— Но все-таки, милостивый государь, ведь не все же индейцы таковы, как вы их описываете.

— Конечно нет, я хотел вам то же самое сказать; между ними встречаются часто умные, честные, придерживающиеся закона, но таких небольшое число; мистер Валентин, который лучше других знаком с расой краснокожих, соглашается сам, что честных наций меньшая часть; он оказал нам много услуг до начала колонизации; без него и без того громадного влияния, которым он пользуется между индейскими племенами, нам никогда бы не удалось крепко утвердиться в этой стране.

— У него великое сердце и редкий ум.

— Его высоко почитают все в Минозоте; белые и краснокожие позволяют изрубить себя за него; если бы он захотел, то со своим огромным состоянием, при обширных сведениях и чудном характере он достиг бы многого в стране, где знают все-таки цену практическим людям; но он упрямится в своем желании жить в пустыне; он любит индейцев, ему нравится быть посреди них.

— Они, следовательно, хороши, — сказал дон Пабло, — если человек, о котором мы говорим, так сильно заинтересован ими.

— Конечно, между ними встречаются и хорошие люди, сеньор, и даже довольно много их; никто, вероятно, не старался более меня их изучить; к несчастью только, эта раса равнодушна и противится всякому прогрессу и цивилизации.

— Понятно, цивилизация и прогресс прибыльны для них в очень посредственной степени, вы, вероятно, согласитесь с этим?

— Эта правда, но не по их вине; видите ли что, сеньор, всякая раса, вредная для общества вообще и которая упорствует в борьбе против общественного интереса, против людей, животных, растительности, должна непременно погибнуть — это непреложный закон природы; Америка дана нам самим Богом, чтобы заботиться о ее образовании, нравах, а в данную минуту пересоздать весь громадный род человеческий, восстановить в этой девственной стране высший уровень нравственного развития, так низко упавший в Старом свете, одряхлевшем в пороках и который при малейшем толчке распадется в прах, невозможно. Нам предстоит сыграть роль, дарованную Провидением; все, что откажется преклониться перед этим уровнем, должно окончательно исчезнуть; краснокожие не хотят породниться с цивилизацией, тем хуже для них: они будут совершенно стерты с лица земли, как это случилось с народами, жившими задолго до них и от которых находят только в пещерах остатки окаменелых костей; да иначе не может быть, если определено, чтобы прогресс сделал свое дело и небесная воля, которая влечет нас помимо самих себя вперед, была бы исполнена.

— Я думаю, сеньор Максвел, что вы предоставляете Провидению такую роль, о которой оно никогда и не думало.

— Вы еще увидите, увидите, сеньор.

Дон Пабло встал; банкир отсчитал ему сумму, означенную в заемном письме, и они расстались, пожав друг другу руки.

Дон Пабло отправился к первому лавочнику, где он сделал несколько закупок, и возвратился в гостиницу.

На другой день Павлет и два других охотника пришли проститься с доном Гидальго и донной Долорес; Павлет был в восторге: он продал за хорошую цену шкуру серого медведя мистеру Максвелу; теперь поручение, данное ему, было выполнено, и он спешил возвратиться в Скалистые горы.

Молодой испанец вручил охотнику письмо на имя Валентина Гиллуа, написанное сообща двумя молодыми людьми, в котором они благодарили за громадное одолжение, которое он им оказал; напоминали ему об обещании приехать повидаться с ними, уверяли его, что счастье, которым они ему обязаны, не будет полным до тех пор, пока он не посетит их, просили его не забывать их и быть уверенными в их вечной благодарности; письмо было надписано доном Пабло и донной Долорес.

Дон Пабло после этого подарил каждому из охотников по паре шестиствольных револьверов.

Такой же подарок был вручен Павлету для передачи Кастору, которому молодые люди также многим были обязаны; более всего, конечно, тем, что он познакомил их с Валентином Гиллуа.

Донна Долорес, не желая отстать в щедрости от своего жениха, подарила каждому из этих храбрых людей, которые проводили ее с такой безопасностью, золотые часы с двойной крышкой, прося их передать от ее имени такие же Кастору.

Последний подарок очень порадовал охотников; затем, простившись с изъявлениями искренней благодарности и неизменной преданности, они удалились.

На другой день дон Пабло и его невеста оставили город Форт-Снеллинг, чтобы продолжать свое путешествие.

В минуту отъезда они в последний раз простились с охотниками, которые не дали им удалиться, не поблагодарив их вторично.

Через два часа Павлет и его два товарища, Янсен и Леман, в свою очередь, оставили город, чтобы отправиться по дороге к Скалистым горам, которых обнаженные вершины рисовались на дальнем горизонте, подобно серым облакам.

Им нужно было более двух дней, несмотря на то, что лошади их были приучены к длинным переходам, чтобы достигнуть обширной равнины, называемой страной Высоких трав.

В самом деле, эта страна представляла из себя вид громадного луга, пересеченного многочисленными потоками воды, где трава достигала необыкновенной вышины и где не встретишь ни одного дерева.

Ничто не может передать вида пустынного и вместе с тем этого величественного океана зелени, в котором ничто не прерывает однообразной правильности и который служит для кроу местом охоты за бизонами и лосями, изобилующими в этой пустыне. Павлет и его двое спутников подвигались вперед так осторожно, что не встретили ничего дурного во время этого перехода, около пятидесяти миль, пользующегося, и совершенно справедливо, дурной репутацией самого опасного места.

Утром третьего дня около десяти часов они достигли первых уступов Скалистых гор; вечером расположились лагерем на самой горе.

За два или три часа перед заходом солнца Павлет заметил множество следов, что заставило его предположить, что по дороге предшествовал им довольно значительный отряд.

Следы принадлежали, по всей вероятности, людям белой расы; но кто такие эти белые, вот что важно было знать.

Часто бывает более опасным встретить в пустыне людей одинакового цвета кожи, чем краснокожих.

В варварских странах пословица: «homo homini-lupus», — применима во всей своей силе.

Пустыня служит естественным пристанищем для всех противников цивилизации, которые промышляют в ней разным образом и не признают других законов, как силу.

Вследствие этого охотники решили удвоить предосторожности.

Вечером, когда настало время остановиться на ночлег, случай открыл им довольно глубокий грот, в котором они удобно поместились со своими лошадьми и могли развести огонь, чего не осмелились бы сделать если б раскинули лагерь в лесу.

Ночь была прекрасная; небо было усеяно множеством блестящих звезд, но не освещено луной, почему было довольно темно; кроме того ночь была очень холодна, что заставило путешественников почувствовать всю прелесть постоянно поддерживаемого огня, для того чтобы иметь возможность согреться и приготовить себе пищу.

Когда лошади были распряжены и накормлены, охотники занялись своим ужином, который не требовал больших приготовлений; подкрепив себя, они вышли в лес, чтобы запастись сухими дровами, необходимыми для поддержания огня в продолжение ночи.

Скоро они в один из углов грота набросали огромную кучу хвороста.

— Товарищи, — сказал тогда Павлет, — я сейчас заметил свет между деревьями в близком расстоянии от места, где мы находимся.

— На расстоянии выстрела, — сказал Янсен, — я его тоже заметил.

— Что же вы думаете об этом?

— Я думаю, — сказал Янсен, — что этот огонь разложили люди, расположившиеся в соседстве с нами.

— Что это за соседи — вот вопрос, — сказал Леман.

— Это белые, — сказал чистосердечно Павлет.

— Вы уверены в этом? — спросили оба охотника.

— Совершенно; я узнал это сегодня после обеда по их следам.

— Хорошо, но, может быть, огонь, который вы заметили, зажгли совершенно не они.

— Я утверждаю противное.