Читая книгу-дневник праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», мы соприкасаемся с тайной — нам открываются мысли обладателя чудотворной молитвы: «Когда молишься, старайся молиться больше за всех, чем за себя одного, и во время молитвы живо представляй всех людей вместе с собою единым телом, а каждого в отдельности — членом тела Христова и твоим собственным членом: есмы друг другу удове (Еф. 4:25); молись за всех так, как молишься за себя, с такою же искренностью и теплотою; их немощи, болезни считай своими
{185}
немощами и болезнями. Такую молитву с великим благоговением принимает Отец Небесный… Господу, как чадолюбивейшему Отцу, приятно, когда мы искренно молимся о людях — Его детях… Надо сердечно молиться Богу о всех людях, подверженных страстям: в них действует враг… Когда видишь в ближнем недостатки и страсти, молись о нем, — молись о каждом, даже о враге своем. Если видишь брата гордого и строптивого, горделиво с тобою или с другими обращающегося, молись о нем, чтобы Бог просветил его ум и согрел его сердце огнем благодати Своей, говори: Господи, научи раба Твоего, в диавольскую гордость впадшего, кротости и смирению и отжени от сердца его мрак и бремя сатанинской гордыни!.. Молись о всех согрешающих и не дерзай никого презирать за грех его или мстить ему, ибо этим увеличились бы только язвы согрешающих… Об усопших молись так, как будто бы ТВОЯ душа находилась в аду, в пламени, и ты сам мучился, пламенно молись о упокоении их в месте светле и злачне, в месте прохлаждения»{201}.
Отец Алексий Мечев в критический момент своей жизни получил завет от великого Кронштадтского пастыря — отец Иоанн, при встрече с московским батюшкой, наказал ему: «Будь с народом, войди в чужое горе, возьми его на себя». Этот завет отец Алексий воспринял как послушание и в полной мере воплотил в своем старческом служении, соделал его смыслом и целью всей дальнейшей жизни. И молитва святого батюшки творила чудеса, спасая многие и многие души. Сам он говорил о людях так: «К душе надо подходить тихо, нежно, как к какому-нибудь распускающемуся цветку. Одна мысль должна руководить пастырем: как бы кого не потревожить, как бы не обидеть, чем бы утешить и успокоить. Резкости не должно быть никакой, все легко, все любовно, все тепло»{202}. По воспоминаниям духовных чад, батюшка Алексий после безвременной смерти горячо любимой супруги «верным и несменяемым стражем стал у скорбного сердца человеческого. Разгрузка чужого горя и молитва вообще составляли тот фундамент, на котором строилась вся его пастырская деятельность… Собственное горе, переживаемое глубоко и сокровенно, делало батюшку о. Алексия особенно способным проникнуться всецело чужим страданием и быть к нему необыкновенно чутким»{203}. В этих чертах московского священника сразу узнается образ настоящего Старца, образ, хорошо знакомый по жизнеописаниям святых и подвижников разных эпох и народов.
Дух, которым жил святой праведный Алексий Московский, он прививал и своей пастве. Старец учил: «Научись тому, что на земле нужно жить только для неба, что такое жизнеустроение возможно и осуществимо и что основание этой жизни — в полном деятельном самоотречении во благо ближних… Надо уметь жить жизнью других, болеть их болезня
{186}
ми и скорбями и беззаветно нести свои духовные сокровища на пользу ближних… Старайтесь внимательно относиться к людям. Привыкнуть к этому трудно. Помни: забудь себя и забудь все в себе и живи жизнью всех и каждого. Кто бы к тебе ни пришел, переживай с ним то, что он переживает. Входи в его душу, а себя забудь, совершенно забудь себя… Вот как надо любить ближнего! Надо страдать его скорбями, болеть его болезнями… Любить ближнего можно не иначе и не прежде, чем в нашем сердце будет попрано всякое самолюбие, всякая гордость. Тот, кто не умеет смиряться перед рабом своим ради спасения ближнего, кто не умеет забывать своей личности, когда дело идет о благе ближнего, тот не имеет в себе духа истинного смирения, а где нет смирения, не может быть никакой добродетели… Входите в положение каждого человека, учитывайте то, кто перед вами, переживайте с другими, старайтесь разгружать других. Это даст вам возможность безболезненно отстать от своего „я“. Тогда вы будете страдать за других, как Христос страдал за всех»{204}.
Подобные мысли можно встретить в воспоминаниях о схимонахе Паисии Афонском, где приводятся характерные для старца высказывания. Например, когда некто пожаловался о том, что «старается с горячей верой сосредоточить ум свой в сердце и молиться, даже и за других, но у него ничего не получается», то старец разъяснил: «Это внешнее старание. Когда ты боль другого человека сделаешь своей, то не нужно никаких рассуждений. Будет болеть твое сердце, и молитва твоя станет сердечной»{205}. «Хочешь, чтобы твоя молитва стала сердечной и была принята Богом? Сделай страдание ближнего своим страданием. Даже одно сердечное воздыхание о своем ближнем приносит свои плоды»{206}.
В том же духе рассуждает в своих письмах епископ-исповедник Венамин (Милов): «Мы должны особенно беречься недружелюбия к кому бы то ни было. Удаляющийся от человека — удаляется от Бога. Мы спасаемся чрез доброе отношение к другим и чрез строгое отношение к себе благодатью Христовою… Надо подкреплять себя мыслью, что среди массы болезненных переживаний за других, когда внешний наш человек умирает, внутренний обновляется. Страдания за других есть подвиг любви во имя Христово. Господь не забудет томлений и тоски тревожного за других сердца и сторицею воздаст за эти скорбные переживания…. При соприкосновении с окружающими обнажаются личные немощи и слабости и человек невольно подвигается Промыслом к покаянию и сокрушению о своих грехах… Для каждого человека закон — иметь горячее чувство к Богу… Там, где… устремление к Богу сильное, горячее и непрерывное, — там Сам Господь близок к человеку и Сам будет Помощником и Покровителем во спасение… Душа должна всегда находиться на
{187}
распутье между упованием на милосердие Божие и страхом вечной гибели за нерадение»{207}.
В дневниках Государыни Императрицы Александры Феодоровны можно встретить мысли, созвучные с мыслями батюшки Алексия Мечева: «Пережив горе, знаешь, как сочувствовать другим… Никогда так не почувствуешь страдания других людей и не утешишь их, чем когда разум твой охвачен и смягчен собственным горем… Наполните любовью свои дни. Забудьте себя и помните о других. Если кому-то нужна ваша доброта, то доброту эту окажите немедленно, сейчас. Завтра может быть слишком поздно… Сила обожения в том, чтобы отвергнуться себя»{208}.
Благодатная старица схимонахиня Ардалиона, наставница игумении Арсении (Себряковой), благословляя ее принять тяжкий крест игуменства, разъясняла, какой духовный труд должен предшествовать подвигу уединенной молитвы: «Чистота сердца не есть его нечувствие… Когда настоятельская должность введет тебя в тесное общение с другими жизнями, с другими душами, и они раскроют перед тобою все скорби, все немощи, все страдания человечества, боримого страстями, — человечества, находящегося в слепоте неведения, и ты не только внешней помощью, но и внутренним чувством войдешь в сочувствие к ближнему, удовлетворяя его немощи, а иногда отстаивая чистоту души его, как собственную, ты будешь призвана не только научить, но обличить, огорчить, наказать. И когда скорби ближнего тебе станут больны, как свои, тогда ты можешь уйти в затвор. Ты понесешь туда с собою любовь к ближнему, и эта любовь будет наполнять собственную твою жизнь, а молитва твоя будет молитвой за весь страждущий род человеческий»{209}.
