Наконец ветви раздвинулись, и незнакомец увидел четверых мужчин, поддерживавших под руки едва державшуюся на ногах женщину. И, как это не удивительно в здешних краях, люди эти, судя по одежде и цвету кожи, белые, передвигались пешком, у них не было лошадей.

Эти пятеро продолжали идти, не замечая присутствия незнакомца, который по-прежнему стоял неподвижно, следил за их приближением со смешанным чувством жалости и печали. Вдруг один из путников случайно поднял голову.

– Слава Богу! – радостно воскликнул он по-мексикански. – Наконец-то нам встретился человек, значит, мы спасены!

Путники остановились, а тот, кто первым приметил всадника, поспешно приблизился к нему.

– Кабальеро, – обратился он к всаднику изысканнейшим образом, – позвольте просить вас о любезности, в которой обычно не отказывают в нашей ситуации: о помощи и покровительстве.

Всадник, прежде чем ответить, испытующе взглянул на незнакомца. Это был человек лет пятидесяти, с благородными чертами и изящными манерами. Хотя виски посеребрила седина, он был изящен и строен, а в черных глазах читался молодой задор. Изысканный костюм и непринужденность обращения свидетельствовали со всей очевидностью, что он принадлежит к сливкам мексиканского общества.

– За несколько минут вы, кабальеро, совершили две серьезные ошибки, – ответил всадник. – Во-первых, вы подошли ко мне вплотную без всяких предосторожностей. Во-вторых, совершенно не зная меня, вы просите моей помощи и покровительства.

– Я вас не понимаю, сеньор, – удивился мексиканец. – Разве люди не должны помогать друг другу?

– В цивилизованных странах – да, – с усмешкой продолжал всадник. – Однако в пустыне встреча с человеком почти всегда таит в себе опасность: ведь мы дикари.

Мексиканец не мог скрыть удивления.

– Итак, – сказал он. – Неужели вы не протянете руку помощи себе подобным и тем самым обречете их на погибель?

– Мне подобные, – возразил всадник с язвительной иронией, – хищные звери. Между вами и мною нет ничего общего, уйдите и оставьте меня в покое.

– Хорошо, – надменно проговорил мексиканец, – я не буду докучать вам более. Если бы дело касалось меня, я не стал бы просить вас ни о чем. Жизнь не настолько мне дорога, чтобы я пожелал ее продлить способом, оскорбляющим мою честь, но с нами женщина, почти ребенок, моя дочь, которая нуждается в немедленной помощи и может умереть, если такая помощь не будет ей оказана.

Всадник ничего не ответил и отвернулся, словно ему было неприятно продолжать разговор. Мексиканец вернулся к своим спутникам, остановившимся у внешней кромки леса.

– Ну что? – спросил он, с беспокойством глядя на дочь.

– Сеньорита лишилась чувств, – печально ответил один из его спутников.

Мексиканец горестно вздохнул и несколько минут с волнением смотрел на дочь, потом вдруг, охваченный отчаянием, побежал к незнакомцу. Тот уже сидел в седле, собираясь уехать.

– Остановитесь! – вскричал мексиканец.

– Чего вы еще от меня хотите? – спросил незнакомец. – Дайте мне уехать и благодарите Бога, что наша неожиданная встреча в этом лесу не возымела для вас неприятных последствий.

В этих загадочных словах таилась угроза, которая не могла остаться незамеченной мексиканцем. И все-таки он не унимался.

– Невозможно, – горячо заговорил он, – чтобы вы были таким жестоким, каким хотите выказать себя. Вы еще очень молоды и ваше сердце не может быть столь бесчувственным и суровым.

Незнакомец рассмеялся каким-то странным смехом.

– У меня нет сердца, – сухо проговорил он.

– Заклинаю вас именем вашей матери, не бросайте нас!

– У меня нет матери.

– Ну, тогда именем существа, которое вы любите более всего на свете.

– Я не люблю никого.

– Никого? – растерянно повторил мексиканец. – Если так, то я весьма сожалею, потому что вы должны очень страдать.

Незнакомец вздрогнул, лихорадочный румянец залил его лицо, но он тотчас же взял себя в руки.

– Теперь дайте мне уехать.

– Нет, прежде я должен узнать, кто вы.

– Кто я? Ведь я уже сказал. Хищный зверь, существо, имеющее человеческое обличье, но питающее ко всем людям лютую ненависть, которую ничто и никогда не способно будет утолить. Молите Бога, чтобы вам впредь не довелось встретить меня на своем пути. Я как ворон: один мой вид приносит несчастье. Прощайте!

– Прощайте! – печально прошептал мексиканец. – Да сжалится над вами Господь и да не накажет он вас за вашу жестокость!

В эту минуту до мексиканца донесся голос дочери, хотя и слабый, но нежный и мелодичный, как пение американского соловья.

– Батюшка! Мой добрый батюшка! Где вы? Не оставляйте меня!

– Я здесь, здесь, дочь моя! – крикнул в ответ мексиканец и поспешил на зов дочери.

При звуках этого мелодичного голоса незнакомец встрепенулся, в его голубых глазах сверкнула молния, по спине пробежал холодок, и он схватился рукой за сердце, словно стараясь не дать ему выпрыгнуть из груди. Несколько секунд он пребывал в нерешительности, потом пришпорил лошадь и вскоре очутился рядом с мексиканцем.

– Чей это голос? – спросил он каким-то странным голосом, опуская руку на плечо мексиканца.

– Голос моей умирающей дочери, – в ответе мексиканца слышался горестный упрек.

– Умирает! – прошептал незнакомец с волнением – Умирает она?

– Позвольте мне пойти к моей дочери.

– Батюшка! Батюшка! – продолжала звать девушка слабеющим голосом

Незнакомец выпрямился Лицо его вдруг приняло выражение непоколебимой воли.

– Она не умрет, – сказал он глухим голосом, – пойдемте.

Девушка неподвижно лежала на земле с закрытыми глазами; лицо ее покрывала смертельная бледность, только слабое, прерывистое дыхание и свидетельствовало о том, что в ней теплится жизнь Окружавшие ее люди неотрывно глядели на нее с выражением глубокой печали, и крупные слезы орошали их загорелые щеки

– О! – вскричал отец, упав на колени возле девушки и осыпая ее руку поцелуями, смешанными со слезами. – Я отдам все свое состояние и саму жизнь тому, кто спасет мою дочь!

Незнакомец спрыгнул с лошади и несколько минут внимательно глядел на девушку. Затем обратился к мексиканцу.

– Какая болезнь поразила девушку? – спросил он.

– Ах! Болезнь неизлечимая ее ужалила коралловая змея Незнакомец сурово нахмурил брови.

– Если так, то она неминуемо погибнет, – сказал он глухим голосом.

– Погибнет? О, Боже! Нет, нет! Моя дочь! Моя любимая дочь!

– Да, если только Сколько времени прошло с тех пор?

– Нет еще часа.

Лицо незнакомца просветлело, но он продолжал молчать. Между тем сгрудившиеся вокруг него мексиканцы с тревогой и нетерпением ждали, что он скажет.

– Менее часа? Тогда ее еще можно спасти. Мексиканец облегченно вздохнул.

– Вы уверены в этом? – спросил он Незнакомец пожал плечами.

– Я ручаюсь только в одном – сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы вернуть вам дочь.

– О, спасите ее! Спасите! – умолял несчастный отец. – Кто бы вы ни были, я буду благословлять вас до конца своих дней!

– В этом нет никакой необходимости, – сухо сказал незнакомец. – Не ради вас попытаюсь я спасти этого ребенка. Впрочем, каковы бы ни были причины, побуждающие меня к этому, я избавляю вас от какой бы то ни было благодарности…

– Вполне возможно, что вы говорите искренне, но я…

– Довольно! – резко оборвал его незнакомец. – Мы и так уже потеряли много времени на пустые слова. Поспешим, пока не поздно.

Все сразу умолкли, а незнакомец осмотрелся вокруг. Мы упомянули, что мексиканцы расположились у кромки леса. Незнакомец стал разглядывать деревья, оказавшиеся снаружи, переходя от одного к другому, ища какое-то определенное и, видимо, не находя Наконец он радостно воскликнул, что означало – нашел! Достал из голенища нож и, срезав ветку лианы, поспешил к мексиканцам, с беспокойством следившим за ним.

– Возьмите, – сказал он одному из них, казавшемуся пеоном, – снимите все листья с этой ветви и тщательно изрубите их. Только поторопитесь, сейчас дорога каждая секунда