Алану показалось, что он снова в Генте, — верные солдаты умирают один за другим, чтобы защитить тебя. Он не мог смотреть, как мучается собака.

— Священник должен окропить святой водой весь замок и на каждом пороге положить защитный амулет.

— Мне не очень нравится идея обращения к колдовству. Хотя… Чтобы справиться с магом, нужен маг. Надо поговорить об этом со священником и послать за епископом Тьеррой. Вероятно, в ее школе есть клирики, способные изгнать демонов и прочих тварей, вылезших из преисподней.

— А стража?

— Думаю, и это не помешает. Хотя в действительности собаки защищают нас лучше, чем самые надежные охранники.

— Они чуют запах этой твари, — сказал Алан.

— Ты не должен выходить один, Алан. Будь осторожен.

— Но охотятся не за мной…

— Откуда нам знать? Проклятие — это проявление ненависти, а не разума. Я не хочу рисковать тобой, сын. Нужно быть готовым к тому, что все, кто участвовал в битве при Генте, находятся под угрозой. — Лавастин вздохнул и тронул Алана за рукав. — Тебе нужен новый плащ. А теперь открой ставни. Возможно, если мы вычистим рану, го уберем яд…

Но это не помогло. Тоска умерла через шесть дней.

Дождь низвергался с неба потоками. Уже несколько дней они не видели ни чистого неба над головами, ни даже лежащей впереди дороги через перевал. Земля превратилась в жидкую грязь, и Росвита, как и все в маленькой армии принцессы Теофану, слезла с мула и вела его за собой.

— Осторожно! — крикнул кто-то впереди.

Раздался грохот, сверху упал камень, другой, и Росвита застыла на месте, сжав в руках поводья и шепча молитву. С тропинки, барахтаясь в грязи, свалился брат Фортунатус.

— Брат! — воскликнула Росвита, но не тронулась с места — науку стоять неподвижно освоили уже все. Росвита видела, как он упал вниз. Но Господь милостив, и вскоре мужчины вытащили его, спустив веревки. Днем раньше Фортунатус похожим образом потерял мула — того просто завалило грязью и камнями.

— Я слышал, что мы уже почти на вершине! — радостно воскликнул он, как только его голова показалась над краем. — И видно уже гораздо дальше, чем вчера! — Он перепачкался с головы до пят, но больше ничего страшного с ним не случилось.

— Но говорят, что спускаться гораздо труднее, чем подниматься, — простонал бедный Константин, который, судя по всему, страшно боялся высоты. — По-моему, мы никогда отсюда не выберемся!

— Тише, тише, дорогой брат, — принялась успокаивать его Росвита, — надо идти вперед и уповать на милость Божию. Господь нас не оставит. — Росвита подала Фортунатусу руку и помогла ему подняться на ноги — нелегкая задача, учитывая то, что грязь расплывалась как кисель. Впрочем, хорошо еще, что не пошел снег.

— Надо было подождать в Брегезе, — причитал Константин. — И тогда следующим летом мы бы спокойно перебрались через этот перевал!

— Ну да, с невестой на руках и перед самой Аостой! — фыркнул Фортунатус. — Ты еще убедишься, что аостанские лорды мало интересуются, какое на дворе время года.

Росвита положила руку на плечо перепуганного Константина:

— Мы забрались уже так далеко, дорогой брат, что не имеет смысла отступать. К тому же сейчас — всего лишь только первая неделя осени. Нам просто не повезло с этим дождем. Так что ничего не остается, кроме как двигаться дальше.

Шаг за шагом они продвигались вперед. Наконец путешественники перевалили через вершину, и дождь обрушился на них с новой силой. По цепочке передали, что принцесса приказала идти дальше, потому что разбить лагерь в таком месте совершенно невозможно. С одной стороны тропы была отвесная скала, с другой — пропасть, и Росвита впервые услышала ворчание солдат:

— Надо было повернуть назад.

— И почему было не подождать до лета?

— Удача от нас отвернулась.

— Как думаете, мы доберемся до Аосты или наши кости так и останутся лежать под скалами?

— Так не может продолжаться долго, — сказал Росвите Фортунатус, когда они остановились, ожидая, пока тронется с места тяжелогруженая повозка. — Они не доверяют ей, как Доверяли бы королю или принцу Сангланту.

— Что такого особенного в Сангланте? — спросил Константин. Капюшон у него давно промок и съехал с головы, и теперь волосы слипшимися мокрыми прядями свисали на лицо. — Все только о нем и говорят. А ведь он ничем не лучше собаки. По крайней мере ведет себя точно так же.

— Ты не знал его раньше, глупец! — с горечью заметил Фортунатус. — А теперь замолчи и иди вперед!

Снова раздался ужасающий грохот, послышался крик. Всего в двадцати шагах от них с тропы съехала повозка, запряженная двумя быками. Мужчины ругались, кто-то выкрикивал приказы, которых никто не слушал. Повозка медленно сползала все ближе к краю, возница вцепился в облучок, в пропасть посыпались свадебные подарки. Один бык еще старался удержаться на тропе, но другой встал на дыбы и только мотал головой, пятясь и толкая повозку еще ближе к обрыву. Медленно она сползла еще ниже и рухнула.

— Эй, парни! — крикнул капитан, он как раз проезжал мимо Росвиты. — Спустите веревки!

— Слишком опасно подбираться к краю! — крикнул в ответ один из солдат. — Мы никогда отсюда не выберемся. Лучше повернуть назад, пока не поздно!

— Закрой рот! Нас ведет принцесса. Мы не можем оставить ее тут!

— Почему? — возмутился тот. — Мы вовсе не должны следовать за ней.

Капитан уже поднял руку, чтобы наградить смутьяна хорошей затрещиной, но тут раздался новый крик:

— Дорогу! Дорогу!

Росвита почувствовала, как у нее забилось сердце. Теофану легко было узнать по прямой осанке и упрямо вздернутому подбородку, но главное, она ехала верхом на белом жеребце Альбусе — самом сообразительном и умном из всех животных.

И сейчас, несмотря на крики и протесты, Теофану направила Альбуса прямо к обрыву. Любой неверный шаг грозил ей гибелью. Склон был таким крутым, что всего несколько деревьев смогли зацепиться за скалы. Теофану, ни минуты не колеблясь, перепрыгнула на противоположный край промоины, только ее плащ взметнулся, как орлиное крыло.

Все смотрели, как Теофану подъехала к капитану и сказала:

— Капитан Фальк, сбросьте веревки. Повозку, конечно, мы потеряли, но человека надо вытащить. И прикажите солдатам положить здесь доски. Мулы и люди сумеют пройти и так, но вот для повозок нужна более прочная переправа. — Казалось, что, в отличие от всех остальных, она даже не замечает дождя. Ее взгляд упал на Росвиту. — Почему вы едете в самом конце, сестра? Поезжайте вместе со мной.

— Мы нужны здесь, ваше высочество.

Теофану оглядела собравшихся. Все молча стояли и смотрели на нее, кроме тех солдат, которые налаживали переправу. В это мгновение раздался треск, и повозка, застрявшая на камнях несколькими метрами ниже тропы, сорвалась и рухнула вниз.

Теофану нахмурилась. Она заставила Альбуса подойти поближе к краю, но капитан Фальк запротестовал, а потом и вовсе схватил жеребца под уздцы.

— О, — произнесла она, — они успели его вытащить. — У возницы оказалась сломана рука, а на скуле виднелся огромный кровоподтек, но в общем он был цел. — Впрочем, как пожелаете, сестра Росвита, — продолжила принцесса. — Зайдите ко мне сегодня вечером.

И не сказав больше ни слова, она повернулась и уехала, снова перескочив через промоину.

— Да, смелости ей не занимать, — задумчиво произнес капитан.

— Сердца у нее нет, — возразил один из солдат. — Не то что…

— Тихо. Займись делом.

К счастью, ливень начал стихать и мало-помалу превратился в обычный промозглый дождь. Через час они перетащили все повозки и отправились дальше. Ветер пробирал до костей, и единственное, чем можно было согреться, — идти вперед не останавливаясь.Только поздно вечером добрались они до крохотной деревушки, прилепившейся к горе, как ласточкино гнездо. Жители оказались немногословны, и даже присутствие королевской особы их не впечатлило. За постой лошадей на их конюшнях они заломили совершенно несусветную цену, но торговаться не приходилось. Пока слуги ругались, Росвита проскользнула в сарай, который служил апартаментами Теофану. Там пахло голубиным пометом, но было сухо и тепло, а в печке горел огонь.