Так вот… представьте себе картинку: эта лоза обвита змеем. И он, вольготно на ней расположась, спрашивает: «Слушай, Ева, а правда ли Бог сказал?» А Ева говорит: «Да нет же! Бог нам сказал — не прикасайся!»

Почему этот ответ опасен? Змей уже прикоснулся — и не умер. Вот весь его вид свидетельствует: «Вот видишь, ты врёшь, и Бог твой врёт…».

Но это не самое страшное… Самый страшный грех Евы был в том, что она ответила. В том, что она вообще просто — ответила. Даже если бы она абсолютно точно передала бы Божью Заповедь. Потому что со злом нельзя разговаривать. Со злом надо бороться.

Вот ещё один эпизод из моей юношеской биографии. Когда я только поступил в семинарию, через пару месяцев приезжает батюшка один из Тверской епархии — старенький священник (его первым духовником был последний Оптинский старец, уже в советское время). Отец Ионит. В моей жизни он был первым священником, который благословил меня идти в семинарию. И вот он приезжает в лавру на паломничество, находит меня. Мы идём с ним, гуляем по садику семинарскому. И он так вот быка за рога берёт и сразу так говорит: «Андрюша, ты в семинарии учишься, человек теперь богословски грамотный. Значит, вот теперь имей в виду: в семинарии есть свои искушения, и ты все эти искушения должен различать и бороться. Прежде всего, никого не осуждай: своих преподавателей, семинаристом, монахов — не осуждай… Ты же человек богословски грамотный, ты знаешь, что осуждение — грех. И ты знаешь, кто тебе эту мысль о грехе брата твоего влагает. Тот, кто слева стоит, да? Так вот, раз ты понял, что это слева тебе нашептывается, ты поймал в своей голове мысль, так ты повернись к нему и спроси: а твоё какое дело?!».

Значит, с помыслом не собеседуют — с помыслом борются…

© дьякон Андрей Кураев

© записано Chemarlik

Православная аскетика — это строго документальная, экспериментальная наука, в сотнях православных монастырей за две тысячи лет отстоявшаяся, свои теоремы, аксиомы, эксперименты проведшая. И вот в этой науке есть рассказ, то есть теория и практика о том, как человек доходит до жизни такой — до греха. Мы что сразу начинаем безумствовать и так далее? Сразу: пришла мысль — идём убиваем? Нет. Постепенно. Так вот, смотрите, чтобы было понятно, что произошло с Евой, я вам расскажу немножко (вкратце) основные этапы грехопадения любого человека.

Начинается любой грех с того, что называется «прилог». Прилог — это, когда некоторая греховная мысль или образ мелькает в нашей голове. Ну, представьте: я иду по улице. Вдруг в киоске — филиал секс–шопа. Я что‑то там такое вижу. От меня зависит, увидел я этот журнал или нет — я не хотел даже. (Мимо меня пронесли, или я стою у метро — передо мной кто‑то развернул «Московский комсомолец», прости, Господи.) От меня это не зависит — то, что там я увидел. В некотором смысле, поэтому, это не грех — в моём мозгу мелькнуло. Вот этот прилог — это не грех. Грех начинается дальше…

Следующий этап — приражение: когда я делаю стоп–кадр. Понимаете, в моём мозгу постоянно несётся калейдоскоп, вихрь всевозможных помыслов, представлений, гипотез и так далее. И вдруг я делаю стоп–кадр и говорю: «О! Это интересно…». Я не согласился — нет, что вы! Я даже, может быть, не очень заинтересовался. Но я сделал стоп–кадр: я начал рассматривать. Вот это уже опасно — приражение.

Дальше может идти собеседование. Начинается собеседование с грехом. Я думаю: «А, в самом деле, а почему бы и нет? Да ладно, один разик‑то можно!» Начинается беседа. Известно, как эта беседа протекает. Как говорили святые отцы, до грехопадения дьявол нам говорит: «Ты знаешь, Бог есть любовь — Он всех простит. Согреши — Бог простит…». А, когда мы согрешили, тот же дьявол нам говорит: «Бог жесток. Ты так согрешил — нет тебе прощения. Раз ты согрешил один раз, уйди из церкви, уйди из монастыря. Не кайся — это уже бесполезно… Ты мой!». Всё известно. Дьявол никогда ничего нового не выдумывает — у него же дара творчества нет. Значит, приражение…

Дальше — помысел: я думаю. Я уже думаю: а не сделать ли мне? И даже решаюсь сделать. В некотором смысле здесь тоже возможна градация. Например, первое: я думаю абстрактно «вообще в принципе было бы неплохо; нет, я этого делать не собираюсь, но вообще это даже интересно, по–своему, в этом что‑то есть…». Следующий этап: я говорю «ну, хорошо, я не прочь это сделать — даже я, но у меня денег нету на это; понимаете вот, я бы и не прочь, но мне вот секс по телефону не по карману…». Следующий этап: я говорю «эх, была — не была! Сделаю!»

И, наконец, следующая, последняя стадия: страсть… Когда я всё, что угодно готов, я специально ищу повода ко греху, специально создаю такие обстоятельства, когда могу согрешить. Это уже страсть… Я уже подчиняю свою жизнь этому поступку.

Прочитайте с этих позиций «Преступление и наказание» Достоевского — абсолютно эта схема выдержана. Приражение помните? Разговор в трактире двух офицеров. Какая‑то старуха… Какая‑то там… Деньги… И так далее… И затем нарастает: сначала абстрактно «тварь дрожащая», абстрактно — «имеет ли человек право?». «Имеет ли человек?» А затем: «Имею ли я право?» И, наконец: «я должен!» Он уже не может остановиться. Уже не владеет собой. Идёт и убивает…

Так вот… Собеседовать с грехом нельзя. С ним можно только ругаться. И для того, чтобы мы ругались с грехом, Бог дал нам великий талант, великий дар. Этот дар называется «ненависть». Ненависть — это дар Бога, который Он дал нам. Ненависть в нашей душе должна исполнять ту же функцию, которую исполняет иммунная система в нашем организме. Распознаёт эта система инфекцию, чуждую бактерию — выпускает на них свору разрушителей, и они разрушают эти ненужные бактерии. Вот такая же система «противовоздушной обороны» должна быть в нашей душе. Христианин должен жить по ленинским заповедям. Помните ленинскую заповедь? «В политике, прежде всего, ставь вопрос: кому это выгодно?» Появилась у тебя в голове мысль, а ты задумайся: «Кому это выгодно? Если я это сделаю, кто будет смеяться: тот, кто за левым плечом, или тот, кто за правым? А, если ему выгодно [тому, кто за левым], — отойди от меня, сатана!»

Христос гневается. Помните, как Он отвечает Петру, когда он говорит «не иди, Господи, на крест!»? Христос говорит: «Отойди от меня, сатана!» Христос — это ни какой‑то стерильный импотент. Он умеет любить и умеет гневаться. Другое дело, что мы с вами неправильно любим и неправильно гневаемся. Мы гневаемся на человека вместо того, чтобы гневаться на зло. Мы гневаемся на мир и на Бога вместо того, чтобы гневаться на грех. У нас сбился прицел…

Так вот… Грех Евы был в том, что она не разгневалась. Она же видит, что ложь сказал змий. А она с ним начинает философскую дискуссию — «что можно есть», «что нельзя есть» и так далее. Это уже грех. Дьявол, конечно, видит, что беседа началась — дальше всё нормально.

Как беседы такие проводят, вы можете прочитать в классической книжке по аскетике. Она называется «Письма Баламута». Это Клайд Льюис — английский писатель. Гениальная книга. Найдите — она несколько раз издавалась в последние годы. Я вам только её начало приведу. Эта книга представляет собой переписку двух бесов, где старший бес инструктирует младшего, как надо клиента доводить до нужной кондиции. Эта с огромным английским юмором написанная книга. И вот старший бес (Баламут) пишет гнусику (гнусик — это младший бес):