Старбак сделал то же самое. Он слышал тяжело бьющий по барабанным перепонкам гул пушек, слышал ружейную трескотню, слышал шум ветра в листве, больше не слышал ничего. Француз продолжал прислушиваться, и Натаниэль с любопытством пригляделся к своему самозваному спасителю. Он был высок, годами за сорок, с чёрными усами и тонким лицом, перепаханным войной. Правую щёку полковника пересекал шрам от удара казачьей сабли, левый глаз был выбит русской картечью, а на нижней челюсти слева оставила след австрийская винтовочная пуля. Тем не менее, столько живости и силы излучало это лицо, что назвать Лассана уродом не решился бы даже самый придирчивый эстет. Скорее, бывалым; лицом человека, готового сломя голову мчаться навстречу приключениям. В седле Лассан держался с тем же непринуждённым изяществом, что и Вашингтон Фальконер. Некогда великолепный мундир француза выгорел и износился, золотое шитьё потускнело, а местами вытрепалось. Вместо форменного головного убора с пышным плюмажем полковник носил бесформенную шляпу, словно снятую с пугала.

— Всё нормально. — с облегчением произнёс Лассан, — кавалерия не по наши души.

— А кто по наши?

— Многие. Но главный охотник — парень по имени Торн. Прителепался из самого Вашингтона. Утверждает, что у него есть сведения, уличающие вас, как шпиона, присланного дурачить янки и, самое главное, выяснить личность их главного шпиона в Ричмонде, — Лассан достал компас, отщёлкнул стрелку и указал на северо-запад, — Нам туда.

Развернув коня, он пустил его шагом по роще:

— Они твёрдо настроены примерить на вашу шею пеньковый галстук. Вам повезло, что я был невольным свидетелем того, как этот живчик Торн вломился к МакКлеллану, громогласно требуя у него кавалерию для погони за вами. Но я был там тогда, поэтому теперь я здесь. Всегда к вашим услугам, мсье. — он широко ухмыльнулся Старбаку.

— И почему же? — осведомился Натаниэль, глядя ему в глаза.

— Почему бы и нет? — беззаботно пожал плечами полковник, направляя лошадь вниз, к узкому ручейку, и вверх на другой берег, — Ладно. Отвечу. Как я уже говорил вам, мне надо непременно попасть к южанам, и непременно до того, как эта кампания завершится, то есть мне не подходит пилить через весь ваш континент только для того, чтобы попасть из Йорктауна в Ричмонд. Мне нужен путь короче, то есть — прямиком через линию фронта. Вот я и подумал, раз уж вам всё равно надо рвать отсюда когти, я составлю вам компанию. Две головы лучше, чем одна, а вы в благодарность за мою помощь здесь поможете мне там, подтвердив, что я не соглядатай янки, а полковник конных егерей Императорской Гвардии Патрик Лассан. Так яснее?

— Патрик? — Старбака разобрало любопытство. Необычное для француза имя носил Лассан.

— Мой отец — англичанин, а его лучший друг — ирландец. Меня в честь друга и назвали. А фамилия у меня матушкина. Матушка как раз француженка. С отцом они, хоть и прожили в ладу много лет, но так и не собрались пожениться положенным порядком. А я, в результате, остался бастардом.

Лассан говорил о родителях с такой теплотой, что Старбак ему втайне позавидовал.

— Но сейчас я — заскучавший бастард. — продолжал полковник, — Заскучавший ещё и оттого, что ваши янки, хоть и славные ребята, но нудные, как тевтоны. Каждый мой шаг ограничен чёртовой прорвой регламентаций и предписаний, чтобы я, не дай Бог, не влез в гущу схватки и не получил в горячке по любопытному носу, осложнив дипломатические отношения между державами. А мне это не нравится. Мне надо чуять запах схватки, иначе я не смогу уяснить, из-за чего одна сторона победила в этой войне, а другая проиграла.

— Ну, положим, у нас регламентаций и предписаний тоже хватает. — неосторожно ляпнул Натаниэль.

— Ага! — триумфально воскликнул полковник, — Так вы признаётесь, что вы за южан?

Натаниэль секунду помедлил, затем сдался:

— Да.

— Отлично. — как ни в чём не бывало кивнул Лассан, — Конечно, может, ваши бюрократы и вправду въедливее северных, но в любом случае, это же будет авантюра, а авантюры — это по моей части. Вперёд, мон ами!

Они выехали из рощицы на превращённый в артиллерийский парк луг, за которым виднелась колонна отдыхающей вдоль дороги пехоты северян. Лассан предупредил компаньона, что, если их затронут, они — французский военный наблюдатель с помощником.

— Труднее всего будет перебраться через реку. Погоня пока отстаёт, но ничего не мешает им отбить телеграммы на все мосты с приказом задержать вас, мон ами.

Старбаку стало неуютно. Если янки его поймают, то вздёрнут, как пить дать. И если военная полиция южан найдёт пакет Пинкертона, виселица обеспечена. Но путь обратно в Легион один, сказал себе Натаниэль, и пролегает он через линию фронта.

— Вы ведь тоже рискуете. — произнёс он вслух, больше для себя, чем для полковника.

— Не сильно. — дружелюбно улыбнулся Лассан, — Если нас загонят в угол, я от вас тут же отрекусь, слёзно поведаю, как вы воспользовались моей наивностью, запутали, и буду спокойно курить сигару, пока вас будут вешать. Но не беспокойтесь, я обязательно помолюсь за вашу душу. Потом как-нибудь. Если вспомню.

Натаниэль про себя печально констатировал, что его проклятую душу неспособны спасти ни гипотетические молитвы Лассана, ни горячие мольбы Джеймса.

— Брата моего видели? — спросил Натаниэль, пока они пробирались мимо артиллерийских передков и фургонов.

— Он ручался, что вы невиновны. Война, как мне кажется, не его стихия. Я знаю, что говорю, потому что провёл в обществе вашего брата первую половину битвы, которую вы называете «битвой на Булл-Ране». Он — человек, очень трепетно относящийся ко всевозможным регламентациям и предписаниям. Нет в нём авантюрной жилки, а армии хоть и крепки такими людьми, но в авантюристах нуждаются больше.

— Джеймс — талантливый адвокат. — вступился за брата Натаниэль.

— До сих пор дивлюсь тому пиетету, который вы, американцы, питаете к адвокатам. А ведь они — не более, чем технический персонал, обслуживающий регулятор естественной агрессивности общества. Каждый цент, потраченный на них — это невыпитый глоток шампанского, невыкуренная сигара, незавоёванная женщина. Будь моя воля, я собрал бы всех мерзавцев-законников на одной барже и утопил в океане. Конечно, за исключением вашего брата, который, я уверен, бесконечно порядочный господин. Сержант! — окликнул француз ближайшего пехотинца, — Какая часть?

Сержант, поневоле подтянувшись, отрапортовал, что это Первый Миннесотский полк бригады генерала Гормана, и поинтересовался, не в курсе ли офицер, что происходит за рекой?

— Чёртовы мятежники зашевелились, сержант, так что скоро вам придётся пройтись и задать им трёпку. Удачи вам в этом деле.

Лассан пустил коня по дороге галопом, стараясь держаться в стороне от череды пехотинцев и заполненных водой следов колёс.

— Это корпус генерала Самнера. — просветил он Старбака, — Их двинули ближе к переправе, значит, вот-вот придёт приказ о наступлении. Впрочем, насчёт «вот-вот» я погорячился. Нашему «юному Наполеону» едва ли хватит остатка дня, чтобы принять решение. Он и здоровый-то на подъём тяжёл…

— Вы, как я посмотрю, МакКлеллана не очень жалуете?

— Жалую ли? — Лассан поразмыслил, — Да не особенно. Его бы в сержанты, новобранцев муштровать, а генерал из него никакой. Он — маленький человечек с большим самомнением, и в этом не было бы ничего плохого, если бы он был способен побеждать. Может, он способен, возможно, он и в самом деле новое воплощение Наполеона, но об этом никто никогда не узнает, потому что генерал МакКлеллан не способен сражаться. Просто не способен. Сами посудите: обладая огромным численным перевесом, он в течение всей нынешней кампании делал лишь то, что позволяли ему южане. Дескать, у южан численный перевес! Он и сейчас считает, что ему противостоят двести тысяч штыков, хотя откуда Конфедерации взять столько солдат, непонятно. — Лассан издал короткий смешок и указал на свешивающийся с расставленных вдоль дороги шестов телеграфный провод, — Вот наша главная проблема, Старбак. Наш приятель Торн, наверняка, отбил телеграмму на все переправы, и на мосту вас могут взять за жабры. Вешать, скорее всего, повезут в форт Монро. Последняя чашка кофе под последнюю сигару, затем — мешок на голову, петля на шею и — великое ничто. Достаточно быстрый способ распроститься с белым светом, кстати сказать. Надёжнее расстрела. Доводилось наблюдать расстрел?