— У меня погибли двое, — бросил он, — остались две вдовы и трое сирот. И все потому, что эти болваны не смогли как следует организовать охрану. Прошу заметить, джентльмены, что моя служба неоднократно просила, чтобы Саймон Кормак не уезжал на год за границу, и что мы должны были послать туда не дюжину человек, а пятьдесят.

— Ладно, вы были правы, — примирительно проговорил Оделл.

Дон Эдмондс только что закончил долгий разговор с представителем ФБР в Лондоне Патриком Сеймуром. Тот сообщил все новости, которые узнал на только что завершившемся первом заседании КОБРЫ.

— А что, собственно, следует делать в случае похищения? — мягко полюбопытствовал Хьюберт Рид.

Из всех собравшихся в комнате главных советников президента Кормака Рид, по общему мнению, менее всего был создан для жесткой внутриполитической борьбы, обычно ассоциирующейся с властью в Вашингтоне.

Это был невысокий человек, с виду робкий и даже беззащитный; большие очки делали его похожим на сову. Он унаследовал от родителей приличное состояние и начинал свою деятельность на Уолл-стрит в крупной брокерской конторе как чиновник по выплате пособий. Благодаря безошибочному нюху он столь удачно помещал свои капиталы, что к пятидесяти годам сделался одним из ведущих финансистов и в предыдущие годы управлял имуществом семейства Кормаков — потому-то президент с ним и подружился.

Именно финансовые таланты Рида заставили Джона Кормака пригласить его в Вашингтон, где он, заняв пост министра, удерживал рост бюджетного дефицита страны в разумных пределах. Пока речь шла о финансах, Хьюберт Рид чувствовал себя как рыба в воде, но когда его посвятили в некоторые жестокие операции Департамента по борьбе с наркотиками и Секретной службы, тоже подчиняющихся министерству финансов, он почувствовал себя не в своей тарелке.

Дон Эдмондс взглянул на Филипа Келли, предлагая тому ответить на вопрос Рида. Из всех находившихся в комнате Келли был самым осведомленным но части преступности.

— Обычно, если не удается быстро установить, кто такие и где скрываются похитители, приходится ждать, пока они не свяжутся с властями и не потребуют выкуп. После этого начинаются переговоры о возвращении похищенного. Параллельно продолжаются попытки установить место пребывания преступников. Если это не удается, все решают переговоры.

— И кто в нашем случае будет их вести? — спросил Станнард.

В комнате воцарилось молчание. В Америке есть сложнейшие в мире системы предупреждения об опасности. Ученые страны разработали датчики инфракрасного излучения, которые способны улавливать тепло человеческого тела с высоты в несколько миль над поверхностью Земли; существуют звуковые датчики, способные за милю услышать дыхание мыши; есть световые датчики и манипуляторы, способные поднять окурок со дна морского. Но никакая из этих систем не может сравниться с системой ПСЗ, которая имеется в Вашингтоне. Она включилась уже два часа назад и теперь работала на полную мощность.

— Наши представители должны быть там, — заметил Уолтерс. — Мы не можем повесить все на англичан. Нужно, чтобы все видели: мы действуем, предпринимаем усилия, стараемся отыскать и вернуть парня.

— Черт побери, ну конечно! — взорвался Оделл. — Мы можем заявить, что это они недосмотрели за ним — даже несмотря на то что по настоянию Секретной службы английская полиция оказалась на вторых ролях. — Бербанк бросил на Оделла свирепый взгляд. — У нас есть рычаг. Мы можем добиться того, чтобы нас допустили к расследованию.

— Вряд ли мы можем послать туда труппу специалистов из вашингтонской полиции, чтобы она руководила Скотленд-Ярдом на его же территории, — заметил генеральный прокурор Уолтерс.

— Ну так как же быть с переговорами? — поинтересовался Брэд Джонсон. Профессионалы промолчали. Своей настойчивостью Джонсон явно нарушал правила системы «Прикрой Свою Задницу».

Оделл заговорил, желая скрыть всеобщее замешательство:

— Раз речь зашла о переговорах, то возникает вопрос: кто лучший в мире посредник по переговорам относительно возвращения заложников?

— В Куантико, — проговорил Келли, — у нашего Бюро есть группа по изучению человеческого поведения. Они и занимаются в Америке переговорами с похитителями. Лучше них у нас никого нет.

— Я спросил, кто лучший в мире? — продолжал настаивать вице-президент.

— Самый удачливый в мире посредник, — спокойно сказал Вайнтрауб, — это человек по имени Куинн. Я его знаю, во всяком случае, когда-то знал.

Десять пар глаз уставились на заместителя директора ЦРУ.

— Расскажите, что он собой представляет, — скомандовал Оделл.

— Он американец, — начал Вайнтрауб. — После армии работал в страховой компании в Хартфорде. Через два года они назначили его главой своего филиала в Париже, который занимается операциями на территории Европы. У него были жена-француженка и дочь. Обе погибли в автомобильной катастрофе близ Орлеана. После этого он стал прикладываться к бутылке, и страховая компания его выгнала, но он взял себя в руки и поступил на работу в страховую компанию Ллойда в Лондоне — фирму, специализирующуюся среди прочего на обеспечении личной безопасности людей и, следовательно, на переговорах с похитителями.

Насколько я помню, он проработал у них десять лет — с семьдесят восьмого по восемьдесят восьмой год. Потом ушел на пенсию. За это время он лично провел в разных странах Европы более дюжины успешных переговоров по возвращению. Как вам известно, Европа — центр цивилизованного мира в смысле похищений. Кажется, он говорит на трех языках, кроме английского, и знает Великобританию и Европу как свои пять пальцев.

— Он сможет нам помочь? — спросил Оделл. — Возьмется он за дело ради Соединенных Штатов?

Вайнтрауб пожал плечами.

— Вы же спросили, кто лучший в мире, господин вице-президент, — ответил он. Сидящие вокруг стола с облегчением закивали.

— Где он сейчас? — спросил Оделл.

— По-моему, где-то на юге Испании, сэр. У нас в Лэнгли есть его досье.

— Доставьте его сюда, мистер Вайнтрауб, — проговорил Оделл, — Привезите нам этого мистера Куинна. Чего бы это ни стоило.

Переданные в 7.00 вечера телевизионные новости были подобны разорвавшейся бомбе. По испанскому телевидению многословный ведущий рассказал ошеломленным испанцам о событиях, происшедших утром в пригороде Оксфорда. В Алькантара-дель-Рио сидевшие в баре «Антонио» мужчины молча слушали. Антонио бесплатно принес высокому мужчине стаканчик домашнего вина.

— Mala cosa{Скверная история (исп.).}, — сочувственно проговорил он. Высокий мужчина не отрывал глаз от экрана.

— No es mi asunto, — загадочно ответил он. — Меня это не касается.

Дэвид Вайнтрауб в 10.00 утра по вашингтонскому времени вылетел с военно-воздушной базы Эндрюс близ Вашингтона на военной модификации самолета «Галфстрим-три». Самолет, летя на высоте 43 000 футов со скоростью 483 мили в час с попутным ветром, пересек Атлантику за семь с половиной часов.

Учитывая шестичасовую разницу во времени, было 11.30 вечера, когда заместитель директора ЦРУ приземлился на американской военно-морской авиабазе Рома, помещающейся в Андалузии на берегу Кадисской бухты. Там он без промедления пересел на поджидавший его вертолет «Си-спрайт», который взлетел и взял курс на восток так быстро, что Вайнтрауб не успел даже как следует усесться. На широкой и плоской части побережья, называемой Касарес, его уже ждали: молодой сотрудник приехал за ним на машине из мадридского филиала ЦРУ. Снид был порывистым, шустрым парнем, недавним выпускником школы ЦРУ в Кемп-Прее, штат Виргиния, и старался произвести хорошее впечатление на высокое начальство. Вайнтрауб вздохнул.

Не особенно торопясь, они проехали Манильву, причем агент Снид дважды справлялся о дороге, и отыскали Алькантара-дель-Рио вскоре после полуночи. Суровый с виду, но услужливый крестьянин указал им на беленый casita{Домик (исп.).}, стоявший несколько на отшибе.