Как-то ночью мне послышались шаги в коридоре. Когда я выглянула, Малькольма не было видно. Но он мог легко спрятаться за углом, а затем убежать в северное крыло. Я надела ночную сорочку, шлепанцы и тихо вышла из комнаты. Я хотела пройти в северное крыло, открыть дверь к ней в комнату, но тут мне в голову пришла куда более интересная мысль. Если он там, то наверняка услышит мои шаги в коридоре и быстро спрячется, я не успею сунуть ключ в замочную скважину.

Я решила начать свой осмотр с чердака. Я включила слабое освещение, осторожно прикрыла за собой дверь, убедившись в том, что ни Малькольм, ни слуги не слышали меня, и поднялась по лестнице. Я собиралась пройти по чердаку и спуститься по малой лестнице, которая вела прямо к комнате Алисии. Тогда бы я смогла увидеть их вместе в постели и засвидетельствовать это.

Однако, оказавшись на чердаке, слабо освещенном лестничной лампой, я вдруг оказалась без света, в кромешной темноте. Я остановилась в нерешительности, стоит ли продолжать путь. Но, движимая естественным любопытством, я пошла вперед, нащупывая свою дорогу.

Я считала, что умею ориентироваться в темноте. Но внезапно справа от себя я услышала, как кто-то бежал. Страх зашевелился во мне. Я была уверена, что это крысы, вот они уже бегут по моим ногам, и вот я падаю, а они окружают меня со всех сторон. Я почувствовала, что могу упасть в обморок. Бежали, казалось, прямо у меня над головой. Мне необходимо было вырваться отсюда.

Внезапно я наткнулась на человека, стоявшего в тени. Я едва не закричала, когда поняла, что это старый манекен, но я прыгнула так резко, что зацепилась за чемодан и упала на ворох старой одежды, так что она посыпалась на пол. Пытаясь освободить свои ноги, я дотронулась руками до потолка. Я дотронулась до пушистого существа. Крыса! Меня охватила паника, и я бросилась вперед на четвереньках, стукнувшись при этом о стопку старых книг. Было очень жарко, я едва могла дышать.

Я поднялась с пола, но совершенно потеряла ориентацию. Повсюду я натыкалась на тупик. Темнота сгущалась вокруг меня, наконец, я поняла, что не могу двинуться ни направо, ни налево. Ужас охватил меня. Ноги налились свинцом и не слушались меня. Я начала тихо плакать.

Крысы совсем обезумели, пробегая по диванам и креслам, залезая и вылезая из сундуков и арсеналов. На всем чердаке, казалось, ожили эти бессловесные твари. Я представила, что это тени предков Малькольма, которые процарапали отверстия в стенах дома и вышли на свободу, разбуженные моими суматошными поисками. Этот дом не допускал слабости или страха. Если же они почуяли твой запах, то сделают все, чтобы уничтожить тебя. Я повернулась к стене и стала нащупывать путь к месту, где, как я предполагала, был выход. То и дело я натыкалась на старую мебель, клетки для птиц и падала, зацепившись за чемоданы. В руках то и дело оказывались теплые, дрожащие живые существа, хотя я и знала, что прикасаюсь лишь к предметам старой одежды или ручкам мебели. Затем мои волосы зацепились за раскрытую дверь птичьей клетки, и клетка упала на меня. Когда я взяла в руки шест, мне показалось, что это длинная, темная змея. Все вдруг ожило и стало зловещим.

Я не знаю, сколько времени мне потребовалось, чтобы добраться до лестницы. Я попыталась взять себя в руки и успокоиться, с тем, чтобы дойти до выхода и, наконец, увидела просвет лестничного проема. Лишь только я открыла дверь и вышла в коридор, мне захотелось расплакаться от счастья. Я побежала по коридору из северного крыла дома в свою спальню. Когда я посмотрела на себя в зеркало, то ужаснулась. На меня смотрела сумасшедшая с всклокоченными волосами в разорванном халате. Все лицо было в царапинах, а руки были черными от пыли и грязи. Я знала, что уже никогда больше не смогу вновь подняться на чердак. В своих кошмарных снах я буду вновь и вновь возвращаться туда, но сама мысль о том, что нужно открыть дверь и вновь подняться по лестнице, будет повергать меня в ужас.

Я умылась и легла спать. Впервые я просто лежала на кровати с открытыми глазами, благодарная этой комнате за теплоту и уют. Затем я вспомнила о своей первоначальной цели. Немного погодя я вновь услышала шаги в коридоре. Мне показалось, что хлопнула дверь, и Малькольм зашел к себе в спальню. Я выбежала в коридор, постояла возле его двери, но ничего не услышала. Я не вошла, чтобы попытаться поймать его с поличным. Я лишь загнала в угол себя, извелась на этом старом, страшном чердаке, где витал дух прошлых поколений Фоксвортов. Отныне он всегда будет преследовать меня.

Этот дом мог себя защитить. Он спрятал Малькольма, когда тот пробирался по коридору. Я была уверена в этом. Эти стены знали правду, но не собирались раскрывать ее мне.

На минуту я остановилась, а затем зашла в свою комнату и легла в кровать. Я не смогла заснуть до утра и внезапно проснулась от громкой, сильной поступи Малькольма, который спускался к завтраку. Спустившись через некоторое время, я постаралась понять по выражению его лица, был или не был он вчера у Алисии. За все это время он ни разу не спросил меня о ней, делая ниц, словно ее и в помине не было.

Он сидел на противоположном конце стола и читал утреннюю газету, даже не обращая внимания на меня. Когда нам подали кофе, я спросила его напрямик.

— Ты слышал что-нибудь необычное прошлой ночью? Он отложил газету, а на лице его возникло странное выражение.

— Что ты имеешь в виду под словом «необычное»? — поинтересовался он, словно это было иностранное слово.

— Похожее на шаги в северном крыле здания.

Он посмотрел на меня, а затем непостижимым взглядом куда-то в сторону, потом наклонился ко мне и заговорил едва слышно:

— Ведь дверь заперта, не так ли? Она ведь не может выйти оттуда?

— Конечно, нет. Но это не означает, что к ней нельзя войти, — ответила я так же еле слышно.

— На что ты намекаешь? — спросил он, внезапно отпрянув назад.

— Ты не нарушил наш уговор? — спросила я.

— Уверяю тебя, мне незачем терять время в бесцельных блужданиях по дому. Я надеюсь, что и тебе есть чем заняться, кроме как, притаившись, следить за тем, кто нарушает установленные тобой правила, как ты выразилась.

— Мне незачем прятаться. В этом доме меня волнует только одно место, — сказала я, и лицо мое вновь нахмурилось.

Он не выдержал моего резкого взгляда и покачал головой.

— Тебе кто-нибудь что-нибудь передал? Сочинил? Женщина, которая весь день сидит взаперти, поневоле начнет грезить, — прибавил он с язвительной улыбкой.

Губы его раздвинулись в презрительной кошачьей ухмылке.

— Откуда тебе известно, что она грезит, — быстро спросила я.

— Ах, Оливия, оставь пожалуйста эти глупые попытки игры в сыщика. Ты не найдешь отпечатков моих пальцев в этой комнате.

Он взял в руки газету и развернул ее, успев показать мне свою презрительную усмешку.

— Я надеюсь, — сказала я.

Если он и был встревожен, то не показал виду. Он продолжал читать, закончил завтрак как обычно и отправился на paботy, оставив меня хранителем того безумия, которое он сам создал.