Майк осторожно размещал вещи в багажном отсеке. Он слышал, что, если их плохо закрепить, они иногда разлетаются во все стороны, когда небольшие самолеты попадают в воздушные ямы. И, заботясь о людях, которых он успел полюбить, Майк старался сделать все правильно, закрепив сумки понадежнее.

А вообще, думал Майк, летать на маленьких самолетах куда интереснее. Вы, как птица, порхаете в облаках. Подумав о птицах, Майк поднял голову и увидел орла.

— Мама! — позвал он.

Сара все еще сидела на переднем сиденье джипа и гладила колли, наблюдая, как все помогают загружать самолет. Кажется, что-то с ней не так. Майк почувствовал беспокойство, но мать улыбнулась и помахала ему рукой. Хорошее настроение снова вернулось к нему. Он указал на небо.

— Он здесь! — крикнул он.

Сара подняла глаза вверх. У нее было такое выражение лица, словно она хотела спросить: «Что такого я сделала, чтобы заслужить этот чудесный взгляд сына?» Улыбаясь, она смотрела на небо, где, расправив мощные крылья, парил орел. Она на секунду запрокинула голову. Майк почувствовал, как комок подкатил у него к горлу. Мать выглядела такой измученной, что он забеспокоился, вспомнив, как тяжело она была больна еще недавно. Она приехала, чтобы повидаться с ним, и это значило для него больше, чем он мог предположить.

Они провели вместе День благодарения. Но разве они и до этого не проводили праздники вместе? Сидели за праздничным столом, ели индейку и ожидали пирога… Но они были так одиноки в те дни, одни, без друзей. И ни один праздник не мог сравниться с тем, что только что закончился.

— Майк, разве они не улетают на юг? — спросила мать. — Орлы не мигрируют?

— Я думаю, мигрируют, — ответил Майк. — Может, он как раз сейчас туда направляется.

— Мой ученый сын! — воскликнула она.

Майк покачал головой. Он чувствовал, как улыбка сошла с его лица. В ее голосе было столько счастья. Он видел это, когда говорил, что хочет закончить школу и продолжить обучение в колледже на океанографа. Все, чего она хотела, это быть уверенной, что ее сын не свернет с правильного пути. Майк мог понять мать.

Все родители любят своих детей и желают для них самого лучшего. Он видел это, наблюдая за Уиллом и Снежинкой, а его дед всю последнюю зиму беспокоился о своей дочери. И когда Сара была слишком больна и они несколько недель не получали писем из Форт-Кромвеля, дед был мрачнее тучи. Майк видел, как он старился на глазах, как сутулилась его спина. В страхе потерять Сару дед выливал все напряжение на Майка.

Как люди справляются с этим, думал Майк, запихивая последнюю сумку в багажный отсек. Глядя на Уилла, он старался себе представить, что тот испытывал, когда его единственный сын скрылся в пучине океана?

— Эй, Майк, а где твои вещи? — спросил Уилл, пересчитывая сумки. Летчик обязан знать, сколько груза на борту.

Майк не ответил.

Уилл продолжал считать. Между ним и Майком все еще чувствовалась некоторая настороженность. Нахмурившись; Уилл повернулся к парню.

— Ничего не понимаю, — повторил он, — столько же сумок, как и было.

— Я знаю, — сказал Майк.

Его мать наконец вышла из джипа. Ее движения были чуть замедлены, а когда она направилась к ним, Майк заметил, что она прихрамывает. Снежинка шла рядом, обняв ее за талию, — в сущности, она вела Сару к самолету. На лице матери застыло странное болезненное выражение. Майк решил: все дело в том, что она органически не выносит момента прощания. Так было всегда.

— Вы бы поторопились, — сказал дед. Это было первое, что он произнес за все утро. Он сказал это в никуда, но адресовал слова внуку.

День был превосходный. На небе ни облачка, солнце светило вовсю. Майк знал, впереди чудесный полет в Форт-Кромвель. Он пристально смотрел на старика. Дед не останется в одиночестве. Майк видел, как он сдал, он наблюдал за ним весь год. Он видел, как тяжело ему даются самые простые дела. Он даже не мог ловить гусей. Глаза у него сдали, и Майк боялся, как бы он не поранил себе руки, обрабатывая птицу. В то утро, когда Майк нашел его лежащим на льду, он понял, как стар и беспомощен его дед.

— В чем дело? — спросил Уилл, понижая голос.

Майк повернулся так, чтобы не слышали остальные.

— Я остаюсь.

— Что?

— Я не могу оставить деда…

— Постой, — резко оборвал Уилл, — а как же твоя мать? Ты не можешь так с ней поступить. Она уверена, что ты летишь с нами. И это именно то, что ты должен сделать.

— Я не могу, — повторил Майк. Его жизнь здесь. Он не мог жить для себя. Не мог сесть в самолет и оставить деда и тетю Бесс одних. Они не переживут без него эту зиму. Майк в этом не сомневался. Его мать чувствовала себя плохо, но она поправится. У нее есть друзья, которые ей помогут. И потом, так будет не всегда. Майк понимал это. Может быть, это его последняя зима на ферме.

Уилл смотрел на Майка так, словно был готов его убить. Его глаза сверкали, желваки ходили ходуном. Он резко тряхнул головой, словно не верил тому, что услышал. Майк старался перевести дыхание, зная, что поступает правильно.

— Тогда скажи это матери, — резко произнес Уилл. — Зачем оставлять ей надежду? Скажи прямо сейчас.

Майк кивнул. Он повернулся, и первой, кого он увидел, была Снежинка. Мать стояла рядом с ней, но он не мог посмотреть на нее. Глаза у Снежинки были огромные, а улыбка такой красивой. Она смотрела прямо ему в лицо, и Майк вспомнил, как они целовались накануне вечером. Он покраснел, и Снежинка, заметив это, улыбнулась еще шире.

Уилл встал между Майком и Сарой, словно он мог ее защитить. Он обнял ее за плечи и мягко развернул к Майку. Юноша видел выражение его лица, сумрачное и выжидательное, и обрадовался, что мать не одна.

— Я остаюсь, мама, — сказал он.

Мать не ответила. Она медленно подняла голову, словно не очень хорошо его расслышала. Но Снежинка сразу все поняла, и ее улыбка мгновенно исчезла.

— Ты должен! — воскликнула она. — Я уже попросила отца лететь через Бостон, чтобы мы могли взглянуть сверху на место, где ты жил!

— Майк… — сказала Сара.

— Прости, мама. — Он шагнул к ней поближе, хотел обнять ее, или взять за руки, или сделать что-то еще, но смог только просто стоять перед ней.

— А как же школа? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Я понимаю.

— Ты говорил, что хотел бы закончить школу? Ты думаешь о своем будущем, милый?

— Я закончу, мама.

— Когда? — спросила Сара.

— Скоро.

— Ты уже и так переросток, — хмыкнула Снежинка.

— Это твоя жизнь, и тебе на нее наплевать? — сказала его мать. — Разве ты не понимаешь, Майк? Жизнь так коротка! Ты думаешь, у тебя много времени, но годы идут, и ничего нельзя вернуть. Это так печально, милый. Может, ты считаешь себя слишком взрослым для школы?

— Нет, не считаю, — возразил Майк.

— Но ты должен! — вдруг крикнула мать срывающимся голосом. Должно быть, она сделала резкое движение, потому что сморщилась от боли и охнула.

— Сара, — сказал Уилл, прижимая ее к себе. — С ним все будет хорошо.

— Нет, не будет! — сказала она, отталкивая Уилла. Она подошла к Майку и взяла его за руки. Она смотрела ему в глаза, и он видел, как слезы катятся по ее щекам. — Едем со мной, — прошептала она. — Пожалуйста.

— Ты должен слушаться мать, — сухо пробормотал дед, — и закончить школу.

— Едем с нами, — молила она. — Будет так весело!

— Я не могу, — сказал Майк, обращаясь ко всем, но не сводя глаз с матери. — Я никогда не знал, откуда я родом, но теперь знаю. Я остаюсь на острове.

Сара зарыдала. У нее больше не было сил. Она уронила руки, склонила голову и, спрятав лицо в ладонях, горько плакала. Уилл обнял ее за плечи, и даже старик выглядел озабоченным. Снежинка стояла опустив голову и глядя себе под ноги. Майк подошел к багажному отсеку с маленькой клеенчатой сумкой в руках и поставил ее рядом с сумкой Снежинки.

— Вот, — сказал он.

— Что это?

— Лишняя кошка, — ответил он.