— Может, бросим, этот самородок к чертовой матери, он отнимает наши последние силы!

Взмолился Я.

— Ну, нет! Пока дышу, буду тащить!

Я отреагировал молниеносно!

— Кстати, это ты его нашел, и по всем законам, ты и должен, его тащить на себе!

Но Мак, долго за словом в карман не лазил, и произнес, вполне в его духе, философскую мысль.

— В связи с тем, что все невзгоды, так же богатства мы делим пополам, то логично предположить и другое, пока мы вместе, все, включая золото, и может быть непроверенные, но настоящие алмазы, автоматически делится пополам! Здорово, я придумал все пояснил? Скажи, что нет, и на тебя, у меня будет причина, затаить злобу.

— Любишь же ты пофилософствовать! А между прочим, заманил меня сюда, ты! Ты и неси свой самородок!

Прервал я Мака.

— Ладно, ладно, понесу по времени дольше чем ты! Доволен?

— Хорошо, согласен!

Хотя бы, такая маленькая победа, лучше чем никакой! Отчасти, моя взяла!

— А теперь давай лучше решим, куда пойдем?

После моих слов, Мак взял лампу, снял с нее стеклянный колпак, вытянул ее впереди себя и замер, язычок пламени, поначалу застыл в одном положении, если не считать, легкого подергивания кончика пламени. Я хотел, спросить, но Мак показал жест нетерпящий возражений, и указывающий на полное спокойствие в движениях, с моей стороны. Не хотелось, но пришлось подчиниться. Пламя немного дернулось, затем заколебалось и стабилизировалось, указывая движения воздуха в часть тоннеля, уходящего вправо.

— Движение воздуха есть, осталось определить самую малость, где именно, находится источник возмущения воздуха в тоннеле? Да! Задача! Вот теперь, ты можешь сказать, что хотел.

— Да я, собственно, интересовался, зачем? Ты фокусничал с лампой, но теперь понял сам. Хотя у меня, есть некоторые, соображения по поводу поведения пламени.

— Ну да? Ты знаешь малыш, у меня создается впечатление, что мне приходится беседовать, по крайней мере, с доктором наук, или доцентом! Говори проще и я, к тебя потянусь и обязательно пойму, ей Богу пойму! Ну…, постараюсь!

— Я по делу, а ты!

— Ладно, ладно, не обижайся, расценивай это, как комплимент, ты же еще молод, у тебя, можно сказать, все впереди! Ну, так, что ты хотел нам, поведать.

— Прекрати, издеваться!

Уже серьезным тоном, сказал я.

— Все, все, слушаю!

Успокоившись, я начал излагать, что хотел.

— Давай попробуем определить с какой стороны, дует более прохладный воздух, это раз, а второе, как мне кажется, более порывистый поток воздуха, исходит как раз со стороны возможного, вертикального канала, связанного с воздухом поступающим снаружи. То есть сверху в низ!

— Я же говорю, слишком умный! Шучу, шучу!

Сказал Мак.

— Давай попробуем, а почему бы, собственно и нет?

Он, еще раз обнажил пламя, и мы оба, внимательно на него смотрели, долго, долго, что интересно, пришли к одному и тому же выводу, идти нам следует влево, хотя и некоторые признаки, были против, подобного решения. Например, наклон в левом туннель шел вниз, и, стало быть, логично предположить, что встречная воздушная вентиляция, маловероятна! Но решение принято, возражения не принимаются, голосовать будем ногами, а самородок все равно потащим! Мак, категорически заявил.

— Все возражения и пожелания, принимаются только на поверхности!

Последняя, примерно миля, далась очень тяжело, неимоверными усилиями, мы тащили этот злосчастный кусок, почти совсем презренного метала. Сам не знаю, почему эту милю, я назвал последней, видимо усталость, постепенно берет верх над разумом. И тут я произнес фразу, о которой жалел, и не раз вспоминал со стыдом.

— Я готов!

— К чему? — спросил Мак.

— Мне кажется, я уже готов не возвращаться наверх!

Но произнес это я, абсолютно спокойно!

— Ты явно сбрендил, или на пути, к этому малоприятному событию! А еще ты совсем не слушал дядю Сема! А зря! Он всегда призывает, быть всех юных американцев, по-настоящему американцами! Понял? Вот так!

В меня действительно вселилось чувство полнейшего безразличия, к происходящему. Такое впечатление, что все происходит, как во сне и вообще происходит не со мной. Это потом, гораздо позже, я узнал о свойствах нашего организма, способного на очень многое, в частности, при осознании, сознанием большой опасности, риска по не сохранению целостности организма, включается защитная система, работающая по принципу приуменьшения оценки опасности, что бы центральная нервная система не отказала в ненужный момент!

Это позволяет, защитным механизмам, сконцентрироваться на усилия по снижения давления на психику человека. Но в, то время, ничего подобного, я не знал! Мне казалось, что хорошо, что я не подаюсь панике и могу даже помочь старшему товарищу, оказать ему моральную поддержку. Это конечно была полуправда, мой организм, обладая защитными реакциями, спасал и меня, или как принято считать, сформировавшийся разум, еще в утробе моей Мамы! Единственный и неповторимый в своем роде! Так вот, я, такого разъяренного Мака, ни когда больше не видел, ни раньше, ни позднее, он просто, пылал гневом!

Тем временем, Мак продолжал.

— Да как ты мог допустить, до своего сознания, подобные совершенно глупые мысли. Тем более ничем не подкрепленные, и вообще, пока идем, ты молчишь, говорить будешь, только по моему личному разрешению! Все понял?

— Да Бос!

— То, то, же. Слушай меня, по моим наблюдениям, поток воздуха несколько, изменился, да и температура, немного поднялась. Если я прав, осталось идти немного. А если нет, то в худшем случае, немного больше, все равно придется пройти, если можно назвать наше медленное перемещение, словом, — идти, вот такие пироги!

Сил не было совсем, но я, все равно улыбнулся, хотя кошки у меня в душе, похоже, уже поселились, не скребут, а топают! Мягкими, но когтистыми лапами! Надо отдать, должное Маку, за его наблюдательность, мне то же показалось, что немного потеплело, правда, в таком состоянии, трудно доверять ощущениям. Мак еще, что-то говорил, это я уже, помню смутно! Мака я сильно зауважал за последние сутки, и было за что. Поэтому слушался его беспрекословно, вот и сейчас услышав призыв к продвижению вперед, подумал, вперед, так вперед.

С трудом приподнялся и поплелся позади Мака, как и последние сутки. Каждый шаг отдавался, казалось во всем теле, я уже молчу о чувстве голода и жажды. К воде, которую мы пили, пришлось привыкнуть через ни хочу, она была своеобразная и наши организмы к ней привыкать ни как не желали! Но другой то не было! Неотступная слабость, сковывала все тело Что то, я разнылся, совершенно расклеился. Однако надо идти, несмотря ни на что, надо идти! Ну, все приехали, зациклило!