Слова Марка Подвижника еще менее понятны и потому также не для всех доступны, но зато для тех, кто может ими пользоваться, они могут объяснить многое существенное и оградить их понятия от западных лжетолкований.

Те же, кто поймут, могут передать другим. Вы сами тоже желали напечатать Каллиста. Митрополит же, когда говорил о нем, еще не прочел его, а только начал читать.

К тому же, не говоря уже о других достоинствах, эта книга важна уже и потому, что она не находится ни на каких других языках и даже издателю греческой «Филокалии» была неизвестна, как видно из тех глав Каллиста Катафигиота, которые там напечатаны и о которых сказано: Оставшиеся или уцелевшие из писаний Каллиста.

Печатать же одно общепонятное и, следовательно, общеизвестное имеет, кажется, тоже свой вред. Многие именно оттого не берутся за наши духовные книги, а ищут иностранных, что наши по большей части повторяют всем известные истины, которые «можно знать и не читая» (говорят они).

Простите меня, Батюшка, что я взял смелость сказать Вам это мнение мое, к которому, впрочем, ненужным считаю прибавить, что я не с тем выразил его, чтобы иметь влияние на Ваше, — я далек от такой самонадеянности, — но только потому, что хотел высказать, что было у меня на сердце.

Примите уверение в глубочайшем почтении и совершенной преданности, с которыми я, испрашивая Ваших святых молитв и благословения, остаюсь Ваш покорный слуга и духовный сын

И. Киреевский. 16 ноября 1854 года

Милостивый Батюшка!

Прошу Вас принять мое искреннее поздравление с наступающим днем Нового года.

Дай Бог, чтобы и Вам, и нам, и всему православному миру этот год принес благополучие и удаление бед и страданий и утешил нас или миром непостыдным, или, если это невозможно, войною успешною и ведущею к благоденствию Отечества и всего христианства[175]. Прошу Вас передать также мои усердные поздравления отцу архимандриту, и отцу Антонию, и окружающим Вас почтеннейшим отцам Иоанну, Амвросию и Льву Александровичу, которому прошу сказать, что я нередко видаюсь с господином Пащенкой[176], его приятелем, и имею надежду выхлопотать ему место в Киеве.

В семье нашей тревожит меня здоровье Натальи Петровны, которая все более и более худеет и страдает грудью, и некоторое расстройство здоровья Васи. Также не совсем покойно мне и насчет его будущих занятий и успехов в высшем классе, и просим Ваших святых молитв.

Между тем как мир православный встречает новый год хотя в молитвах, но с опасением и страхом за будущее, западный мир — в упоении радости от нового догмата веры, который их папа рассудил за благо им объявить, т. е. догмат о безгрешном зачатии Пресвятой Девы[177], — догмат, которым, кажется, самое основание христианского учения разрушается. Видно, что Богу угодно их заблуждение довести до крайнего обличения, может быть, на пользу и утверждение истинно верующих.

С глубочайшим почтением и совершенною преданностию испрашиваю Ваших святых молитв и благословения, имею честь быть Вашим покорным слугой и духовным сыном.

И. Киреевский. 31 декабря 1854 года

М.с.о.н. Г.И.Х.Б.н.п.н.

Достопочтеннейший о Господе Иван Васильевич!

Благодарю Вас за поздравление меня с Новым годом, и я с моей стороны уже имел честь поздравлять Вас вкупе с Натальею Петровною в прошедшем письме. Общие наши желание и молитва к Богу да ниспослет всему православному миру свобождение от бед и страданий и дарует мир и благоденствие Отечеству нашему и всему христианству. От Бога вся возможны, но при всем Его милосердии и человеколюбии, видно, правосудие побудило поднять жезл к наказанию детей непокорных и жестокосердых; ибо и в самом Его наказании действует отеческая Его любовь, чтобы здешним злостра-данием избавить вечного наказания, а других привести в разум истинный и в чувство <нрзб.>, сколько удаляются от истинного пути и блуждают по стремнинам <нрзб.> неверия и вольномыслия, уклоняются в чувственность и презрение заповедей Божиих и постановлений Святой Православной Церкви, а покаяние человеческое и молитвы <нрзб. два слова> могут исходатайствовать милость у Господа. Священная история Ветхого и Нового Завета много нам представляет сему примеров, да и в наши времена ясно видим, как Бог наказует нас и вкупе милует: 812-го года кампания — нашими ли силами получено одоление? Бог послал мраз лют, и ополчения сильных не могли постоять. Ныне же противоположная мразу теплая и сырая погода изнурила неприятельские силы, и Севастополь доселе сохранен не взят[178], силою Божиею, а не человеческою покрываем. И все искусства и ухищрения неприятельские ничего не умели: Кто послал такую бурю на Черном море, которой и старожилы не запомнят? Кто сохранил Соловецкую обитель?[179] И камчатский порт?[180] Все это действовала сила Божия, и кто может исчислить и <нрзб.> силы Его, и могущество! И далее Господь силен даровать победу и одоление на врагов и показать силу их суетну и ничтожну — токмо мы да не престанем прибегать к Нему с покаянием, исправлением себя и молитвою. Он говорит чрез Пророка: Обратитеся ко Мне, и обращуся к вам![181] Когда мы, чада Православной Церкви, будем хранить свет и чистоту ее учения незыблемо и неуклонно, исполнять заповеди Божий, тогда мрак западного ложного учения не может постоять против истинного и померкнувшая луна совсем сойдет с горизонта мира. Господи, буди воля Твоя на нас, якоже уповахом на Тя[182]. Слова сии произнесены известно кем. Да будем и мы уповать на милость Божию.

Вы пишете, что Вас тревожит здоровье Натальи Петровны, которая более и более худеет и страдает грудью и протчее. Об этом и я много соболезную и сострадаю Вам. Если примете мой совет, то, прошу Вас, делайте облегчение ей в заботах и попечениях домашних и почаще находитесь с нею, занимайте ее разговорами, разделяйте с нею приятное и печальное — Вы вскоре увидите в ней большую перемену. Я знаю, что заботы, дела и попечения — все лежат на ней одной, а при оных сколько бывает неудобств и скорбей, и все это ложится на сердце ее грустным тяжелым камнем; простите меня, что я так смело выразился Вам, но от истинного моего к Вам расположения и усердия.

Отец архимандрит наш и отец игумен Антоний благодарят Вас за память и изъявляют почтение; также и прочие наши братия.

Испрашивая на Вас и на всех детей Ваших мир и благословение Божие, с почтением моим остаюсь недостойный богомолец многогрешный иеромонах Макарий.

4 генваря 1855 года

Прошу Вас, милостивый Батюшка, принять мое искреннее поздравление с наступающим днем Ваших именин. От всей души желаю Вам как в этот день, так и всегда на многие и многие лета доброго здоровья и всего наилучшего. Наталья Петровна пишет к Вам, вероятно, о той новости, которая разнеслась здесь со вчерашнего дня, т. е. о смерти господина Протасова[183]. Все, кто знал его, очень жалеют о нем, потому что, говорят, он был очень нравственный и хороший человек как человек. Как прокурора его тоже жалеют, потому что опасаются худшего. Впрочем, кто будет на его место, еще неизвестно. Иные думают — Красовский[184], другие говорят — князь Долгорукий[185], брат военного министра. Слухи о мире замолкли. Говорят, на него мало надежды. Но прусский король[186], как слышно, решительно отказался действовать против нас. Хотя с этой стороны мы будем спокойнее. Но чтобы ни было, а главное и единственное упование — на милость Божию, и Вы прекрасно изволите писать, что «Господь силен даровать победу и одоление» против «врагов» наших «и показать силу их суетну и ничтожну», только «мы да не престанем прибегать к Нему с покаянием, исправлением себя и молитвою». Может быть, в самом деле эти тяжелые времена поведут нас к лучшему, очистят и укрепят наши силы и наше разумение. Только нелегко перенести это очистительное врачевание.