Мартин не слушал. А ночью крутился один в своей комнате на чердаке.

Жизнь была не так уж плоха, пока была жива тетка. Она смеялась, глядя, как Мартин танцует с взбивалкой для яиц вместо микрофона, изображая пение под старые записи Билли Холидей. Потом однажды Мартин глянул в зеркало, висевшее в его комнате, и не нашел там своего отражения. Зато совершенно отчетливо увидел, как его тетя переходит улицу в двух кварталах от их дома, а из-за угла выворачивает мусоровоз и сбивает ее.

Раньше он всегда думал, что, когда людей сбивает машина, они летят по воздуху, падают на дорогу, катятся и вскакивают как ни в чем не бывало, как Линдсей Вагнер, бионическая женщина. Но тетя словно взорвалась, как будто ее тело было хрупким тяжелым плодом, который не лопался лишь благодаря ее жизненной силе. Зеркало на мгновение стало багровым, а потом оказалось, что Мартин смотрит в свои широко раскрытые глаза.

Когда он спустился вниз, уже прибыла полиция, а дядя вытаскивал пробку из бутылки.

Примерно год тому назад Мартин выбрал момент и, когда дядя храпел на своей кушетке, проскользнул в его комнату, залез в шкаф покойной тети и убежал к себе на чердак с охапкой женских тряпок из шифона, бархата и скрипучего полиэстера. В тот серый день в жизнь шестнадцатилетнего мальчишки наконец вошел цвет оттенками канареечно-желтого, ярко-розового и изумрудно-зеленого. Появилась на свет сестра Марджорам.

Еще через год, когда дядя обнаружил в конце концов, куда делась одежда покойной жены, он вышвырнул Мартина на улицу. Это было самое большое благодеяние, которое когда-либо оказывали Мартину за всю его жизнь.

— Ясно, что ты страдаешь от депрессии, низкой самооценки и отсутствия идентификации личности, — сказал Мартину в молодежном центре консультант с тусклыми глазами, поглядывая на его обтягивающие джинсы, короткий топик и боа из перьев. — Поэтому ты и воображаешь себя другой личностью.

Но консультант ошибался. Сестра Марджорам была личностью. Мартин Дж. Моррис не был. Шестнадцать лет, видя в зеркале худенького мальчишку с беспокойными глазами чужака, он не имел ни малейшего представления о том, кто он. А потом в тот день он наконец обнаружил, что даже не представлял себе, как ему нужны туфли на шпильках и сумочка от Шанель. Он нашел сам себя.

И она перестала быть Мартином. Она стала чем-то другим, чем-то восхитительным и, несмотря на всю поддельность, все эти перья, блестки, кремы-депиляторы, инъекции коллагена и силикона, чем-то в высшей степени настоящим.

Она стала сестрой Марджорам, сутью жизни.

Но в этот момент ее одолевало смущение.

Что здесь происходит, девочка ?

Марджи знала, что обладает необычными парапсихическими способностями. Знала это так же точно, как и то, что по-трясающе выглядит в лавандовой органзе, в то время как «Чи-Чи» Баффет в таком наряде похожа на мисс Пигги. Не один десяток раз в своей жизни у нее были видения в зеркале, как в тот день, когда погибла тетя, или когда она увидела себя, открывающей магазинчик, и каждое из видений сбывалось. Но сегодня ее талант, казалось, изменил Марджи. Появлялось столько ясных картин, но они не складывались в одно четкое видение, словно разбитое зеркало, осколки которого она не могла сложить.

Марджи снова рассматривала карту Дьявола. Это зло реальное и опасное, но находится в отдалении, окружено картами, говорящими о путешествии, прошлом и мечтах. Она перевела взгляд на карты внешнего круга. Рыцарь Мечей, перевернутый. Могущественный человек, но власть у него была украдена. Рядом с этой картой лег Волшебник. Это он — восхитительный парень с бритой головой. Тревис.

Марджи вздохнула.

Ты бы оказала ему кое-какие особые услуги, не так ли, девочка?

Ее охватил жар, сменившийся ознобом. Это было не совсем желание, а более темное, странное и гораздо более притягательное чувство. Она сразу поняла, что любит его, но вместе им не быть.

Не можешь же ты всегда получать то, что хочешь, Марджи, тебе это известно. Для тебя это то же самое, что вино и кредитные карточки.

Но если она не может получить его, то кто сможет?

Рыцарь Мечей. Должно быть так — расположение карт ясно указывало на это. И разве они не сказали, что есть человек, которого они пытаются спасти? Но здесь, по другую сторону от Волшебника есть еще одна придворная карта, Королева Мечей. Значит, это та, что любит его, так ведь? Так Рыцарь или Королева? Тогда она поняла.

Оба любят его, девочка. Видит Господь, оба.

Но если в плену находился Рыцарь, кто же тогда Королева? В воображении промелькнул образ: золотистые глаза, которые умеют вглядываться так глубоко, как, казалось, никто не мог смотреть. Никто, кроме нее самой.

Марджи улыбнулась. Тайна раскрыта.

Ты станешь очень занятным парнем, мистер Тревис.

Ну что ж. Досадно, когда что-то ускользает из рук. С другой стороны, может, кому-то это нужно больше, чем ей.

Это твоя собственная вина, что ты такая особенная, Марджи. Но спасибо за поцелуй, милый. Я навсегда сохраню его в сердце.

Она готова была заплакать. Не очень хорошая идея, когда на ресницах так много туши. Марджи загнала слезы назад и взяла колоду карт. Нужно погадать на себя, может быть, это отвлечет. Она принялась медленно тасовать карты, пока не почувствовала, что момент настал, и перевернула первую карту.

Ухмыляющийся череп смотрел на нее из черного капюшона смерти.

Марджи оцепенела.

Это всего лишь символ, девочка. Конец цикла, начало нового — вот что это означает и ничего больше.

Так написано в книгах о картах Таро. Но иногда, как ей было известно, карты говорят именно то, что они означают.

Смерть.

Ее окатило холодной волной — это колыхнулась бархатная занавеска, прикрывавшая открытое окно, и прохладный осенний воздух проник в комнату.

Марджи подошла к окну.

Я думала, ты закрыто. Должно быть, Марджи, ты надышалась сегодня жидкостью для снятия лака.

Она закрыла окно и снова направилась к столу.

Но на полпути услышала тихое пыхтение, похожее на то, которое обычно издавал ее дядя, выпив пару бутылок пива и завалившись на кушетку.

Марджи, похолодев, прислушалась. Пыхтение прекратилось. Затем раздался звон разбитого стекла.