Одним из наиболее блестящих литературных представителей декабристов был Рылеев (1795—1826), принадлежавший к числу пяти повешенных Николаем I. Он получил хорошее образование и в 1814 году был уже офицером; таким образом, он был лишь несколькими годами старше Пушкина. Рылеев дважды посетил Францию, в 1814 и 1815 году, и по заключении мира был судьей в Петербурге. Его ранние литературные произведения — ряд «дум» или баллад, в которых воспевались различные деятели русской истории, — отличались патриотическим характером, но и в этих юношеских произведениях уже можно было подметить свободолюбивые тенденции поэта. Цензура не пропустила этих «дум», но они ходили по всей России в рукописях. Их поэтическая ценность невелика; но уже следующая поэма Рылеева, «Войнаровский», и в особенности некоторые отрывки его неоконченных поэм («Наливайко») обнаруживают в нем незаурядное поэтическое дарование, которое и было признано близким другом Рылеева, Пушкиным. К сожалению, поэма «Войнаровский» была до сих пор неизвестна в Западной Европе. В ней рисуется борьба Украины, стремившейся при Петре I возвратить свою независимость. Когда русский царь был занят упорной борьбой с великим северным полководцем, Карлом XII, украинский гетман Мазепа решил соединиться с Карлом против Петра, с целью освободить свою родину от русского ига. Карл XII, как известно, был разбит под Полтавой и вместе с Мазепой бежал в Турцию. Войнаровский, молодой украинский патриот, друг Мазепы, был взят в плен и сослан в Сибирь. Там, в Якутске, его посетил историк Миллер, и Рылеев, воспользовавшись этим историческим обстоятельством, заставляет Войнаровского рассказать историю своей жизни немецкому исследователю. Картины сибирской природы в Якутске, которыми начинается поэма; подготовления к войне в Малороссии и самая война; бегство Карла XII и Мазепы; наконец, страдания Войнаровского в Якутске, когда его молодая жена прибыла в эту страну изгнания и скоро угасла там, — все эти сцены изображены сильно и ярко, причем некоторые стихи, по простоте и вместе с тем красоте образов, вызывали восхищение даже такого ценителя, каким был Пушкин. В каждом новом поколении русских читателей эта поэма продолжает вызывать все ту же любовь к свободе и ненависть к угнетению.

Английские читатели до некоторой степени были когда-то знакомы с Пушкиным. Просматривая ценную коллекцию журнальных статей, относящихся к русским писателям, которая была предоставлена в мое распоряжение проф. Кулиджем (Кембриджского университета, в штате Массачусетс), я нашел, что в 1832 году и позднее, в 1845 году, о Пушкине упоминалось как о писателе более или менее известном в Англии, причем в журналах давались даже переводы некоторых из его лирических произведений. Позднее о Пушкине до известной степени позабыли в самой России, а тем более за границей, и вплоть до настоящего времени в английской литературе не имеется перевода его произведений, достойного великого поэта. Во Франции, напротив, — благодаря Тургеневу и Просперу Мериме, который видел в Пушкине одного из великих мировых поэтов, — а равным образом и в Германии все главные произведения русского поэта знакомы литературно образованным людям в хороших переводах, причем некоторые из них отличаются не только точностью, но и поэтической красотой. Должно заметить, впрочем, что в массе читающей публики русский поэт, за исключением его родной страны, очень мало известен.

Легко понять, почему Пушкин не успел сделаться любимцем западноевропейских читателей. Его лирические произведения — неподражаемы: они могли быть написаны лишь великим поэтом. Его самое крупное произведение в стихах, «Евгений Онегин», отличается таким блеском и легкостью стиля, таким разнообразием и живописностью образов, что его можно рассматривать как единственное в своем роде произведение в европейской литературе. Его пересказы в стихах русских народных сказок вызывают восхищение читателя. Но, за исключением его поздних произведений в драматическом стиле, в поэзии Пушкина нет тех глубоких и возвышенных идей, которые так характерны для Гете, Шиллера, Шелли, Байрона, Броунинга или Виктора Гюго. Необыкновенное изящество, простота и выразительность образов, необычайное умение владеть формой, — короче говоря, красота формы, а не красота идей отличают поэзию Пушкина. Но люди ищут в поэзии более всего высоких вдохновений, благородных идей, которые делали бы их лучшими. А этого у Пушкина мало. При чтении пушкинских стихов русскому читателю постоянно приходится восклицать: «Как чудно это сказано! Нельзя, невозможно подыскать другого более красивого или более точного выражения». По красоте формы Пушкин действительно стоит не ниже самых величайших поэтов. Он является, несомненно, великим поэтом в его способе описания самых незначительных мелочей повседневной жизни, в разнообразии человеческих чувств, нашедших место в его поэзии, в изящном выражении различных оттенков любви и, наконец, в яркой индивидуальности всех его произведений.

Чрезвычайно интересно сравнить лирику Пушкина и Шиллера. Оставляя в стороне величие и разнообразие сюжетов, которых касался Шиллер, и сравнивая лишь те поэтические произведения обоих поэтов, в которых оба говорят о самих себе, читатель, уже при чтении этих произведений, приходит в заключение, что Шиллер как личность по глубине мысли и философскому миропониманию стоит несравненно выше, чем блестящий, до известной степени избалованный и поверхностный ребенок, каким был Пушкин. Но в то же самое время индивидуальность Пушкина более глубоко отразилась на его произведениях. Пушкин был полон жизненной энергии, и его личность отражалась на всем, что он писал; в каждой строке его стихов вы чувствуете напряженное биение горячо чувствующего сердца. Сердце Пушкина менее симпатично, чем сердце Шиллера, но зато читателю удается заглянуть в него глубже. Даже в своих лучших произведениях Шиллер не превосходит нашего поэта выражением чувств или большим разнообразием формы. В этом отношении, несомненно, Пушкина можно поставить наряду с Гете.

Пушкин родился в аристократической семье, в Москве. С материнской стороны в его жилах текла африканская кровь: его мать, прекрасная креолка, была внучкой абиссинского негра, состоявшего на службе у Петра Великого. Его отец был типическим представителем дворянства того времени: растративши крупное состояние, он жил «спустя рукава», устраивая балы и пикники, причем в его доме даже не во всех комнатах была мебель. Большой любитель полуфилософских споров, основанием которых служили сведения, только что почерпнутые из кого-нибудь из французских энциклопедистов, отец Пушкина любил также сводить в своем доме всевозможные тогдашние литературные знаменитости, русские и французские, которым случалось быть проездом в Москве.

Бабушка Пушкина и его старуха няня были во время детства будущего поэта его лучшими друзьями. Им он обязан удивительным мастерством русского языка; от своей няни, с которой позже он засиживался до поздней ночи во время подневольного пребывания, по приказу полиции, в наследственной псковской деревушке, он унаследовал то поразительное знакомство с русской народной поэзией и тот чисто русский способ выражения, которые придали его стихам и прозе глубоко национальный характер. Таким образом, косвенным путем мы обязаны этим двум женщинам созданием того легкого гибкого литературного языка, который был введен Пушкиным в нашу литературу.

Молодой поэт получил образование в Царскосельском лицее, и еще до выхода из школы он уже пользовался репутацией замечательного стихотворца, в котором Державин признавал более чем последователя и которому Жуковский подарил свой портрет с надписью: «Ученику — от побежденного учителя». К несчастью, страстная натура увлекла поэта от литературных кружков и политических течений, с которыми были связаны его лучшие друзья — декабристы Пущин и Кюхельбекер, — в омут ленивой, бессмысленной жизни, которую вели тогдашние аристократы, и он бесплодно растрачивал свою жизненную энергию в оргиях. Изображение некоторых только сторон этой пустой мелкой жизни можно найти в некоторых главах «Евгения Онегина».