573. Пресвитеру Павлу.

Чтение Священных Писаний почитай напутствием к спасению, ибо оно питает достойными уважения примерами и любовь к добродетели, и мужество тех, кто усердно ему внимает.

574. Епископу Ираклиду.

Когда в царствование Езекии напал на Иерусалим варвар, ведя с собою всю Персиду, и воздвигнут был чудный, божественный, знаменитейший из всех когда–либо бывших, победный памятник, тогда на Езекию, надмившегося и от радости возомнившего о себе больше, нежели прилично человеку, наложена была узда недуга, которая должна была смирять его самомнение, обличать человеческое естество и исцелить от болезни, произведенной в душе радостью.

А что от радости сильно превозносятся души, показали это на себе Иудеи. Ибо, когда освободились они от Египтян и увидели, что пучина стала их гробом, тогда совратились в идолослужение. Перейдя через море и не потерпев никакой опасности, потерпели крушение, когда вышли на сушу. Сие–то весьма хорошо знал вождь фивский Епаминонд. Победив Лакедемонян и воздвигнув над ними победный памятник, на другой день явился он пред друзьями унылым и мрачным, и на вопрос, не случилось ли чего прискорбного, отвечал: «Нет, но сознаю, что вчера думал я о себе больше, нежели надлежало, потому сегодня уменьшаю неумеренность радости».

Поэтому и ты не смущайся, если, изобилуя душевными благами, бываешь смиряем телесными немощами, но представляй, что сие или принесет тебе венцы, или умерит твое самомнение.

575. Пресвитеру Зосиме.

Велики, как говорят, грехи юности твоей. Да и как не быть великими? Грехов же старости твоей невозможно и превзойти. Ибо в старости затмить собою юношей, соделавшихся известными распутством — это превышает всякую меру непристойности. И явно, что болеешь ты Епикуровою болезнью и не можешь владеть собою, но Епикурово учение подтверждаешь своими делами. Посему отлучи, отлучи себя от Божественного жертвенника, чтобы на главу твою не пала молния.

576. Диакону Пампрепию.

На слова: бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф.26:4).

Невозможно человеку, любезная глава, найти средства, которым бы он мог освободить себя от бед, но скорее в самую великую бурю спасется он без кормчего и кормила, нежели избегнет волнения этой жизни, не подпав искушению. Ибо, если искушение житие человеку на земли (Иов.7:1), то возможно ли находящимся в месте искушения не подвергаться искушениям?

В сказанном Спасителем: бдите и молитеся, да не внидете в напасть, подразумевается: молитесь, чтобы не поглотило вас искушение. А если бы Спаситель сказал то, что предполагают другие, именно же: молитесь, чтобы ни коим образом не впасть в искушение, — то не имело бы сие смысла; ибо и Пророки, и Апостолы, и мужи весьма преуспевшие, впадали во многие и весьма великие искушения. Напротив того, не впадать в искушение, может быть, и невозможно, не быть же препобежденным — возможно. Посему, как многие из людей, будучи погружены в невежество, в бедах бывают безутешны сердцем, так управляемые целомудренным помыслом отражают от себя беды не только тем, что переносят их мужественно, но и тем, что помышляют о венцах.

577. Чтецу Евлогию.

В случившемся при смерти царя Ахаава можно подивиться тому, что не мог он избежать даже предсказанной ему судьбы. Ибо в душу человеческую вкрадывается мысль, ласкающая благими надеждами, и увлекает ее туда, где, несомненно, ею овладевает и удерживает ее в своей власти.

578. Светлейшему Хрисе.

Если бы высокий твой ум оказал сие великодушие своим ближним, то, хотя и в этом случае было бы немаловажно то, что имущество твое делается общим достоянием рода, однако же, может быть, умалялась бы несколько щедрость твоя примешивающаяся, по видимости, естественною необходимостью. Теперь же, когда не имеет места эта причина, потому что сыновья умершего, облагодетельствованные тобою, не были бы тебе и известны, если бы не указало их тебе несчастие, решение твое во всей чистоте заслуживает похвалу.

579. Епископу Лампетию.

Жалуюсь тебе на твое презорство, потому что, свидевшись, как узнал я, с пресвитером Зосимою, не употребил ты смягчающих врачеств против его страданий, но, поверив Гипократу, не коснулся его и рукою, как безнадежно больного.

Если в отношении тел иным и казалось это справедливым (впрочем, нередко оказывалось и неверным, потому что многие врачи, приложив старание о безнадежно больных, восстанавливали их здравие), то в отношении душ это мнение большею частью изобличается во лжи. Ибо знаем, что иные из глубины порока взошли на самый верх добродетели. Тела связываются естественною необходимостью, души же почтены свободою произволения. Поэтому, в какой мере произволение подвижнее естества, в такой же мере сподручнее восстановить душу.

А поэтому, нимало не отчаяваясь, попытайся исправить Зосиму. Не малая слава будет тебе пред Богом — успеешь ли ты в этом, или нет — потому что исполнишь все, что зависит от тебя. Посему, с таким расположением приступи к делу, как будто несомненно надеешься заслужить одобрение, когда убедишь его восстать, и забота сия да не оставляет тебя ни ночь, ни день. И он, может быть, спасется как–нибудь, и соблазняющиеся исправятся, и смеющиеся над ним заградят себе уста, и ты улучишь бессмертную славу.

580. Пресвитеру Зосиме.

О Суде.

Не давно писал я, надеясь, что избавишься ты от порока и возвратишь себе полное здравие, теперь беру на себя смелость сказать тебе такое слово: не ввергай других в бездну злонравия. Если не хочешь спасать себя, то для чего делаешь вред другим? Для чего и наказания других навлекаешь на бедную свою голову, не налагая на их бушующие похоти узды, от которой бы кровью обагрились уста их, но предоставляешь им свободу устремляться, куда хотят? Посему, обуздай их, чтобы не испытать на себе противного тому, что было с Ниневитянами. Ибо, как они, убоявшись слов, не подверглись наказанию на самом деле, так ты, пренебрегая словесной угрозой, подвергнешься действительной казни.

581. Пресвитеру Афанасию.

Осуждая, не знаю почему, тех, которые указуют умозрительный смысл Писаний и букву возводят в дух, и нередко говорят нечто полезное для слушателей, настоятельно упрашивал ты меня истолковывать тебе прямой смысл и предложил вопрос: по какой причин прокаженному и изливающему семя, равно как и страждущим другими непроизвольными болезнями, воспрещался вход в священные ограды? Хотел бы я молчать, потому что не легко (а если бы и легко было, то неприлично) открывать тайны естества. Впрочем, так как понуждаешь меня к ответу вторичным письмом, то, сколько могу, скажу тебе кратко.

И для строгости нравов у мужей, и для чести жен, и по свойству самого дела, так как и в сем выказывается святость жизни, узаконено было мужу не входить к жене во время очищения ее скверн. Но многие, по сильной похотливости и невоздержности, лучше же сказать, по какому–то неистовству, имеют общение с женами, когда у них месячное течение и очищение, и даже когда они беременны, а жены, не знаю почему, допускают это, хотя и бессловесные животные по зачатии не сходятся для общения.

Посему, говорят иные, женщина в сравнении с животными женского пола и названа более женственною, так как те вступают в общение только для продолжения рода, а женщина делает сие также и из похотливости, по непотребству даже и по угашении женского вожделения, ибо природа бывает тогда озабочена или образованием живого существа, или очищением. Нередко же случается, что мужеское семя, смешавшись с нечистою женскою кровью, образует тело, не имеющее чистоты и доброго сложения, но доступное разным немощам.

Сие–то зло желая предотвратить, Законодатель, чтобы никто не осмеливался делать что–либо подобное, рожденных от таких совокуплений отлучает здесь и не допускает в священные собрания. А то, что такова была причина, явствует из написанного у Иезекииля, потому что Бог, прославляя там праведного и отлучая грешного, сказал, что один не входил к жене, в месячных сущей (Иез.18:6), а другой входил к ней.