Бен-Шола, однако, мало интересовали умонастроения в Эр-Рияде. Все мысли генерала поглощала новость, о которой проговорился агент у Гур-Ариеха его осведомитель. Через год, радостно сообщил он, все мы — палестинцы — станем здесь полноправными гражданами.
Если намерения заговорщиков в самом деле таковы, это откроет невиданные ранее перспективы. Для миллионов бездомных, лишенных своей земли палестинцев, которые ютятся сейчас в Ливане, в секторе Газа и на Западном берегу Иордана, начнется новая жизнь. Воспрянувший Израиль установит прочные отношения с соседями на основе взаимной выгоды. Не об этом ли мечтали основатели государства — от Вейцмана{Вейцман Хаим (1874–1952) президент Израиля с 1948 г., один из основоположников сионизма.} до Бен-Гуриона{Бен-Гурион Давид (1886–1973) премьер-министр и министр обороны Израиля (1948–1953, 1955–1963 гг… с перерывом в 1961 г.), один из лидеров сионистского движения.}? Сам Бен-Шол с детства привык думать о таком повороте событий как совершенно несбыточном. И вот…
— Вы собираетесь поставить в известность политиков? — спросил Гур-Ариех.
Генерал представил себе постоянные перепалки в кнессете, споры депутатов о каждой запятой, дотошный разбор теологических премудростей… Сообщение о том, что солнце восходит с востока, они встретили бы оживленной дискуссией… До апреля еще далеко. Информация должна сохраняться в тайне. Генерал закрыл папку с докладом.
— Пока рано! — заключил он. — Сведений еще недостаточно.
Про себя он решил хранить молчание.
Чтобы гости Ден-Боша не задремали при въезде, градостроители придумали игру-головоломку под названием «Найди дорогу к центру». Победитель оказывается на главной рыночной площади, где размещена стоянка машин. Проигравший из хитроумного лабиринта улочек с односторонним движением вновь попадает на кольцевую дорогу.
Центр города представляет собой равнобедренный треугольник. Северо-западная сторона — река Доммель, северо-восточная — канал Зюйд-Виллемсваарт, южное основание — городская стена. Куинн и Саманта взяли препятствие с третьей попытки и получили приз — номер в отеле «Центральный» на Рыночной площади.
Куинн тотчас схватился за телефонный справочник. Под названием «Золотой Лев» значился только один бар, на Йенсстраат. Куинн и Саманта отправились туда пешком. Портье снабдил их подробным планом центральной части города, однако такой улицы на плане не было. Прохожие в ответ на расспросы недоуменно пожимали плечами. Даже полицейскому на перекрестке пришлось долго изучать свою изрядно потрепанную карту. После долгих усилий поиски увенчались успехом.
Узкий переулок располагался между бульваром Святого Йенса — набережной для пешеходов вдоль реки Доммель — и параллельной ей Моленстраат. Район старинный, трехсотлетней давности. Большинство построек подверглось искусной модернизации: старые кирпичные дома, сохранив прежний облик, получили новомодное благоустройство. Йенсстрааn не менялась, по-видимому, уже много лет.
Тесно поставленные дома, казалось, готовы были вот-вот обрушиться. В пространство между ними едва втиснулся бы автомобиль. Здесь имелось два бара: когда-то шкиперы грузовых барж, поднимавшихся вверх по реке Доммель, причаливали сюда, чтобы промочить горло.
«Золотой Лев» находился в двадцати ярдах от набережной: двухэтажное здание с облупившейся вывеской. Единственное окно с выступом на нижнем этаже украшал витраж. Куинн подергал запертую дверь и нажал кнопку звонка. Никто не отозвался. Бар по соседству был открыт — как и все подобные заведения в городе.
— Что будем делать? — спросила Саманта.
В окне соседнего бара человек, оторвавшись от чтения, внимательно оглядел их, потом снова закрылся газетой. Через глухие деревянные ворота рядом с «Золотым Львом», очевидно, можно было попасть во двор дома, поискать черный ход.
— Подожди здесь! — бросил Куинн Саманте и в одно мгновение перелез через ворота во двор. Вскоре из дома послышался звон стекла, потом шаги и дверь распахнулась.
— Входи! — Куинн жестом пригласил Саманту в дом и притворил за ней дверь. Они сразу оказались в полумраке, только через цветные стекла витража слабо пробивался дневной свет.
Помещение было тесное, в форме латинской буквы L. За стойкой высились, как заведено, полки с рядами бутылок, на разостланном полотенце стояли перевернутые кружки. Ручки пивного насоса были из дельфтского фаянса. Дверца из бара вела в небольшую умывальную комнату. Чтобы попасть в нее со двора, Куинну пришлось разбить окно.
По лестнице они поднялись наверх, в жилую часть дома.
— Он, должно быть, здесь? — неуверенно проговорила Саманта.
Но в комнатке, которая служила гостиной и спальней вместе, никого не оказалось. Куинн заглянул и в отгороженную нишу, где помещалась кухонька с ванной и туалетом, — пусто… На стене висел какой-то пейзаж, напоминавший Трансвааль. Телевизор, разные сувениры из Африки. Постель была не убрана. Книг — ни одной. Куинн осмотрел все шкафы, окинул взглядом антресоли. Никого…
Они спустились вниз.
— Раз уж мы вломились в бар, не грех и угоститься, — заметила Саманта и, нажав на фаянсовую ручку, наполнила две кружки пенистым пивом.
— Откуда, интересно, оно течет? — спросил Куинн.
Саманта заглянула под стойку.
— Трубы уходят под пол.
Лаз в подвал обнаружился под ковриком в углу. Куинн сошел вниз по деревянным ступенькам и щелкнул выключателем.
Просторный подвал со сводчатыми потолками из кирпича. Пиво хранилось в емкостях из нержавеющей стали. В дальнем конце виднелась металлическая решетка: когда-то доставленные в шлюпках по каналу громадные бочки вкатывали прямо сюда. Мальчишкам-прислужникам приходилось сновать вверх-вниз по лестнице с полными кружками.
Три такие старинные бочки, с втулками у днища, все еще стояли у стены. Куинн машинально выдернул одну затычку. Из бочки полилась струя прокисшего пива. То же самое — из второй. Третью затычку Куинн вышиб носком ботинка. Желтая струя потемнела, потом стала розовой.
В три приема Куинн сдвинул бочку с подставки и с силой швырнул на каменный пол. При падении она разлетелась в щепы. На полу в луже пива лежал человек. Открытые глаза смотрели в потолок. Пуля пробила оба виска насквозь. Куинн вгляделся. Этот ли человек стоял тогда за спиной с автоматом «скорпион» наперевес? Он ли уложил британского сержанта и двух агентов американской секретной службы на Шотоверской равнине?
Дуло пистолета уперлось между лопатками Куинна. Заслышав голландскую речь, Куинн обернулся. Грохот падавшей бочки помешал расслышать шаги вошедшего. Вошедший сказал:
— Отлично сработано, mijnheer. Наконец-то вы встретились со своим другом. А нам так его недоставало!
По лестнице спускались еще двое, в мундирах голландской муниципальной полиции. Человек с пистолетом — сержант уголовного сыска — был в штатском.
По дороге к полицейскому участку yа Толбругстраат Саманта обронила:
— Любопытно: если издать полный каталог с подробным описанием всех полицейских участков Голландии, он, наверное, хорошо разойдется?
Полицейский участок Ден-Боша находился наискосок от Groot Zieken Gasthaus (буквально Большого госпиталя). Туда и отправили для вскрытия покойного Йанна Преториуса.
Старший инспектор полиции Дикстра не придал особого значения звонку Папаши Де Гроота. Приезжий из Америки разыскивает какого-то южноафриканца — есть ли о чем тревожиться? И все же накануне в обед он послал на проверку сержанта. Тот вернулся с известием, что бар «Золотой Лев» закрыт.
Местный слесарь подобрал им ключ, однако внутри все оказалось в порядке. Каждая вещь на месте, следов насилия никаких. Запереть дом и уйти — Преториус имел на то полное право. По словам владельца соседнего бара, «Золотой Лев» закрылся только в середине дня. Погода стояла холодная, и держать дверь распахнутой было нельзя. Посетителей он не заметил, но это дело обычное: торговля шла вяло.
