Эти слова были сказаны, конечно, без всякого расчета на панику. И тем не менее они были тотчас же подхвачены радио и разнесены по всему свету, вызвав повсюду сильнейшее волнение. Авторитет проф. Веригина был велик даже за границей. И утренние газет были полны самых сенсационных сообщений.

Высказывались всевозможные предположения — откуда, с какой планеты залетело к нам это ядро. Называли Марс, Венеру, даже Юпитер... Но компетентные лица хранили по этому поводу глубокое молчание, и потому для догадок представлялось широкое поле. Во всяком случае, слова профессора Веригина о возможном нападении со стороны пришельцев возымели и свое благоприятное действие: праздный народ, столпившейся возле места происшествия, начал после этих слов быстро расходиться. Правда, с первыми проблесками утра сюда нахлынула было новая толпа народа, но и она, узнав о возможных осложнениях, быстро растаяла и растеклась по всем направлениям. Даже в окрестных дачах, уцелевших после падения ядра, началась суматоха. Некоторые осторожные дачники уже начали укладывать свое имущество на возы и уезжать в Москву.

Регулярное движение Москва — Царицыно возобновилось с утра следующего дня, и это несколько успокоило народ. А за Царицыным производился спешный ремонт путей и исправление мостов.

Правительственная комиссия, прибывшая на место происшествия, поместилась на ночь в одной из опустевших дач, невдалеке от места падения ядра. С утра следующего дня научная часть комиссии намеревалась начать исследование природы болида и определение его физических свойств. В случае же, если это — действительно создание разумных существ, — решили переждать, пока эти существа соблаговолят выйти наружу, и тогда попытаться завязать с ними дружественные сношения, для чего в срочном порядке разрабатывались различные способы переговоров.

С раннего утра вся комиссия во главе с профессором Веригиным заняла свои места на опушке рощицы, в ста шагах от ядра, чтобы выжидать дальнейших событий. Ядро, раскалившееся во время полета от трения об атмосферные слои, остывало необыкновенно быстро. Казалось, что этому способствовали какие-то посторонние причины. Уже спустя 12 часов после его падения на Землю оно почти остыло, и к нему можно было подойти совсем близко.

Теперь, при дневном свете, можно было видеть, что оно действительно имеет правильную форму утолщенной сигары, но такой громадной величины, что его даже на расстоянии двухсот-трехсот шагов невозможно было охватить взглядом. Оно закрывало собой, как ширмой, половину всего видимого горизонта, и его гигантская покатая масса, бурая от нагара, угрожающе нависла над землей.

Оказалось, что ядро врезалось в землю только своим «брюхом», т.е. средней частью, а оба его заостренные конца высоко подымались над уровнем земли.

Солнце уже давно встало, хотя членам комиссии, находившимся на западной стороне ядра, его еще не было видно; своей громадной массой ядро закрывало весь восточный край неба, и только верхушка чудовищного метеора золотилась в солнечных лучах. Тень же, отбрасываемая ядром, была так велика, что далеко по другую его сторону еще царили слабые предрассветные сумерки... И эти странные явления в природе еще более усиливали безотчетный страх перед метеором...

Ровно в 12 часов дня комиссия решила наконец приступить к обследованию ядра.

Но это намерение пришлось отложить; приблизительно в это же время из ядра стали доноситься какие-то странные звуки, — не то стук, не то царапанье, — сначала тихие, а затем перешедшие в грохот. Этот грохот вскоре начал сопровождаться незначительной качкой ядра, вернее, перевалкой его с-бока-на-бок. Каждое колебание ядра сопровождалось сильным содроганием почвы... И от этих точно подземных толчков в соседних дачах полопались последние уцелевшие стекла, а вся мебель сдвинулась с места, как во время землетрясения.

На гладкой поверхности ядра внезапно появилось громадное круглое отверстие, имевшее свыше тридцати метров в диаметре, в которое без труда вошел бы четырехэтажный дом. Отверстие образовалось внезапно и появилось оно сбоку ядра, на высоте почти сорока метров над землей, то есть приблизительно на уровне десятого этажа.

Вскоре черное отверстие заслонилось изнутри каким-то блестяще зелено-серым телом, и из ядра наружу выглянули два громадных круглых глаза, внимательно осматривавших окрестность... А после этого показалось и все существо — первое живее существо, прилетевшее на Землю из необъятных глубин вселенной...

Это существо имело очень странный вид. Да и не только странный, но и страшный, необычайный, фантастический вид. Как и ядро, оно прежде всего поражало своими размерами. Это был гигант высотой с добрых 50 метров, и когда он плавно соскочил на землю, — настолько плавно, что многим показалось, будто он слетел на крыльях, — его голова оказалась намного выше нижнего края отверстия... А отверстие, как уже говорилось, находилось на высоте десятиэтажного дома.

Впрочем его голова настолько сливалась с туловищем, что трудно было различить, где она кончается и где начинается шея... Но все же голова у него была. Длинный бесформенный хобот — нечто среднее между птичьим клювом и лапой осьминога — болтался между двух огромных желтых неморгающих глаз. Этот хобот — как потом узнали — служил ему и для принятия пищи, и для обоняния, и для переговоров с себе подобными. Им же, в случае надобности, он мог производить движения — словно рукой.

Однако у него были и руки. Подобно человеку, каждый Центавр, (как их назвали впоследствии) имел две руки и две ноги, но только его конечности были лишены костей и потому могли извиваться как щупальца. Но, несмотря на свою кажущуюся гибкость, его ноги были все же достаточна крепки для того, чтобы удержать на себе массивную тушу, а руки таили в себе неслыханную силу.

Самые высокие деревья казались для него вероятно кочанами капусты, любой паровоз он мог бы положить к себе в карман, а люди... да, теперь это выяснено вполне достоверно: прилетевший к нам гигант совершенно не заметил вначале этих многочисленных черных точек, тревожно копошащимся возле его ног.

Свое месячное пребывание у нас Центавры вели себя необычайно корректно и деликатно, и если по их вине и случались иногда какие-либо несчастья и катастрофы, то это происходило без всякого злого умысла с их стороны.

А катастрофы все-таки случались, особенно в первые дни их пребывания на Земле, — пока они еще не научились держаться с достаточной осторожностью. Там они придавили целое здание вместе с людьми, тут шаг их гигантской лапы смял и исковеркал железнодорожное полотно или оборвал и перепутал все телеграфные провода... Наконец правительством было решено отвести им громадное поле, свободное от построек и леса, — поле в 3 — 4 квадратных километра, находящееся недалеко от их летательного снаряда, и тут гиганты провели весь остаток своей земной жизни, лишь изредка отваживаясь перешагнуть за пределы

Конечно окрестности поля тотчас же сделались местом непрерывного паломничества ученых всего мира, да и не только ученых, а всех, чаявших посмотреть на «заморскую диковинку». Испуг и недоверие к этим страшилищам быстро рассеялись, когда человечество убедилось, что Центавры прилетели к нам вовсе не с целью стереть нас с лица Земли, а для того, чтобы спокойным взором исследователя проанализировать наши научные и технические достижения. Возле поля Центавров быстро вырос целый научный городок, вместивший в себе русские и заграничные научные силы, решившие посвятить себя делу взаимного сближения с Центаврами.

Мы не знаем, удивились ли Центавры, узнав, что эти жалкие черные точки — люди являются разумными существами; возможно, что в своем беспредельном самоусовершенствовании они дошли до того, что совсем разучились удивляться. По крайней мере, они ничем не проявили своего удивления, и даже впоследствии, когда профессор Иегер открыл способ переговоров с ними, они ничего не сказали нам по этому поводу.