Попытки миссионерской деятельности

В 1988 году мы начали проводить ежегодные конференции по православной миссионерской деятельности. Насколько мне известно, это были первые православные мероприятия такого рода, судя по тому, что для обучения приехали несколько сот священников и мирян — как православных, так и представителей иных конфессий. В результате возникло несколько новых миссий и стремление к миссионерской деятельности со стороны православных христиан заметно растет.

О. Джозеф Фестер, который отвечает за миссионерскую деятельность в Американской православной церкви (АПЦ), принял участие в конференции 1990 года, и благодаря его энтузиазму АПЦ стала одним из спонсоров этого мероприятия в 1991 году. Мистер Джек Хилл из американской епархии Греческой православной церкви в том же году выполнял роль наблюдателя, и в результате греческая епархия стала спонсором конференции 1992 года. Наша радость от этого нового проявления православного единства еще более усилилась, когда архиепископ Иаков назначил своим представителем на конференции епископа Максима. Таким образом, возникло еще более тесное единение между АПЦ, греческими православными и нами. Конференция не только постоянно повышает свою эффективность, но и выросла из мероприятия Антиохийской церкви во всеамериканское православное движение.

В ходе совещаний с митрополитом Филиппом по вопросам стратегии нашей деятельности мы в АЕПМ поставили своей целью создать 500 новых православных приходов в Северной Америке к 2000 году.

Между тем в русле нашей миссионерской деятельности нам представилась возможность проповедовать Евангелие весьма драматичным образом. В августе 1992 года четверо перешедших в православие священников были приглашены в двухнедельную миссионерскую поездку по Румынии. О. Грегори Роджерс, о. Джон Ривс и Роман Брага в качестве переводчика составили одну команду, о. Дэвид Оган, переводчик Дэн Сусиу и я — другую. Мы проповедовали перед аудиториями, размер которых колебался от нескольких сот до 100000 человек. Тот факт, что мы были американцами и относительными новичками в православии, оказался огромным преимуществом. Многие, включая нас самих, почувствовали обновленную решимость посвятить себя Иисусу Христу, и нам всем очень хотелось бы вернуться в Румынию.

Открытие богослужения и духовной жизни

Если говорить только о себе — хотя я подозреваю, что моя ситуация в 80–е годы была характерна для многих из нас — я пришел к православию не потому, что почувствовал новый потенциал для духовной жизни. Причиной моего перехода явилась убежденность, основанная на библейских и исторических фактах, в правильности и истинности учения Церкви. И лишь со временем я осознал подлинную духовную глубину православной веры.

В 1950 году А.В.Тозер, преподававший в Библейском институте в Чикаго, выступил с проповедью, оказавшейся столь достопамятной, что она была издана в виде брошюры и переиздается до сих пор. Она называлась «Потерянное сокровище протестантизма», которое автор определил как подлинное богослужение. К сожалению, это сокровище не найдено до сих пор.

В течение двух десятилетий моей жизни я оценивал богослужения в таких категориях: Захватывает ли оно меня? Вселяет ли оно энергию? Является ли оно свежим и творческим? Отвечает ли оно моим потребностям? Однако по мере того как мы изучали корни христианского богослужения, начиная с Ветхого Завета, мы не находили подобных критериев оценки. Вместо этого мы сталкивались с такими вопросами: Совершается ли оно в Духе и Истине? Имеет ли оно прообраз на небесах? Прославляет ли оно Бога? Я воспринял литургическое и сакраментальное богослужение не из–за его живости или исступленной восторженности, но потому что оно истинно. Это было похоже на возвращение в забытый дом.

Реальность этого богослужения открыла нам дверь к присутствующей в нем полноте спасения. Оно принесло нашим людям ощущение целостности, которого они прежде не имели. Совместное служение в качестве коллективного священства, евхаристическая общность являлись аспектами спасения, пропущенными нами ранее. И это «сладостное мистическое общение с пребывающими в заслуженном покое» привносит в духовную жизнь элемент, не поддающийся описанию. Я знал эти слова наизусть, но совершенно не понимал их значения. Сейчас я знакомлюсь со святыми прежних времен не просто как с именами, которые должно помнить, но как с дорогими друзьями.

Чем дальше мы подвигались по нашему пути, и чем больше изучали по книгам и на собственном опыте православную духовность, тем больше мы учились ценить ее несравненную глубину и красоту. Почва тут богата и плодородна; и достаточно места, чтобы пустить корни и возрастать в течение всей жизни.

Конечно, мы еще новички в этой области, мы совершали ошибки по мере продвижения, и нам еще предстоит много совершенствоваться. Вы просто не можете достичь духовной зрелости за один день или даже за шесть лет. Но даже когда мы делали свои первые неверные шаги, впечатление баланса дисциплины и свободы, физической реальности и мистического опыта, и в особенности замечательного акцента на молитве, как ежедневном и ежечасном образе жизни, было поистине благословенным.

Наконец, необходимо сказать об отношении к Священному Писанию. Хотя я старался этого избежать, но изучение Библии было для меня в значительной мере самоцелью, а не средством познания Бога и возрастания в общении с Ним. С моим рационалистическим уклоном было очень легко рассматривать Библию как мертвое тело, которое должно быть распростерто, рассечено на части и проанализировано.

Самым поразительным открытием для меня стало то, что в православии Писание используется литургически. Например, мы молимся псалмами, а не просто читаем или изучаем их. Мы путешествуем с Иисусом Христом через Евангелия, соучаствуем в драме спасения, привязанной к годовому циклу церковного богослужения. Библия является книгой Церкви, а не отдельной личности. Часто церковная жизнь заставляет меня возвращаться к библейскому тексту и вдумываться в стихи, прежде не привлекавшие моего внимания. Существует православное понимание Писания, которое я, честно говоря, только начинаю постигать.

Впечатления от пребывания в «этнической» церкви

Как Руфь Моавитянка поняла еще 3000 лет назад, для того, чтобы следовать за Богом, необходимо стать частью Его народа. Поэтому и мы соединились с этими удивительными восточными людьми, принявшими нас в православную веру.

Одной из особенностей при переходе американцев в православие является опасение — причем, я думаю, с обеих сторон, — что одна из культур раствориться в другой. Об этом предпочитают не говорить, поскольку даже упоминание данного предмета неявно подразумевает расизм.

Однако по мере приближения дня соединения вы время от времени слышите с нашей стороны выражаемые вслух опасения: «Я надеюсь, они не попытаются сделать из нас арабов!» В то же время, представители другой культуры неоднократно задавали вопрос: «Что, если они попробуют сделать Церковь протестантской?»

В жизни мало вещей, которые оказываются лучше, чем вы ожидаете, и наш прием в Антиохийскую церковь стал одной из них. Я не скажу, что не было и нет барьеров и препятствий, которые приходилось преодолевать. Однако можно с уверенностью сказать, что соединение двух культур оказалось успешным. Различия в стиле, темпераменте и традиции органично вписались в одно целое, порождая взаимное уважение. В некоторых случаях наше общение приобретало юмористический характер.

Однажды мне потребовалось позвонить маститому антиохийскому священнику в Нью–Йорк. К телефону подошел его сын–подросток. Когда я попросил позвать отца, он сказал, что того нет дома. — А кто ему звонит? — спросил он.

— Я отец Питер Гиллквист, — ответил я.

— А, так вы тот, кто кричит, когда проповедует! — прокомментировал молодой человек.

Что ж, он попал в точку. Хотя моя проповедь православна, я по–прежнему произношу ее как евангелик. Честно говоря, я отношусь к своему православию с таким энтузиазмом, что, возможно, никогда не смогу приспособиться к тональности традиционной восточной проповеди. И я подозреваю, что Св. Иоанну Златоусту это также не удавалось.