— Даже ты?

— Господь с тобою, Спархок, — рассмеялся Мартэл. — Я военачальник и возьму свою долю первым.

— Львиную долю?

— Ну так я же лев. Да и что говорить, все мы станем очень, очень богаты, когда доберемся до сокровищ Базилики.

— Твоя самонадеянность зашла слишком далеко, Мартэл.

— Война есть война. Ты и Вэнион лишили меня чести, так что мне остается утешаться богатством. Правда, есть и другие способы сатисфакции.

— Так она здесь, Мартэл. Единственное, что тебе надо сделать, это подойти сюда и потребовать ее. Однако твоим солдатам еще много времени уйдет на разграбление города, да на дележ добычи. А у тебя его так много нет.

— Не так уж и много времени понадобится им, Спархок. Они очень шустрые, знаешь ли. Ведь человек, когда работает на себя, обычно действует быстро.

— Однако это только первая волна грабежей. Они берут теперь только золото, а те, что последуют за ними будут брать серебро, потом надо будет еще разыскать тайники в домах, а домов немало. Думаю, что им понадобится месяц, а то и больше, чтобы взять все мало-мальски ценное в Чиреллосе, все, до последнего медного канделябра. А у тебя нет в запасе месяца — ты ведь знаешь, Воргун с подначальным ему огромным войском где-то неподалеку.

— О, да, Воргун. Вечно пьяный король Талесии. Я уже и позабыл о нем. Как ты полагаешь, что с ним сталось? Ведь странно, что он так задерживается, правда?

Спархок разрушил заклинание.

— Прикажи своим солдатам пустить в него несколько стрел, — мрачно приказал он.

— Что случилось, Спархок? — мрачно спросил Келтэн.

— Мартэл нашел какой-то способ, чтобы удержать Воргуна вдали от Чиреллоса. Надо пойти предупредить магистров, что мы здесь одни.

— Он, конечно, не распространялся о подробностях, Вэнион, — сказал Спархок. — Но ты ведь знаешь… — В его голосе прозвучала эта его усмешка. — Мы же хорошо знаем Мартэла, достаточно хорошо, что бы понять, в чем дело.

— Что же он все-таки в точности сказал, Спархок? — спросил Долмант.

— Мы говорили о Воргуне, ваша светлость, и он сказал: «Как ты полагаешь, что с ним сталось? Ведь странно, что он так задерживается, правда?» — Спархок постарался как можно лучше передать интонацию Мартэла.

— Я, конечно, не так хорошо знаю Мартэла, как вы двое, но похоже на интонацию человека, который ужасно доволен собой, — прокомментировал Долмант.

— Спархок прав, — сказала Сефрения. — Мартэл явно постарался задержать Воргуна. Вопрос — как?

— Неважно, как, матушка, — проговорил Вэнион. Они вчетвером сидели в маленькой комнатке, примыкающей к кабинету сэра Нэшана. — Важно сейчас, чтобы об этом не узнали солдаты. Рыцари Храма сохранят мужество в самых безнадежных ситуациях, а вот солдаты — вряд ли. Ведь все, что дает им сейчас надежду, это ожидание увидеть огромные армии Воргуна, заполнившие луга к западу от реки Аррук. Древний город сейчас на деле не осажден и мародеры не обращают почти никакого внимания на мирных людей. Может случиться множество дезертирств, если солдатам станет известно обо всем этом. Ты сообщи об этом рыцарям Храма, а я пойду поговорю с магистрами. Да, не забудь предупредить, что все это необходимо держать в секрете.

— А я сообщу Эмбану и Ортзелу, — пообещал Долмант.

Неделя тянулась бесконечно, хотя все дни напролет были заполнены множеством дел. Рушили дома и их обломками подпирали трое ворот, которые Комьер решил забаррикадировать. Кьюрик продолжал обучать солдат церкви стрельбе из арбалета. Берит набрал несколько молодых монахов и они попеременно и днем и ночью следили за противником с купола Базилики. А в самой Базилике Эмбан вел беспрестанные переговоры с начавшими уже роптать патриархами, стараясь удержать обретенное превосходство. Никто из защитников не мог воспретить патриархам подняться на стены и посмотреть, что происходит во внешнем городе. А вид оттуда был самый неутешительный. Многие патриархи, некоторые из которых принимали участие в борьбе против Энниаса, горько сетовали и сокрушались, когда пожар пожирал те кварталы города, где были их дома. Некоторые заявляли Эмбану прямо в лицо, что больше он может не рассчитывать на их поддержку. Эмбан становился все мрачнее и мрачнее, постоянно жаловался на боли в желудке, видя, как тают у него на глазах результаты его ораторских и дипломатических ухищрений. Энниас же выжидал, ничего не предпринимая.

А Священный город продолжал гореть.

Как-то вечером Спархок по обыкновению стоял на стене, глядя на горящий город. На душе у него было тяжело. Он услышал тихое позвякивание за спиной и обернулся.

Это был сэр Бевьер.

— Ничего вселяющего надежду? — спросил молодой арсианец, окидывая взглядом широкую панораму охваченного пожарами города.

— Да уж, — откликнулся Спархок и взглянул на своего молодого товарища. — Как ты думаешь, долго эти стены смогут устоять против баллист?

— Боюсь, что недолго. Стены были построены в древности, когда таких осадных орудий еще не было. Но, может быть, Мартэл сочтет за чрезмерный труд строить баллисты — на это уйдет много времени, к тому же тот, кто будет их строить, должен точно знать, как это делается. Плохо построенная баллиста может повредить не тем, против кого она направлена, а тем, кто ее строил.

— Ну что ж, будем надеяться. Наверное, против обычных катапульт эти стены устоят. Но вот если они начнут бросать камнями размером с лошадь… — Спархок пожал плечами.

— Спархок! — это был Телэн. Мальчик бежал вверх по ступеням. — Сефрения хочет видеть тебя в Замке. Она говорит, что это очень важно.

— Ступай, Спархок, — сказал Бевьер. — Я подежурю здесь за тебя.

Спархок кивнул и спустился со стены. Узкая крутая лестница выводила в тесную изогнутую причудливыми коленами улицу.

Сефрения встретила его в нижнем зале Замка. Лицо ее было еще бледнее обычного.

— Что стряслось? — спросил ее Спархок.

— Перрейн, дорогой мой, — ответила она слабым голосом. — Он умирает.

— Умирает? Ведь не было еще ни одной схватки. Что с ним?

— Он наложил на себя руки, Спархок.

— Перрейн?

— Он принял яд, и отказывается сообщить мне какой.

— Но есть ли какая-нибудь возможность…

Сефрения покачала головой.

— Он хочет поговорить с тобой, Спархок. Торопись. Вряд ли ему долго осталось жить.

Сэр Перрейн лежал на узкой кровати в комнате, походившей на монашескую келью. По смертельно бледному лицу его струился пот.

— Ты не слишком спешил, Спархок, — произнес он срывающимся голосом.

— Что все это значит, Перрейн?

— Не будем терять времени, Спархок. Есть вещи, которые я должен тебе рассказать, пока я вас еще не покинул.

— Мы поговорим об этом после того, как Сефрения даст тебе противоядие.

— Да нет к этому никакого противоядия. Лучше выслушай меня, — Перрейн глубоко вздохнул. — Я предал тебя, Спархок.

— Ты не способен на это, Перрейн. Ты бредишь.

— Любой способен на это, если на то имеется причина, друг мой. Поверь, у меня она есть. Прошу, выслушай меня. Время уходит, а вместе с ним — жизнь. — Перрейн на мгновенье прикрыл глаза. — Ты ведь заметил, как упорно кто-то пытается убить тебя в последнее время?

— Да, но…

— Это был я, Спархок. Или люди, которых я нанимал.

— Ты?

— Слава Богу, мне не удалось сделать это.

— Но почему, Перрейн? Разве когда-нибудь я нанес тебе хоть какую-то обиду?

— Не глупи, Спархок. Я действовал по приказу Мартэла.

— Но с какой стати ты получаешь приказы от Мартэла?

— Он заставил меня. Он угрожал человеку, который для меня дороже жизни, Спархок, дороже чести.

Ошеломленный Спархок хотел было что то сказать, но Перрейн поднял руку, призывая к молчанию.

— Ничего не говори, Спархок, — прошептал он. — Выслушай до конца. Силы покидают меня, осталось совсем мало времени. Мартэл пришел ко мне в Дабоуре как раз после смерти Эрашама. Я было схватился за меч, но он только рассмеялся, глядя на меня. Он сказал: «Оставь свой меч в покое, если для тебя хоть что то значит Айдра».