— Хорошо, — торжественно отвечал токи, — слово моего отца в моем сердце. Я возвращу ему это слово через три дня.

Дон Тадео молча поклонился. Антинагуэль указал на лошадь.

— Когда мой отец будет в силах ехать, мы отправимся.

Дон Тадео вскочил в седло, токи последовал его примеру, и весь отряд быстро поскакал. Чувствуя себя свободным, дон Тадео дышал полной грудью. Эта, хотя и относительная свобода после удушливого плена, в котором он только что находился, радовала его. Он стал спокойнее смотреть на свою участь, и будущее представлялось ему уже не в столь мрачном виде.

Человек так устроен, что может быстро перейти от самого ужасного отчаяния к самой безумной надежде. Если он видит, что у него есть еще несколько дней или даже несколько часов, то начинает строить безумные планы и, наконец, сам начинает верить, что их можно и даже не трудно выполнить. Он пользуется каждым предлогом, чтобы построить воздушные замки, и где-то в самой глубине души он надеется, что случай ли выручит, Бог ли поможет, а его желание осуществится. Так и дон Тадео, незаметно для самого себя, начал придумывать разные проекты бегства. Находясь в руках своего злейшего врага, одинокий, безоружный, в незнакомой стороне, он не таил надежды, что не только сам избавится от плена, но и освободит свою дочь. Мечты эти безумны, но они успокаивают человека, ободряют его и позволяют безбоязненно взглянуть на то, в каком положении он находится.

Индейцы между тем незаметно приблизились к горам, достигнув уже передовых холмов Кордильер. Чем дальше, тем выше становились предгорья. Солнце почти закатилось, когда токи приказал остановиться. Место, которое он выбрал для ночлега, представляло собой узкую площадку на вершине невысокого плоскогорья. Несколько человек разъехались в разные стороны на разведку, другие пошли на охоту. Арауканцы не запаслись съестным по причине быстрого бегства. Из срубленных деревьев сделали завалы. Разложили два костра. Через час возвратились охотники с дичью. Вернулся также разъезд: все было спокойно вокруг. Приступили к ужину. Антинагуэль, казалось, не только не чувствовал ненависти, но даже старался всячески угодить дону Тадео. Вполне полагаясь на слово пленника, токи предоставил ему полную свободу и совершенно не следил за ним. После ужина расставили часовых и все улеглись спать.

Один дон Тадео напрасно старался уснуть. Сидя под деревом, с головой, склоненной на грудь, всю ночь думал он о превратностях судьбы, которые подстерегали последнее время. Мысль о дочери наполняла его сердце печалью. Напрасно он старался обнадежить себя, вполне сознавая теперь всю безнадежность своего положения. Временами он вспоминал о Валентине и Луи: конечно, они станут отыскивать его. Но, несмотря на всю их храбрость, что они могут сделать теперь? Разве вдвоем они в силах освободить его? В таких думах провел дон Тадео всю ночь, ни на минуту не сомкнув отяжелевших век.

Стало всходить солнце. Все пришло в движение, лошади были оседланы, и после завтрака отряд двинулся дальше. День прошел в дороге, без всяких приключений. Вечером опять встали на ночлег по-вчерашнему, на вершине холма. Только теперь арауканцы, уверившись, что опасаться нечего, принимали меньше предосторожностей. Усталость одолела дона Тадео, и он всю ночь проспал как убитый. Еще вечером Антинагуэль послал одного из воинов вперед. Тот воротился поутру, когда отряд готов был тронуться. Видимо, он привез добрые вести, потому что, слушая его донесение, токи несколько раз улыбнулся. Затем, по знаку Антинагуэля, весь отряд пустился в галоп, все более и более углубляясь в горы.