— Так вразумите Труслоу! Накажите его!

— С какой стати? По службе к нему претензий нет.

— Вздор, вздор… — пробурчал Фальконер, но помимо Мокси кандидатур у него не нашлось.

Сунув саблю в ножны, он предложил:

— Объясните людям, что Старбак — предатель. Это остудит их энтузиазм. Объясните им, что его повесят в течение месяца, чего сукин сын и заслуживает. Хотя бы уже за убийство несчастного Итена.

По мнению Бёрда, за убийство Итена Ридли Старбаку следовало медаль дать, но вслух майор произнёс иное:

— Приказы какие-нибудь ещё будут, Фальконер?

— Будьте готовы выступить в течение часа. Позаботьтесь, чтобы люди выглядели нарядно. Пойдём ведь через Ричмонд.

Выйдя из палатки, Бёрд закурил. Бедолага Старбак. В том, что северянин невиновен, майор ни на миг не усомнился, только помочь ему никак не мог. Жаль, конечно, но маленькая трагедия Старбака была ничем на фоне великих бедствий, которые несло грядущее вторжение полчищ МакКлеллана. Если Ричмонд падёт, Конфедерации долго не выстоять. Без столицы, без крупнейшего на Юге предприятия — железоделательного завода Тредегара. Впрочем, думал Бёрд, шагая по бивуаку, и без того Конфедерации удалось продержаться год, считая от бомбардировки форта Самтер. Один год, и Ричмонд со дня на день падёт под мощным ударом северян. Били барабаны, сержанты выкрикивали команды, бригада готовилась к маршу. Солнце выглянуло из-за туч впервые за несколько недель с того момента, как Легион Фальконера выдвинулся на юг и восток, туда, где судьба Америки должна была решиться в сражении.

Лейтенанту Гиллеспи всё-таки удалось вырвать у Старбака признание, и первый успех окрылил его. К сожалению, повинился арестант не в шпионаже, а всего лишь в торговле паспортами.

— Вы заверяли паспорта, не зная даже имён людей, чьи личности они должны удостоверять?

— Да. Все так делают.

— Ради чего?

— Ради денег, ради чего же ещё?

Гиллеспи не верил ушам своим:

— То есть, вы брали взятки?

— Ну да.

Старбак был слаб, как котёнок, пищевод и желудок болели, кожу на лице покрывали волдыри там, где на неё попадало кротоновое масло. Хотя за окном потеплело, Натаниэля знобило, и он боялся, что заболел. Старбак потерял счёт дням, заполненным допросами, литрами поглощённого кротонового масла и исторгнутой из тела жидкости. Ему было больно пить, ему было больно дышать, ему было больно жить.

— Кто же давал вам взятки? — допытывался Гиллеспи, брезгливо глядя, как Старбак выхаркивает комок кровавой слизи.

Северянин обвис на стуле. Стоять у него сил давно не осталось, а лейтенанту допрашивать лежащего на полу было не с руки. Конвоиры привалились к стенам. Им было скучно. Спроси их кто, они бы ответили, что янки невиновен, да только кто бы их спрашивал?

— Кто давал вам взятки? — повторил лейтенант.

— Да все. Майор Бриджфорд, например…

— Чепуха! — оборвал его Гиллеспи, — Майор Бриджфорд не мог такого сделать!

Старбак слабо дёрнул плечом. Шеф ричмондской военной полиции Бриджфорд заскочил к нему как-то со стопкой чистых паспортов и после того, как Натаниэль их заверил, отблагодарил бутылкой виски. Другие старшие офицеры и дюжина конгрессменов платили наличными и поболее, чем стоимость бутылки незаконной выпивки, и Старбак назвал Гиллеспи всех поимённо. Кроме Бельведера Делани. Слишком многим Старбак был ему обязан.

— Куда же вы девали деньги?

— Спускал у Джона Уоршема.

Джонни Уоршем держал развесёлое заведение с азартными играми, девочками и спиртным. Благодаря двум здоровенным неграм-привратникам, с которыми не рисковали связываться профосы, притон пользовался бешеной популярностью. Старбак профукал там как-то небольшую сумму, но остальные его деньги хранились в полной безопасности у Салли. А Салли впутывать Старбак не хотел. Поэтому соврал:

— Проиграл в покер. Не повезло.

Его скрутил рвотный позыв, и Старбак согнулся в три погибели. Последние пару дней Гиллеспи не давал ему масла, но истерзанные внутренности болели.

Назавтра Гиллеспи явился с докладом к майору Александеру. Майор кривился, слушая, как мало удалось выжать из Старбака.

— Может, он ни причём? — предположил Александер.

— Он — янки.

— То, что он — янки, ещё не значит, что он поддерживал связь с Тимоти Вебстером.

— Если не он, то кто же?

— Это-то, лейтенант, мы и должны выяснить. Вы клялись, что метод вашего папеньки не даёт осечек, значит, Старбак невиновен.

— Он — взяточник.

Александер вздохнул:

— Мы можем смело сажать половину Конгресса за то же самое, лейтенант. — майор досадливо перелистал протоколы допросов Старбака, отметив для себя с неудовольствием, сколько масла было влито в арестанта без малейшего толка, — Мы даром потеряли время.

— Ещё несколько дней, сэр. — попросил Гиллеспи, — Он почти раскололся. Я уверен!

— Те же самые песни я слышал и на прошлой неделе.

— Сейчас я прекратил ненадолго пользовать Старбака кротоновым маслом, сэр. Пусть немного оправится, а затем я планирую увеличить дозу вдвое.

Александер захлопнул папку с делом Старбака:

— Всё, что он мог нам рассказать, лейтенант, он рассказал. Он не тот, кого мы ищем.

— Но… но, сэр, — запротестовал Гиллеспи, — Он ведь живёт в публичном доме!

— Что ж, повезло парню.

Гиллеспи покраснел:

— Им интересовалась женщина, сэр. Дважды приходила.

— Красивая шлюшка? Ройал?

Гиллеспи стал пунцовым. До встречи с этой «Викторией Ройал» лейтенант подумать не мог, что такая красота может существовать на белом свете, а не только в грёзах.

— Ну, она называет себя так, сэр. И ведёт себя вызывающе, будто и вправду королева Виктория. Мне кажется, её следует допросить. За её интересом к Старбаку что-то кроется.

Александер поморщился:

— Старбак был ротным командиром отца «мисс Ройал», и, как я подозреваю, с этой должности мошенник плавно переместился в её постель. Только и всего, лейтенант. Я беседовал с дамочкой. К интересующему нас делу она отношения не имеет, так что нужды беспокоить её нет. Или у вас на уме было иное? Решили поразвлечься, лейтенант?

— Э, нет, сэр… — пролепетал Гиллеспи, пойдя пятнами.

— Потому что, если это так, вы обратились не по адресу. Барышня работает в самом дорогом борделе Конфедерации. Вам она не по карману. Вам по карману красотки из развесёлого заведения напротив конторы Юношеской христианской ассоциации.

— Сэр! Я…

— Оставьте, лейтенант… — устало отмахнулся Александер, — О том, что она работает в самом дорогом борделе столицы, я сообщаю вам на случай, если вы подумываете проявить инициативу. Просто прикиньте, сколько высоких чинов навещает мисс Ройал. Поверьте, вам она может доставить гораздо больше неприятностей, чем вы ей.

Майор потёр ладонью лицо. Высокопоставленные клиенты «мисс Ройал» уже проели ему плешь с этим Старбаком. Да и всё это дело, так много обещавшие поначалу, разваливалось на глазах. Натаниэль Старбак, очевидный кандидат на роль таинственного предателя, передающего секреты Конфедерации Джеймсу Старбаку, оказался пустышкой. Вебстер о личности изменника тоже ни черта не знал, а отряженный Александером наблюдатель тщетно торчал в соборе святого Павла. За вложенным под тесьму стойки фальшивым письмом никто так и не явился.

— Разрешите мне допросить с применением масла Вебстера. — обратился к начальнику Гиллеспи.

— Нет. У нас другие планы на мистера Вебстера.

— А женщину, которую арестовали с ним?

— Тем более нет. Не хватало, чтобы северные газеты взвыли, что мы женщин пытаем слабительным.

С улицы донеслась музыка, и майор подошёл к окну кабинета. По Франклин-стрит внизу под звуки полкового оркестра маршировал пехотный батальон. Армия Джонстона, наконец, начала перебираться помалу от Калпепер-Куртхауса на оборонительные рубежи у столицы. Половина должна была усилить группировку Магрудера под Йорктауном, остальные размещались восточнее и севернее Ричмонда.

Оркестр играл «Дикси». Рядом с колонной шагала ребятня, держа на плечах палки на манер ружей. За ленты солдатских шляп были заткнуты нарциссы. Александер даже с высоты третьего этажа видел, как оборвана и потрёпана форма воинов, но боевой дух их был высок, и шли они бодро, бросая понравившимся девушкам нарциссы. Стоящая среди зевак на другой стороне улицы хорошенькая мулатка набрала цветов целую охапку и звонко смеялась. Солдат умышленно вели через Ричмонд, чтобы горожане своими глазами могли убедиться: столица не беззащитна. А вот самих солдат от столицы защитить следовало; точнее, не от самой столицы, а от столичных потаскушек с их дурными болезнями. Поэтому зрителей от колонны отделяла цепочка профосов с примкнутыми к ружьям штыками, зорко следивших, чтобы никто из служивых не юркнул в толпу.