не жертвы (Мф.9:13), и: блажени милостивии: яко тии помиловани будут (5:7), и еще: понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе (25:40) — нимало не изменил мысли Своей в мысль противоположную. Но поскольку пришедшая жена прежде уже вылила миро, то Божественная Премудрость признала неуместным искушать ее веру, почему и защитила ее, и изрекла: дело бо добро содела (26:10).

Смотри же, какая неизреченная премудрость! Не сказал: доброе дело сделано, но она содела. Дает суд о деле, не каково оно само в себе, но относительно к лицу жены, как бы так говоря: поскольку на этот раз уже сделала, то достойна одобрения. Посему, не потребуем от нее точности в исполнении закона, соплетем же ей венец, за то, за что можно. А если бы не в этом смысле одобрил Христос жену, то надлежало бы повелеть законом, чтобы все подражали ей. Если же Господь не сказал ничего подобного, то показал этим, что одобрил жену по снисхождению. Ибо, если по слову Его содела, то да будет это законом, а если просто не оставил в сомнении сделавшую, то снисхождения сего да не вводят в закон. Ибо если, в Ветхом Завете дозволив жертвы, в последствии отменил их, то почему же здесь узаконил, чего и не дозволял? Как, если бы спросили Его прежде, нежели вылито было миро, повелел бы продану ему быти и датися нищим, так после, когда уже вылито, неуместно было бы выговором угашать веру жены.

Подобно сему и ныне поступают благоискусные иереи. Если кто–нибудь скажет: намереваюсь нечто пожертвовать, — повелевают отдать это нищим; если же жертвующий прежде уже сделал пожертвование, не только не делают ему выговора, но и с кротостью принимают. И делают это не предпочитая одно другому, — потому что и Христос пришел не для того, чтобы наполнить церкви серебром и золотом, — но чтобы не привести в колебание пожертвовавшего.

589. Стихотворцу Александру.

Ничто не равно добродетели, не потому только, что она несравненным превосходством превышает все прочее, но и потому, что и неправильное делает правильным, и неравное уравнивает. Ибо и в нищете не унижается, и в рабстве не терпит служений несвободных, и в бесславии не скрывается, и в богатстве не гордится, и в начальстве не превозносится, а на все это налагая свое уменье, подчиняет сие правилу и приводит в стройность. Не сама следует тому или другому, но все заставляет последовать своему искусству.

Ибо, если с точностью вникнуть в этот Гомеров стих*: хороша, величава и в славных делах преискусна, — который, как говорят, у тебя, приводимого в изумление, может быть, красотою телесной, всегда на устах, то, кажется, что сказан он более о добродетели, нежели о той, к кому приложен Гомером.

Ибо что выше и прекраснее ее? Кому известны дела более блистательные, чем дела добродетели, которая своим любомудрием и неправильности делает правильными, в неравных обстоятельствах сохраняет одинаковый образ мыслей, повсюду уготовляет себе громкую славу, впадших в бедствия утешает, возгордившихся в благоденствии уцеломудривает? Посему, к ней устремляй око души своей, в ее красоту всматривайся, чтобы, когда соделаешься пламенным ее любителем, все тебя хвалили и превозносили.

* Так у Гомера в Одиссее говорить Евмей Улиссу о своей матери.

590. Епископу Аполлонию.

Много ересей порождал диавол и у язычников, хотя они были ему подвластны, и водил он их туда и сюда, как хотел, и у Иудеев, хотя доводил их до того, что с неистовством предавались они идолослужению и человекоубийствам. А если еще больше порождает ересей у христиан, то никто да не дивится сему. Ибо до пришествия Христова во плоти, видя, что все упоены пороком, и никто, так сказать, не был трезвен вполне, диавол мало разсевал семен спорливости. Но снишло с небес спасительное Слово, которое принесло нам уставы небесного жительства, а диаволу указало ожидающее его наказание, ибо изрекло согрешающим: идите во огнь, уготованный диаволу и аггелом его (Мф.25:41). Тогда общий всех враг, видя, что и наш род спокойно и постепенно свергает с себя порок и принимает добродетель, нечестие осуждает на изгнание, обнимает же благочестие, — и услышав произнесенный над ним приговор, сильнейшую воздвиг на нас бурю и породил ереси.

Не имея более силы противостать благочестию, диавол старается его именем приводить многих в нечестие, личиною благоговения пытается извратить истину, и нередко просиявших доблестною жизнью низлагает развращенными догматами. Ибо одно у него дело и об одном старание: всех в совокупности — насилием ли то, или подложными догматами — погрузить вместе с собою в пучину погибели.

Посему, представляя сие в уме, пусть и ересеначальники, размыслив, что они более всех готовы низринуться в величайшую опасность, перестанут посевать семена противления истине; и слушатели их да не станут более раболепствовать им по одному предрассудку и подвизаться против истины, чтобы великая, слово и ум превосходящая заслуга Спасителева, насколько и их собственно касается, не оказалась недействительною. Но и те, которые хвалятся правыми догматами, изобличают же себя при этом небрежностью жизни, да перестанут делать то, что не показывает в них истинных учеников благочестия, и с правою верою да соединяют и доблестное житие, чтобы всем нам услышать о себе Царское хвалебное возглашение.

591. Пресвитеру Феодосию.

Поскольку писал ты, спрашивая, почему судилище в Афинах, в котором говорил народу св. Павел, называлось Ареопагом? — То и я пишу тебе в ответ: потому, что там, как говорят, понес наказание Арей, а слово: пагос — значит возвышенное место, ибо судилище это было на некотором холме, от чего у иных правители некоторых селений или местечек называются пагархами.

592. Ему же.

Поскольку пожелал ты узнать, за что Арей понес наказание, то, хотя и стыжусь это выговорить, однако же скажу, потому что сказанное будет ясным обличением Еллинов. Ибо, когда окажется, что и те, о которых говорят, будто бы они всем распоряжаются и правят, не имеют ни целомудрия, ни уменья судить право, то нимало не будут они достойными чествования.

Посему, чтобы не продлевать речи, умолчу о других делах, хотя бы мог сказать о многих, упомяну же только об одном, уясняющем предложенный тобою вопрос. Говорят, будто бы Арей так преодолеваем был любовью к Агравле, дочери Кекропса, что, хотя возраст ее не позволял еще принять брачного общения, он, как пламенный и невоздержный любитель, прежде времени с насилием природе похитил неразвернувшийся цветок девства. И хотя она, как говорят, была ребенком, еще в нежном цвете возраста, однако же он, требуя себе поклонения, устраивает ей внезапный брачный чертог на земле, и когда ни девица не показывала добровольного согласия на его убеждения, ни соизволяли на брак имевшие на то власть, с насилием и дерзостью овладел брачною добычею.

Итак, прожив с нею долго, производит от нее на свет Алкиппу, которою воспользовался Алиррофий, сын Поссейдонов. Но Арей, вознегодовав на поругание дочери, убивает его, забыв, что сам он причинил насилие дочери Кекропса.

И хотя не нашел он себя достойным ни малейшего упрека за то, что вступлением в брак с матерью Алкиппы причинил ей насилие, однако же, когда Алиррофий и не преждевременно похитил девство, и не насилие предпочел убеждению, но сделал так, что девица сама, если только стыд на ланитах не скрывал произволения, согласилась утратить девство, признал его столько достойным наказания, что сам сделался и обвинителем, и судиею, и исполнителем казни. За сие–то, обвиненный и уличенный Поссейдоном, был он наказан на Ареопаге, и оставил имя это месту, предавая тем позору срамоту свою.