— Ну, мы знали это и прежде, но что же из этого? — прервал его Лентяй.

— А то, что Джордж Клинтон не только приютил меня под своим кровом, но и защищал меня против людей, которые два часа тому назад хотели во что бы то ни стало повесить меня по закону Линча. Короче говоря, он спас мне жизнь. Ясно вам это? Довольно ли этого для вас?

— Совершенно ясно, — ответил Версанкор, — теперь, когда вы объяснились, я не жалею, что хитростью отозвал его подальше от дома.

— Надеюсь, без насилия? — воскликнул атаман.

— Без малейшего. Он бросился по ложному следу, ничего более.

— Ну что же, друзья, согласны ли вы с моим мнением или не намерены уходить отсюда с пустыми карманами, как сказал Лентяй?

— Только не я, не я! — в один голос воскликнули разбойники.

— Спасибо, ребята! Теперь скорее на коней — ив путь-дорогу!

Разбойники, не переступив порога дома, повернули с намерением удалиться, покорно повинуясь приказанию своего атамана. Но в эту минуту появился Джордж Клинтон.

Он едва переводил дыхание, но, отважно встав поперек дороги, сказал:

— Позвольте, господа, прежде, чем удалиться, не угодно ли вам ответить м ie, зачем вы пожаловали сюда во время моего отсутствия.

— Вот принесла его нелегкая! — закричал Версанкор. — А эти дуралеи даже сигнала не подали!

— Вы не так далеко заманили меня, как воображаете, — возразил Джордж насмешливо, — я слышал почти все, о чем вы тут беседовали.

— Да послужит это вам на пользу! — воскликнул Версанкор. — А так как вы уже знаете, в чем дело, то не мешайте нам идти своей дорогой.

— Вот уж этому не бывать! Напротив, я помешаю вам, насколько это зависит от меня.

— Ну и прекрасно, — вмешался Лентяй, — и выйдет у нас ломка костей. Я так и думал, что дело кончится именно этим.

— Может быть, — ответил Джордж, прицеливаясь из ружья.

— Оно и лучше, смеха будет больше, — подхватил разбойник.

— Молчать! — крикнул атаман грозно. — Молчать и отступить! Все разом!

Разбойники смутились и отступили. Атаман медленно подошел к Джорджу Клинтону и, кланяясь ему с изящной вежливостью, сказал:

— Если вы слышали наш разговор, то позвольте спросить, по какой же причине вы сопротивляетесь нашему отъезду? Прошу вас объясниться.

— Причина очень простая, — ответил молодой человек тоже вежливо.

— А не позволите ли узнать?

— Извольте; я ручался своей головой за вашу голову, я дал честное слово, что вы не оставите моего дома, пока вполне не оправитесь от ран.

— Такая забота о моем здоровье очень трогает меня, — произнес атаман с насмешкой, — даже не знаю, как и благодарить вас за такое живое участие к незнакомому человеку.

— Не смейтесь, а поймите, что мое участие к вам очень посредственно, но за вас порукой моя честь, и потому во что бы то ни стало честь моя останется незапятнанной.

— Ваши слова жестоки, тогда как мои вежливы. Но я не желаю спорить с вами относительно этого вопроса и только ограничусь замечанием, что сила на моей стороне, по крайней мере, в настоящую минуту.

— Может быть, зато на моей стороне право.

— Я буду в отчаянии, если вы вынудите меня прибегнуть к крайним мерам.

— Пожалуйста, без угроз! Угодно вам возвратиться в мой дом или нет?

— Однако, это требование довольно странно.

— Почему же? — воскликнул насмешливый голос из ближайшей чащи.

В ту же минуту из кустов выскочили две громадные собаки и с глухим рычанием встали по обеим сторонам от Клинтона, показывая страшные ряды зубов разбойникам.

Последовало минутное молчание; неожиданная помощь, подоспевшая к отважному юноше, ошеломила разбойников.

Дело принимало иной оборот, силы сторон уравнивались.

Том Митчелл наклонился к Лентяю и что-то прошептал ему на ухо.

Разбойник кивнул головой и отполз в сторону, никем не замеченный.

Атаман, уверенный в хорошем исполнении своих приказаний, выпрямился и, обратившись к невидимому неприятелю, сказал:

— Поостерегитесь, я не хотел нападать на одного человека, но ваше присутствие дает мне право считать это законным случаем самосохранения и действовать сообразно с этим, возлагая на вас ответственность за пролитую кровь.

— Ваша воля, капитан Том Митчелл, — отвечал Верная Опора тем же насмешливым тоном, — вас десятеро против нас пятерых, не считая еще двух славных собак, которые неплохо будут помогать нам. Итак, если дело дойдет до рукопашной, то борьба будет равная; что вы об этом думаете?

— Ничего, — возразил атаман со зловещей улыбкой, — только, как мне кажется, вы забыли одно обстоятельство, которое, однако, довольно важно в настоящем случае.

— И какое же это обстоятельство, позвольте вас спросить?

— А такое, господин Верная Опора — или не знаю, как там вас звать, — что за нами благоприятная позиция, мы можем запереться в этом доме, и тогда нас трудно будет выжить вон.

— Не считая еще того, что хозяин дома в наших руках и мы выдадим его не иначе, как под верный залог! — вдруг крикнул Версанкор.

И действительно, разбойник с помощью трех часовых, приведенных им по приказанию атамана, неожиданно бросился на Джорджа Клинтона, и, прежде, чем тот успел опомниться, они сбили его с ног, обезоружили и захватили в свои руки.

Вслед за тем его перенесли в дом, где слуги уже проснулись от громкого шума, но находились под строгим присмотром двух разбойников, не позволявших им присоединиться к их господину.

Дерзкое насилие, совершенное над молодым хозяином, не прошло, однако, безнаказанно: благородные животные, охранявшие его, бросились на разбойников, схватили двоих за горло, повалили их и непременно бы задушили, но, повинуясь свисту Верной Опоры, бросили их и тотчас скрылись в чаще кустарников, откуда раздались меткие выстрелы охотников, ранившие нескольких разбойников.

Началась битва, исхода которой никто не мог предугадать. Разбойники поспешно отступили в хижину, решившись на отчаянный бой.

— Остановитесь! — закричал Оливье пронзительным голосом. — Остановитесь! Во имя человеколюбия прошу вас!

Произошло минутное колебание.

Оливье воспользовался этой минутой, чтобы броситься между неприятелями, и, приставив винтовку прикладом к земле, сказал: